Ирина Дягилева - Бумажная клетка
– В конце концов, это не важно. Когда ваш Штыкин доберется до нас, она напрочь забудет, что мы делали в тот вечер, а я постараюсь направить ее воспоминания в нужное русло. – Он наклонился к Пульхерии через стол и похлопал ее по плечу. – Спокойствие, только спокойствие. Ваш Никита провел весь вечер с нами. Мы сидели только втроем, никто к нам не заглядывал. Это будет самое идеальное алиби, какое только можно представить. Кстати, где он сейчас?
– Я дала ему ключи от своей старой квартиры. Между прочим, следователь ее знает. – Пульхерия вновь занервничала.
– Тогда звоните ему сейчас же. Пусть немедленно едет сюда. У нас с Дашкой на сегодня запланирован шопинг. Ей не терпится купить себе очередную ненужную тряпку, которая пробьет внушительную брешь в нашем и без того небольшом бюджете. Давайте пообедаем вчетвером, расскажем обо всем Никите и решим, как ему себя вести со следователем.
Пульхерия протянула руку к телефону, но он неожиданно зазвонил. Паша снял трубку и на итальянский манер произнес:
– Пронто. Дон Медведиссимо у телефона…
Ах, Дашуня, привет, ты где?.. Да?.. Не может быть…
Пока он слушал, улыбка медленно исчезала с его лица, уступая место растерянности.
– Что? А ты ему? Нет, лапуля, ты все правильно сделала. Да… Нет… Нет, нет, немедленно выброси все это из головы и приезжай. Ты же знаешь, как я тебя люблю, солнышко мое, хотя это и звучит ужасно неправдоподобно.
Паша положил трубку, лицо его осунулось. Он попытался улыбнуться, но улыбка получилась какой-то жалкой.
– Ничего у нас не получится, – сказал он. – Придется придумать что-то другое.
– Как это – не получится?
– По-видимому, Гришенька упомянул нас с Дашкой. И следователь только что от нее ушел. Поэтому она и звонила. Первое, что он спросил, чем мы занимались с ней вчера вечером и где провели ночь. Разумеется, она сказала ему правду.
У Пульхерии закружилась голова. На миг ей показалось, что Штыкин стоит у нее за спиной и прячет свою дьявольскую улыбку в пшеничных усах. Он загнал Никиту в угол, только тот не знает об этом. Пуля неожиданно разозлилась на Назарова. «Это прежде всего его вина. Он – ее проклятье, он угрожает не только ее благополучию, он угрожает всем нам, всему нашему кругу», – подумала она.
Павел следил за ней напряженным взглядом.
– Ну, Пульхерия Афанасьевна, что будем делать?
– Не знаю.
– Во всяком случае, вы должны Никите все рассказать.
– Все?!
– Скажите, что считаете нужным, только об убийстве нужно сказать непременно.
В голове Пульхерии был сумбур, мысли разбегались. Понимая, что не готова к этому разговору, она машинально набрала номер. Назаров тотчас снял трубку.
– Никита?
– Привет, Пуляшенька.
Он называл ее так очень давно, в прошлой жизни, когда они были вместе. Сердце вновь заныло и ухнуло куда-то вниз, заливая холодную пустоту теплом.
– Сегодня ночью убили Вику, – произнесла она вдруг одеревеневшими губами.
Никита молчал, было слышно тяжелое дыхание. Наконец он еле слышно проговорил:
– Как ее убили?
– Задушили.
– Кто это сделал? Кто ее убил?
– Не известно.
– Нам необходимо встретиться. Ты где?
– Нет, только не сейчас. Я еду на ужин к Александру Николаевичу. Оставайся у меня дома. Когда стемнеет, не зажигай свет, словно в квартире никого нет. Как только освобожусь, сразу приеду к тебе. Если будут стучать в дверь, не открывай. Это дело ведет Штыкин Игорь Петрович. Я его немного знаю…
– Откуда?
– Не важно. Главное, ничего не предпринимай, ни с кем не говори, пока мы с тобой не встретимся. – И положила трубку.
– Моя помощь нужна? – с участием спросил Павел.
Пульхерия усмехнулась.
– Прекрасно понимаю вас, – тяжело вздохнул он, – но уверен, вы непременно что-нибудь придумаете. И еще. То, что произошло у вас с Никитой – это все ерунда. Я видел его. У него такая харизма… Будь я женщиной, первым кинулся бы к нему в объятья. Тут вас упрекнуть не в чем. Но Герман вряд ли поймет. Он собственник. Не дай бог, Галина Матвеевна ему все выложит. Для него это будет настоящим ударом. Так что… – Он вдруг запнулся. – Да что я рассказываю о вашем собственном женихе. Вы не переживайте, поезжайте к Александру Николаевичу и изображайте примерную невесту.
