Сан-Антонио - Волк в бабушкиной одежде
Сан-Антонио, супермен брачных ночей и банкетов, сейчас так же неуязвим, как микроб на фабрике по производству пенициллина. Он взывает к маме, Франции, своему делу, дамам, которым оказал честь своим доверием... Вы возразите, что поскольку он мыслит, следовательно, существует. Согласен: он существует! Только недолго. О, боль! Гроза! Бездна-дежность? Неужели я закончу свое существование таким ужасным концом? Неужели здесь закончится занимательная история сан-антонионесок (или сан-антуанесок, по вашему выбору, я не привередлив)?
Нет! Чудеса существуют не только в сказках. В тот момент, когда Вернер нашел мою любимую вену (бледно-голубую с сиреневым оттенком), некий тара – так называемый – рам раздается снаружи.
Похоже на взрыв и затем автоматную очередь.
Пилот взревывает и устремляется наружу. Гремит выстрел. Он быстро возвращается, держась за левое плечо. Кровь капает из рукава. Похоже на битву. Я выпрямляюсь, как могу, а могу я немного, но это позволяет мне тем не менее узреть посередине эспланады костер. Горит вертолет. Ах, какой красивый огонь! Там пронесся Атилла! Если только не Берюрье или Пино? Не правы те, кто согревается пылающим углем: вертолет настолько лучше!
Смена декораций в салоне. Актеры устремились к оружию и сунулись к амбразурам. В игру вступает порох, который так укорачивает жизнь человеческую. Снаружи раздается "бум", изнутри тоже "бум-бум"!
Это осада, мои хорошие! Вызывайте гинеколога! Думаю, речь не идет о моих виндзорских приятелях. Они ведь не были вооружены. Опять снаружи дернуло на букву "п". Я на слух определяю четыре выстрела. Витражи старого поместья разлетаются вдребезги.
Вернер что-то командует пилоту. Тот хватает из шкафа три рожка для автомата, сует их в карманы и выбегает, держа шприц под мышкой. Усекаю маневр. Наверняка имеется скрытый выход из крепости. Наш приятель хочет зайти осаждающим в тыл. Эльза тоже стреляет. Валькирия, достойная Вернера-Вагнера. Спокойствие у нее прямо олимпийское.
Бах-бах!
Бах-бах!
У меня одна забота: как бы избежать подарочка, что спутал бы мой каркас с тихой пристанью после утомительной дороги. Один такой как раз пролетел под носом! Второй в двух миллиметрах от виска, третий в сантиметре от сонной артерии, четвертый на расстоянии ноль, ноль, один от гипофиза и, наконец, пятая штучка (но не бетховенская) в метре ото лба. Какое ужасное время! Если бы я мог перейти на другую сторону улицы!
Однако тип, запеленавший меня, видимо, работал колбасником в Лионе и научился там перевязывать соотечественников. Снаружи спорадический всплеск эмоций, затем затишье, и вдруг Ватерлоо с Трафальгаром и Верденом. Усекаю, что это наш маленький друг пилот мстит за свой аппарат, павший на поле брани. Работает автоматом и гранатой. Армейский корпус в одном лице. Это длится не более трех минут, время, достаточное сварить яйцо, а затем полный стоп. Тип, у которого была раньше привилегия носить белый плащ поверх твидового костюма бежевого тона (не путать с джином без тоника) выходит, рыча что-то очень понятное по тону. Любимая Эльза швыряет хлопушку на стол и приближается ко мне.
– Попытка ваших сообщников провалилась, господин комиссар! – говорит она насмешливо.
Она хлещет меня по щекам с двух рук. Затем наклоняется и впивается в мои губы, кусая их.
– Черт побери, я пропишу вам лечение электрошоком, – говорю я ей, – ибо мне кажется у вас не все дома, моя дорогая. В вашей семье должно быть все садисты до четвертого колена!
И получаю право на новую серию оплеух. Она прерывается, так как появляется впечатляющий кортеж. По порядку: толстый и высокий лысый тип с острым черепом, Берюрье, Пино и несгоревший пилот сгоревшего вертолета.
Бывают же в жизни сюрпризы! Ну что тут скажешь, прекрасная маркиза? Таракан в супе!
– Привет, Толстый! – бросаю я лихо. – Вы что, со старой развалиной на рыбалку ходили?
– Поговори со мною, мама! – шумит в ответ Могучий, – об этой с... стране! Только выползли в лес с этим мертвым мешком дерьма, как навалилась банда ублюдков и взяла нас в плен!
Он бы рассказал мне подробности, да сеньор пилот, не любящий болтунов, отвешивает ему прикладом по хлеборезке. Толстый замолкает, чтобы выплюнуть пережеванное.
Сколько же бедняга принял в пасть в течение своей блистательной карьеры! Неудивительно, что наш красавчик не Ален Делон после всех этих оплеух, смазей и тычков!
