Наталья Александрова - Свидетели живут недолго
– Хорошо, мотор сразу завелся, а то на морозе, бывает, несколько минут промучаешься. И хорошо, что машину за домом поставили, есть шанс.
– У нас здесь «черный ход», – объяснил Павел, поглядывая в зеркало заднего вида.
Черный джип тоже обогнул дом и устремился в погоню. Павел, петляя среди деревьев, вынужден был сбросить скорость, но преследователям приходилось не легче. Вскоре, проехав лесок, машина выскочила на проселочную дорогу. В лесу джип немного отстал, но на проселке расстояние между машинами начало медленно сокращаться. Павел выжимал из своей машины все, что можно, но для проселочной дороги джип явно был лучше. Надежда вцепилась в спинку переднего сиденья – от страха и для того, чтобы меньше подпрыгивать на ухабах. Впереди показался тихонько тарахтящий трактор «Беларусь». Павел, резко крутанув руль, обошел его, едва не врезавшись в дерево. Оглянувшись назад, Надежда с грустью убедилась, что преследователи без труда повторили этот маневр. Лес постепенно расступался. Впереди показался железнодорожный переезд. Шлагбаум перед ними был опущен, на всех парах приближался локомотив.
– Молитесь! – Павел до отказа вжал педаль газа.
Машина с размаху снесла шлагбаум и как птица перелетела перед самым носом надвигающегося поезда. По другую сторону путей Павел сбросил скорость и откинулся на сиденье. По лицу его стекал пот.
– Ну, парень, – восхитился Валя, – я такое только в кино видел.
– Я тоже, – ответил Павел неожиданно хриплым голосом.
Надежда оглянулась. Поезд казался бесконечным: одна за другой проходили тяжело груженные платформы, цистерны, вагоны. На погоне можно было поставить крест.
К городу подъехали в ранних сумерках. Павел, придерживая руль, обратился к Надежде:
– Давайте заедем в офис моей фирмы. Там есть хороший видак, посмотрим кассету.
Машина остановилась у довольно неказистого подъезда. Поднявшись на четвертый этаж по грязной, обшарпанной лестнице, они оказались перед внушительной железной дверью. Павел позвонил, в двери открылось смотровое окошко, и она распахнулась. На пороге стоял рослый парень, встретивший Павла преданным взором. Павел повел своих спутников по роскошным бело-розовым апартаментам, неожиданным после жалкого подъезда и вызвавшим в памяти Надежды малознакомое слово «евроремонт». Открыв своим ключом один из кабинетов, Павел усадил гостей в мягкие кожаные кресла, попросил когото невидимого принести три кофе и включил огромный телевизор, вмонтированный в стеллаж с документами. Светленькая девушка с патологически длинными ногами принесла кофе и мгновенно исчезла. Павел вставил в видик добытую в боях кассету и включил воспроизведение.
На экране был их родной институтский коридор, снятый чуть сверху, в ракурсе, делавшем его несколько непривычным. По коридору проходили их сослуживцы, люди, с которыми Надежда и Валя проработали долгие годы и встречались каждый день. Павел в нетерпении включил ускоренный просмотр, надеясь увидеть что-то необычное. Люди забегали по коридору, смешно размахивая руками. Ничего необычного на кассете не случилось. Павел повернулся, недоуменно разводя руками:
– И зачем было прятать эту кассету на даче, если на ней ничего не происходит? И зачем ее искали те, другие? Я думал, здесь будет какое-то преступление, а тут просто люди ходят, разговаривают.
– Да... – протянула Надежда, – ходят, разговаривают... разговаривают?! – Она встрепенулась. – Павел, если время вам позволяет, давайте просмотрим кассету еще раз, только медленно. Кто там разговаривает и с кем? Жаль только, о чем, не узнаем, кассета без звука.
Павел перемотал кассету на начало. Надежда внимательно всматривалась в изображение, выискивая знакомые лица. Вот, гордо выпятив объемистый живот, прошествовал Аркадий Ильич Сущенко. Вот проскочила Полякова, шепча какую-то сплетню на ухо Альбине из тридцать четвертого отдела. Людской поток резко оживился, судя по всему, рабочий день заканчивался, народ потянулся к проходной, и помещение опустело. Прошло какое-то время, и в поле зрения показался еще один человек. Надежда вгляделась в экран и недоуменно хмыкнула. По коридору шел электрик дядя Вася, он остановился прямо перед объективом, явно кого-то поджидая, посматривая то на часы, то в конец коридора. Так прошло еще минут пять, и в коридоре появился еще один человек. Надежда узнала Синицкого. Он подошел к дяде Васе торопливо, едва ли не запыхавшись. Тот шагнул ему навстречу и принялся его отчитывать. Звука не было, но и без звука было понятно, что электрик устраивает начальнику отдела форменный разнос. С каждым его словом Синицкий все больше вжимался в стену, а дядя Вася как-то даже вырастал, нависая над ним, и чуть ли не бить его собирался. Вдруг, посреди гневной тирады, электрик обернулся и посмотрел Надежде прямо в глаза.
