Игорь Гречин - Тайна Тихого океана

– Вы знаете, мне что-то перехотелось, – виновато сказал Евахнов и сел в кресло, не особенно интересуясь, какую бурю эмоций на лице аэрогрымзы родит новая блажь пассажира.

В иллюминаторе заворочались облака-собаки. Салон накренился. Изображенные на карте внизу неправильные фигуры зелено-желто-кирпичных колеров вытеснили кверху голубизну неба. Генерал ущипнул себя. Больно. Пришла нелепая мысль, что негоже на старости лет менять привычный сорт водки. Иначе вот какая чертовщина мерещится. Впрочем, все это была несусветная чушь.

Померещилось? С одной рюмки-то? Или не чушь? Или действительно померещилось? Злополучный пиджак все еще покоился на левой руке, как салфетка у официанта. А ведь генерал считал, что Зыкин погиб в бою с «амазонками»…

Очень недовольный собой, Евахнов снова встал. Пусть окружающие думают, что хотят. И энергично потянул на себя ручку крышки.

Никакого Зыкина в багажном полумраке не располагалось. Купленная в аэропорту сумка, сразу видно, что почти пустая, и обыкновенный багажный полумрак. Хоть сейчас дозаполняй его проклятым пиджаком, из-за которого все началось.

Генерал отпустил ручку, и крышка хлопнула так, что заворочались на переднем сидении. Пиджак остался перекинутым через левую руку. Генерал опустился в кресло.

– Уважаемые пассажиры, просьба приготовиться к посадке. Пристегните, пожалуйста, ремни. – В голос невидимой стюардессы не замедлили вкрасться посторонние шипящие звуки. Как будто кто-то специально трепал у микрофона вощеную бумагу.

Генерал с чувством почесал затылок. Ему давно хотелось это сделать. Сосед рядом ожил, выудил откуда-то, чуть ли не из-под себя, авторучку и размашисто подчеркнул что-то в проспекте. Сменил позу: раньше у него была заброшена правая нога на левую, а теперь стало наоборот. И снова задергался больной тиком отполированный носок ботинка.

– Пристегните, пожалуйста, ремни. – Незаметно подкравшаяся стюардесса сверлила генерала откровенно недобрым взглядом.

– Что вы ко мне пристали, – недовольно буркнул Евахнов. – Можно подумать, что, пока не пристегну, самолет не сядет. – Одним своим видом девица рождала у него острое чувство тоски. И это была не тоска по Родине. – Вот молодой человек рядом, тоже не пристегнутый. Почему вы к нему не пристаете?

Сосед перелистнул страницу в проспекте. Губы его шевелились. То ли разбирал по слогам иностранную тарабарщину, то ли беззвучно подпевал слышимым лишь ему одному музыкантам.

– Давайте я вам помогу, – коварно предложила стюардесса.

– Ладно, я сам, – сдался Евахнов и завозился с пряжкой.

Дева терпеливо дожидалась, пока он не завершит маневр. После выполнения задачи отчеканила в миниатюрную эбонитовую коробочку:

– Пристегнулся! – Оказывается, у нее в ладони пряталась миниатюрная эбонитовая коробочка.

А «ИЛ» уже круто клонило к земле. И линия горизонта перечеркивала иллюминатор почти по диагонали.

– Уважаемые пассажиры, прежде чем наш самолет совершит посадку и авиакомпания «Аэрофлот» пожелает вам приятно провести время, выслушайте информационное сообщение, – загудел в динамике мягкий, убаюкивающий голос командира.

«Наверное, реклама», – решил генерал. Его больше занимало то, что сосед наконец расшевелился. С явным сожалением перелистнул последнюю страницу крикливого проспекта, свернул в трубочку и бережно спрятал в карман. Вытянул из-под кресла дорожную сумку цвета хаки. Завораживающе медленно повел молнию на фланг, обнажая содержимое.

– Уважаемые пассажиры, прошу обратить ваше внимание на тот факт, что все собравшиеся на борту, естественно, за исключением экипажа и персонала, относятся к так называемым «туристическим рэкетирам». Используя недоработки в российском законодательстве о правах потребителя, вы сначала отправляетесь в тур, а потом, придираясь к каждой мелочи, к каждому пустяку, отсуживаете у туристических агентств свои деньги…

Сосед извлек что-то черное, трикотажное. Сначала Евахнов принял это что-то за теплые носки и подивился, зачем это в Бразилии теплые носки, но то оказалась шапочка с прорезями для глаз и рта. Аккуратно сняв наушники, сосед надел шапочку.

