Татьяна Луганцева - Девочка на шару
– Совершенно верно. Объект исторической ценности. Вот поэтому меня и моих рабочих вызвали сюда. Предстоит колоссальный труд и очень кропотливый.
Яна с ужасом посмотрела в красивое лицо мужчины с загорелой кожей и несколько обветренными губами от постоянной работы на свежем воздухе.
– Так, значит, вы здесь надолго обосновались?
– Боюсь, что навсегда. Каковы размеры нашего открытия, сейчас даже приблизительно нельзя сказать. Понадобятся десятки лет… не знаю, сколько, но это очень важно для потомков… – Глаза Ивана загорелись, как у настоящего фанатика своего дела.
– Ага! Главное, что вы, археологи, на несколько поколений без работы не останетесь.
– А потом здесь, так же как в Помпеях, организуют экскурсионную зону со своей картой и пойдут экскурсии за экскурсией. Здорово? – Иван на самом деле радовался, как ребенок, своей причастности к чему-то великому.
Яна, однако, не разделяла его энтузиазма.
– Легко вам говорить! Здесь, между прочим, мой дом. Я ехала сюда за тишиной и покоем, а попала в строительный ад. Может быть, я планировала здесь жить на пенсии в уюте и хорошем климате.
– Ничем не могу помочь, – пожал плечами Иван.
– Я хозяйка этого дома, и… я прекращу раскопки.
– Объект зарегистрирован государством как историческая ценность, и боюсь, что вы не сможете запретить раскапывать «Город печали», как его первоначально, неофициально назвали. На то есть распоряжение итальянских властей. – Иван помахал у нее перед лицом какой-то бумажкой с печатями.
Яне было все равно, что в ней говорится, она не понимала сухой, юридический тон. И вообще в данный момент ей было все равно, что за бумажкой размахивает собеседник – приговором о ее помиловании или местным журналом «Мурзилка».
– Значит, я не могу вас с вашими рабочими и машинами прогнать? – уныло спросила Яна.
Иван неожиданно рассмеялся, явив миру самую обаятельную улыбку.
– Я не совсем понимаю: вы хотите выгнать именно меня или всех нас?
– Понятливость не самая главная ваша черта, так ведь? – уточнила Яна, раздраженно раскачивая ногой, покрытой ровным загаром после полугодового посещения солярия. Словно на ней были надеты тонкие колготки с легким эффектом загара. – Почему я вообще должна думать о вас лично? Не велика ли честь?
– Вы так заносчивы, потому что богаты?
– Я не понимаю, почему вас что-то вообще интересует во мне? – вопросом на вопрос ответила Яна. – И почему вы все время смотрите мне на ноги?
– Они очень красивые.
– Я и сама ничего! – фыркнула Яна и слегка задумалась. – Что это сейчас было? Я должна была растаять от счастья, услышав комплимент?
– Вы не растаете. Вы – кремень! Наверное, вы слышали много комплиментов за свою жизнь.
– А вы растопили много женских сердец?
После того как Яна с Иваном обменялись колкостями, наступила минутка молчания.
– Может быть, мы не будем сильно расстраивать друг друга? Все-таки нам придется часто видеться, – пошел на мировую Иван.
– Боже упаси! С какой стати нам видеться? Раз не могу выгнать вас, что ж, копайте. У вас работа, у меня отдых, хотя я теперь уже не очень уверена, что отдохнуть мне удастся. Но видеться-то зачем?
– Я еще и живу в этом доме. Мы будем вынуждены видеться за завтраком, обедом и ужином, – ответил несносный Иван, и Яна снова заметила в его глазах насмешку, которая так ее и заводила.
– Что значит, вы тут живете? – переспросила она. – Где?
– В этом доме. Разве не ваш текст? – спросил Иван и процитировал: – «Предлагаются частные апартаменты в прелестном уютном месте, в старинном замке, со всеми удобствами, трехразовое питание, итальянская и европейская кухня». Между прочим, я плачу приличную сумму за каждые сутки проживания, но не сказал бы, что этот отель тянет даже на три звезды. Просто я тоже достаточно богат, и мне удобно жить рядом с раскопками. Я стремлюсь максимальное количество времени тратить на любимую работу.
Чисто вымытое лицо Яны пошло красными пятнами.
– О чем речь? К-какой от-тель? – начала заикаться она.
– Да вот этот, ваш дом! Вы ломите приличные деньги за проживание, и мне хотелось бы, чтобы хозяйка была полюбезнее со своими постояльцами.
Яна смотрела в его черные глаза и не понимала, что происходит. То ли она в момент поглупела и перестала понимать человеческую речь, то ли Иван очень плохо изъясняется на русском языке, хотя пока Яна этого не замечала, то ли у нее заложило в ушах от прилившей к голове крови.