Эльза и два ее приятеля устраивают совет, не переставая с трогательным единодушием держать нас на мушке. Их конференция не занимает много времени. Пять минут спустя мы оказываемся опять в подвале, посаженные на цепь, как злые собаки. Столько усилий, чтобы попасть туда же. Стоило ли стараться?
Пинюшет своим блеющим голоском точно выражает чувства всех:
– С меня вполне хватит!
Берю выплевывает остатки коренного зуба и взрывается.
– Если бы не твоя бредовая идея выбросить ту дохлятину, мы бы здесь не были, Сан-А! Для комиссара не больно-то шурупишь! Как подумаю, что нужно сдавать экзамены, чтобы иметь право делать закидоны в твоем жанре, благодарю покорно. Воистину, когда видишь тебя за работой, хочется изучить закон Курвуазье о погруженном в жидкость теле и принцип Архимеда впридачу! Если бы ты принес нам пукалки, мы бы заняли дом. Дождались бы возвращения вертолета, обезвредили бы оккупантов и заставили бы пилота отвезти нас в Ле Бурже без посадки.
– Да заткнись ты! – отвечаю я.
Мысленно я признаю его правоту и то, что заслуживаю хорошего тумака. Заставляя их заховать труп в лесу, я рассчитывал влопушить вновь прибывшим свою версию бегства Сан-Антонио! Это помогло бы завоевать их доверие и узнать побольше об этом странном деле.
Но Толститель прав, констатируя, что я слишком наворотил.
Мой интерес переключается на лысого здоровяка. У него весьма угрюмый вид. Я бы отдал антенну на Эйфелевой башне за возможность узнать, кто он и какую роль играет в этом деле. Почему он с сообщниками прятался поблизости? Почему поджег вертолет? Почему осаждал поместье? Поскольку ничего не стоит все спросить у него самого..., я и спрашиваю.
Он говорит по-французски. Плохо, но достаточно, чтобы понять.
– Кто вы? – спрашиваю я.
В другом месте и при других обстоятельствах этот господин считал бы своим долгом захлопнуть пасть или постараться захлопнуть мою, но когда вы скованы общей цепью с каким-то типом, чувствуешь определенную солидарность с этим типом.
– Самуэль Дюшнок, – говорит он мне. Делаю маленький заход в персональную картотеку. Это имя о чем-то говорит. Самуэль Дюшнок... Нашел! Речь идет о международном агенте, работающем на сеть Артуро, специализирующемся по купле-продаже документов разного рода.
– Это тот самый мерзавец, который нас уделал в лесу, – сучит ножищами Берю. – Ничего и сообразить не успели, как они накинулись и страшно врезали по черепушке! Ах, зараза! Мне показалось, что третья ступень ракеты отделилась!
Он склоняет свою доблестную тыкву и показывает нормальных размеров апельсин на макушке.
– Полюбуйся панорамой, Сан-А!
Дорогой Берю! Он уже позабыл свой гнев и упреки.
– Что же вы делали в лесу? – спрашиваю я у Самми Дюшнока.
– Готовились атаковать дом.
– Зачем?
Он одаривает меня улыбкой на 18 карат, учитывая, что клавиатура давно уже искусственная.
– Вы слишком любопытны, комиссар!
– Исходя из обстоятельств, в которых мы находимся, вы можете говорить...
– Я знаю.
– Сейчас только и осталось удовлетворять любопытство, кстати и вам тоже!
Он опять улыбается. Сильная натура. Явно фаталист. Проиграл и совершенно спокоен. Это – часть его работы и входит в тариф услуг.
– Я хотел получить другую часть документов, – говорит он.
– Расскажите...
Он пожимает плечами.
– Что рассказать? И что вы знаете?
– Все расскажите. Даже то, что я знаю. Приятно будет услышать это от вас, из первых рук.
– Дело Симмона, вы в курсе?
– Он покончил с собой в гостинице "Дунай и кальвадос".
– Да. Но после того, как спрятал документы, которые стянул у нашей организации.
– Какие документы?
– Касающиеся методов прополки. Берю подскакивает.
– Он над нами издевается, Сан-А!
– Помолчи! – успокаиваю я его. И, поворачиваясь к собеседнику.
– Продолжайте...
– Речь идет об открытии итальянского ученого. Бросаете на поле десять кило этого продукта, и четыре года там не растет ни травинки. Ничто не выдерживает: ни деревья, ни кусты!
– Удобно для сада, – мечтает Пино. – Если бы мне немножко для моего...
Самми Дюшнок разражается хохотом.
– Если только щепоточку бросите, ваш садик превратится в террикон. Вы отдаете себе отчет в значении такого открытия? В случае конфликта страна, владеющая этим продуктом, может ввергнуть противника в голод движением брови. Раз, и ни зерна! Ни фруктов, ни овощей! Нет пастбищ! Скот погибнет через несколько дней. Выжженная земля! Сотни тысяч гектар, превращенные в лаву.