– Объектив заметил! – догадалась она.
Дядя Вася повернулся к Синицкому, сказал ему что-то, и оба исчезли в темном конце коридора. Кассета кончилась. Посидели, помолчали.
– И что нам с этим делать? – уныло спросил Валя.
– Поехали домой, подумаем там.
Павел остался в офисе, а Надежда с Валей, прихватив кассету, вышли на улицу.
– Куда теперь? – спросил Валя как-то неуверенно.
Надежда удивилась:
– Домой, конечно, Саша ждет. А ты что такой кислый?
– Да у меня сегодня у младшего день рождения, велено до двенадцати не приходить. Маринка к теще ушла и мне велела туда же.
– А ты не торопишься? Идем к нам, теща подождет.
– Да неудобно, что я у вас прямо прописался.
– Идем уж, поедим сейчас, чаю попьем, а то у них в офисе этот кофе какой-то официальный. Заодно Саше все сам расскажешь, а то я что-нибудь перепутаю.
Они добрались до дома на метро и, выходя из лифта на Надеждином этаже, столкнулись с соседкой.
– Здравствуйте, Раиса Арсеньевна! – сказала Надежда, но соседка как-то странно посмотрела на нее, что-то буркнула нелюбезно и протиснулась в лифт. Сан Саныч открыл дверь, не дожидаясь звонка.
– Привет, Саша, а что это Раиса со мной не здоровается, что случилось?
– Ой, Надя, Бейсик опять на балкон ходил.
– Как на балкон? Форточка же на крючке, чтобы ему не пролезть было!
– А он научился крючок лапой открывать, я позавчера заметил, тебе забыл сказать.
– Ну и что он натворил у Раисы?
У них с соседкой был общий балкон, перегороженный решеткой, так что человеку было не пройти, а коту очень даже пройти, и Бейсик неоднократно был пойман на мелком хулиганстве у соседей.
– Да понимаешь, у Раисы именины сегодня, она всего наготовила, а что в холодильник не поместилось, выставила на балкон. И блюдо целое селедки под шубой, прикрыла, конечно, крышкой... А Бейсик крышку уронил, шубу всю разрыл, а селедку съел. Раиса уже приходила, ругалась.
Валя охнул и бросился на стул в прихожей, изнемогая от смеха:
– Ой, не могу, во дает котяра, ой, умру от смеха!
– Что ты смеешься? – закричала Надежда. – Тебе смешно, а с соседкой теперь отношения навсегда испортились. Где этот негодяй? – зловеще спросила она мужа.
Сан Саныч отвел глаза:
– Да не знаю, тут где-то был.
Надежда схватила полотенце и ринулась в комнату, муж за ней. Кота обнаружили за письменным столом, Надежда хлестнула его полотенцем, он возмущенно мявкнул, кинулся бежать, перевернулся через голову, бросился под ноги вошедшему Вале и одним прыжком взлетел на шкаф. Сан Саныч вырвал полотенце у Надежды из рук:
– Надя, ну ты что, разве можно так с животным обращаться, он же уже забыл все и не понимает, за что его наказывают.
– Не понимает? Это ты его избаловал! Все ему позволяешь. Надо было с детства драть и носом тыкать. Говорила я Алене, чтобы не брала всякую шпану. Взяли бы приличного котика из хорошей семьи от домашней кошки, персидского там или бирманского, сидел бы сейчас на диване и квартиру собой украшал. Нет, пожалели, взяли с улицы, лечили еще его, а что толку? Как ты был уличным, так и остался! Что тебя дома не кормят, что ты у соседей таскаешь?
– Надя, так нельзя, он обидится и убежит из дома.
– Что? Из дома убежит? Конечно, обивку всю когтями изорвал, обои ободрал, а теперь он убежит. Это я скоро из дома убегу!
Надежда ушла на кухню, хлопнув дверью. Валя вышел за ней, вытирая слезы. Было слышно, как Сан Саныч нежным голосом уговаривает Бейсика слезть со шкафа.
– Ну, ребята, мне бы ваши заботы. Если бы у тебя двое обормотов сидело на шее, ты бы на кота и внимания не обращала.
– Свои обормоты у нас уже были, мы их вырастили. Вот женишь своих сыновей, заживешь по-человечески.
– Типун тебе на язык. Вон в тридцать первом отделе начальник Сальников сына женил старшего, так сначала свадьбу справили, а потом пополам с теми родителями комнату молодым купили. А у него их трое, сыновей-то, так он говорит, как женим самого младшего, так с женой по миру пойдем.
Надежда нервно чистила картошку, прислушиваясь к звукам из комнаты, там раздавался скрип стула.