– Это правильный адрес? – спросила у Ивана Яна, назвав свой итальянский адрес.
– Да, – кивнул тот.
– Хм, это моя прислуга, мой дом… Почему же тогда я не в курсе того, что здесь происходит?
Размышления Яны прервал посыльный с пиццей. Он внес в комнату Яны три огромные коробки, источающие аромат, и большую бутыль с домашним вином.
– Презент от хозяина, – прокомментировал доставщик пиццы дополнение к ней.
– Спасибо, – поблагодарила его Яна, дала чаевые и раскрыла свою коробку. – Я люблю пиццу, но вас, Иван, угощать не буду, они для моих друзей. Тем более что у вас тут, как я поняла, уже оплачены завтрак, обед и ужин, – кинула через плечо археологу Яна.
Она уселась на кровать, скрестив ноги, и принялась уплетать пиццу, которая была уже разрезана на аппетитные кусочки.
– А друзьям не хотите отнести, пока она не остыла? – поинтересовался Иван, теперь рассматривая длинные волосы Яны.
– Разогрею потом в микроволновке. Рассматриваете меня взглядом археолога, словно египетскую мумию? – спросила Яна, нарочно громко чавкая.
– Вы худее мумии, – заверил он ее.
Но она пропустила колкость мимо ушей.
– Кстати, а что за руку, от какого трупа, я оторвала там, в котловане? Знаете, ощущение было весьма неприятное.
– Это моя печаль, – вздохнул Иван.
– Да что вы?! А я думала, что вы сейчас скажете, что это была ваша рука.
Иван рассмеялся.
– Нет, то был чудесный экспонат.
– А поподробнее?
– Мы раскапываем большой город, в котором не только какие-то сооружения и предметы обихода, но также жили и люди. Здесь сотни, тысячи погибших жителей.
– За столько лет, думаю, что от жителей не осталось даже и косточек.
– Сразу видно, что на экскурсии в Помпеях вы были не слишком внимательны, – заметил Иван.
– А оно, я имею в виду внимание, у меня вообще рассеянное, – облизала пальцы Яна.
– Так вот, уже в Помпеях была отработана технология по обнаружению погибших людей. Когда несчастных настигала раскаленная лава или она вместе с землей обволакивала тела жителей Помпеи, а с течением времени еще больше каменела, образуя своего рода панцирь. Затем биологическая масса сгнивала, за столько столетий находясь как бы в резервуаре, превращалась в пыль. То есть у нас осталась оболочка из застывшей, окаменевшей магмы, своего рода настоящий слепок человеческого тела.
– Сама природа законсервировала, – предположила Яна.
– Совершенно верно, это сделал вулкан, – посмотрел в окно Иван, словно любуясь Везувием.
– Какой ужас! – не разделила его энтузиазма Яна. – Создать для людей вечные гробы из пепла и лавы!
– А вы поняли суть, – с уважением покосился на нее Иван. – Так вот, потом ученые, находя эти причудливые окаменевшие сгустки с пустотами внутри, делали в них дырку и заполняли полость жидким гипсом. Потом форму раскалывали и получали точную гипсовую копию того человека, который погиб при извержении вулкана. Люди обнаружены сидящими, лежащими, закрывающимися руками и в других позах. На многих лицах гримасы боли, ужаса и отчаяния.
Яна замерла на кровати с куском пиццы во рту и неприязненно посмотрела на Ивана.
– Да вы маньяк! И вы этим занимаетесь?
– Чем именно?
– Отливаете тела несчастных?
– Я и мои люди, конечно.
– Какой кошмар! Даже праху людей нет покоя. Зачем вы это делаете?!
– Интересно для истории.
– Не вижу в смерти ничего интересного! Запечатлевать агонию в мраморе и гипсе… Вы еще музей устройте!
– Он уже есть в Помпеях и будет здесь.
– Здесь не дам устроить вакханалию! – воскликнула Яна, отталкивая коробку с пиццей и вскакивая с кровати. Она, взяв бокал из шкафа, наполнила его до краев красным вином.
– Вы не сможете помешать.
– Это мы еще посмотрим! – испепелила археолога взглядом Яна. – Вы бы сами хотели, чтобы вашу предсмертную маску выставили в музее?
– Если через две тысячи лет это будет кому-то интересно, то мне, честное слово, все равно.
– А мне не все равно и через десять тысяч лет! Значит, я отломала руку такого вот несчастного?
– Да, там лежала и окончательно высыхала фигура женщины из гипса, а вы грубо оторвали ее руку и повредили тело. Между прочим, хороший слепок испортили.
– Слава богу, что хоть одна несчастная женщина не станет вашим достоянием.
– А я ведь могу предъявить вам большой штраф за порчу музейного экспоната, – начал выходить из себя Иван.