Павел проводил Пульхерию до выхода. Напоследок он вновь дружески похлопал ее по плечу:
– Не отчаивайтесь, Пульхерия Афанасьевна. Обращайтесь к нам с Дашкой. У нее вы всегда найдете распростертые материнские объятия, а у меня – доброжелательное сочувствие.
Специально переодеваться к ужину Пульхерия не стала, поехала, в чем была. Видеть фальшиво-слащавую физиономию Галины Матвеевны сейчас было выше ее сил.
В столовую она вошла в семь без пятнадцати минут. Доложила о разговоре домработницы и сказала, что следователь успел побывать у Даши Медведевой. Рассказ ее, казалось, был воспринят благосклонно. На ужине кроме нее и Гришеньки присутствовал некий Семен Самуилович. Как поняла Пульхерия, важная персона, нужный человек. Весь ужин он перебрасывался с Гранидиным ничего не значащими фразами и бросал выразительные взгляды на грудь Пульхерии. Это навело ее на мысль, что папаша Гранде пригласил ее не только затем, чтобы услышать о реакции Галины Матвеевны. «Поздравляю, мадам, вы приняты в свиту короля на должность пешки», – сказала она себе. В свою очередь Гришенька, сидевший рядом с ней, своим коленом усиленно прижимался к ее бедру. Сначала она пыталась просто отодвинуться, но тот вновь нахально придвигал свой стул. Наконец она не выдержала и очень больно ущипнула его за тощую ногу. От неожиданности Гришенька подпрыгнул, кусок мяса соскочил с вилки и шлепнулся на тарелку, закапав соусом дорогой галстук. Пульхерия удовлетворенно хихикнула, а папаша метнул на сыночка испепеляющий взгляд.
Наконец нескончаемый ужин подошел к концу. Мужчины удалились в библиотеку, чтобы насладиться дорогими сигарами и элитным коньяком. Пульхерия подошла к столику с напитками, налила себе полный стакан мартини и залпом выпила. Но в голове даже не зашумело. Она вновь наполнила стакан, но и после него голова по-прежнему оставалась ясной, зато мочевому пузырю такое количество жидкости не понравилось. Пуля направилась в туалетную комнату. Плеснув на лицо холодной воды, взглянула на свое отражение в зеркале. Синие круги под глазами придавали лицу усталый вид, но не портили его. Усевшись на край ванны размером с небольшой бассейн, она закрыла глаза, наслаждаясь одиночеством и покоем. Напустить бы в эту ванну горячей воды с ароматной пеной, скинуть с себя одежду, полежать полчасика ни о чем не думая… и уйти не прощаясь.
Но ее мечтам не суждено было сбыться – надо было возвращаться.
Выйдя из туалетной комнаты, она лицом к лицу столкнулась с Гранидиными и Семеном Самуиловичем, который от рюмки коньяка впал в игривое настроение. Кося одним глазом на ее грудь, а другим на место пониже спины, он не удержался и шлепнул ее по этому самому месту.
– Какие у вас, однако, ручки шаловливые, Семен Самуилович, – сказала Пульхерия и бросила сердитый взгляд на папашу Гранде в надежде, что тот поставит своего гостя на место.
Но тот только вскинул вверх кустистые брови и промолчал, предоставляя ей самой выпутываться из создавшегося положения. Она могла бы размахнуться и заехать кулаком старому ловеласу прямо в глаз, но прекрасно понимала, что такой поворот событий вряд ли понравится хозяину.
– Гриша, вызови мне, пожалуйста, такси, – хмуро попросила она.
– Зачем тебе такси? – как ни в чем не бывало спросил папаша Гранде. – Бессмысленный расход денег. Семен Самуилович, может, вы подбросите Пульхерию Афанасьевну до дома?
Пуля была поражена до глубины души. «Теперь я понимаю, почему его называют папаша Гранде. Жадный жлоб. Хочешь проверить мою верность твоему сыночку? Ничего не выйдет. Вот сейчас поеду к Никите и наставлю твоему Герману огромные рога теперь уж по-настоящему», – с мстительным удовлетворением подумала она.
Но храбрости ей хватило ровно на минуту.
– С большим удовольствием, Александр Николаевич, – масляно блестя глазами, ответил Гранидину гость.
– А вы не боитесь оставлять невесту своего сына один на один с таким гарным парубком, как Семен Самуилович? – жеманно улыбаясь, поинтересовалась Пульхерия.
– Невеста? – Лицо «парубка» вытянулось, и масляный блеск в глазах тут же погас.
– После Пасхи милости просим на нашу свадебку. Вас первого приглашаю, – Пульхерия, продолжая кокетливо улыбаться, повисла на руке Семена Самуиловича и чуть ли не силой потащила к машине. Демонстративно сев рядом с шофером, она игриво помахала папаше Гранде ручкой. Семен Самуилович с недовольным видом забрался на заднее сиденье.
Как только они отъехали, она попросила водителя высадить ее возле первой же станции метро. Старый ловелас не возражал. Он сидел, надувшись от злости, как индюк, и даже не попрощался.