– Например, вам, уважаемый господин Храпунов, удалось разорить турфирму «Весттрэвел» только из-за того, что в заштатном испанском отеле простыни меняли не каждый день, а через. А вам, Тарас Богданович Вернидуб, турфирма «Вокруг света» возместила стоимость путешествия на Борнео плюс неустойку – всего лишь потому, что на шведском столе не было каширной пищи. Это вам-то, матерому хохлу, потребовалась каширная жрачка?! Не верим! А вы, мистер Лопушанский? Не прикидывайтесь овечкой. Мало того, что в автобусном турне по Европе вы через каждые полчаса заставляли водителя останавливаться, якобы чтобы сделать пи-пи, явно нарываясь на скандал. Мало того, что потребовали, чтобы паром «Сибили лайн» четыре лишних часа простоял в Стокгольме из-за того, что вы якобы боитесь качки. Так, черт побери, вы уже и ни борту нашего самолета успели вдоволь поиздеваться над стюардессой! Водка вам, видите ли, не та?! Короче. Просьба оставаться на местах. Сопротивление бесполезно.

Гул моторов усилился. В уши словно пробки ввинтили. Как голодные аквариумные рыбки, хлопали ртами пристегнутые пассажиры, но возмущенные выкрики было не разобрать.

Сосед Евахнова тем временем достал из сумки обрез, сделанный из винтовки Мосина. Ответил оскалом на растерянный взгляд генерала, рывком засидевшегося зверя поднялся с кресла и выступил в проход. И почти одновременно с ним там и сям встали в проходе такие же ребята в масках.

Гул моторов превратился в вой. Пробки в ушах давили до боли, но все равно жесткие фразы командира корабля, единственно различимые в поднявшемся переполохе, проникали в мозг:

– Уверен, что и в этом путешествии вы планировали оттянуться за чужой счет. Однако вашим преступным намерениям сбыться не суждено. Изнывающие под вашим гнетом туроператоры организовали концессию. Больших, я бы не побоялся сказать – невероятных усилий стоило заманить вас всех в одну турпоездку на один самолет. Но удалось! И теперь туроператоры вздохнут свободно. Вы не вернетесь на родину, пока не отработаете свои долги на бразильских кофейных плантациях. Долги не по закону, а по совести.

Скажу прямо: я вам не завидую. Москиты, ядовитые змеи, копеечные заработки, болотная лихорадка… Чтобы рассчитаться с долгами, кое-кому потребуется тридцать, а кому-то и все шестьдесят лет.

Генералу стало жалко себя до колик. Это был не захват заложников. Это было гораздо хуже. Ну и удружил неведомый Лопушанский…

Салон плавно закачало. Колеса нащупали посадочную полосу.

– Уважаемые пассажиры, – голос командира снова стал душевным, – борт-персонал самолета «ИЛ-96» авиакомпании «Аэрофлот» прощается с вами. Желаем вам приятного отдыха.

Глава 5. -38 °С

Буря, разразившаяся в одну из последних декабрьских ночей на высоте шесть тысяч четыреста метров над уровнем моря, переплюнула саму себя.

Взбесившийся ветер смел с гималайских обледенелых круч, казалось, весь снег и теперь свирепыми волнами швырял его в разные стороны. Не спасали ни защитные очки, ни маски, ни знаменитые куртки «Cocon» на гагачьем пуху с затянутыми капюшонами. И ветер этот был, разумеется, встречным. Впрочем, в горах всегда так. Если ветер, то, куда ни поверни, дуть будет в лицо – отмораживая нос, обветривая губы, выжимая из глаз тут же замерзающую на щеке слезу.

С пальцами на ногах, судя по всему, придется распрощаться.

Видимость была нулевая: во-первых, понятное дело, – снег, во-вторых – потому, что над Гималаями висела ночь, глухая, беспросветная, ледяная, как могила. Фонари были бессильны: опять же, снег. За каждым шагом вперед могло последовать падение на десятки метров вниз – перевальный взлет щедро изуродовали морены, трещины, бергшрунды и серии ледовых сбросов. Ступать приходилось сторожко. Первый обшаривал шипованным ботинком ледяную твердь впереди, убеждаясь, что это именно твердь, а не предательская снежная доска, под которой терпеливо ждет бессрочных постояльцев очередная пропасть, и делал шаг.

Второй, идя следом в связке и стараясь двигаться почти вплотную, тянул за собой снаряжение, уложенное на широкие короткие лыжи «FllegOFFfrog». Передвижение осложнялось тем, что скользкая (снег был снесен ветром) поверхность ледопада имела среднюю крутизну порядка двадцати градусов на самом спокойном горизонтальном участке; справа неприступным бастионом возвышалась ледяная стена, а слева раззявился ранклюфт.

Конец ознакомительного фрагмента.