Дарья Донцова - Но-шпа на троих
– Сама была такой, – веселилась Катя, – нацепила очки с простыми стеклами, хотела старше казаться.
Андрей Олегович попереставлял папки и наконец вымолвил:
– Слушаю.
– Я по поводу Юры Волкова…
Психиатр кивнул:
– Да, есть такой, поступил недавно…
Без конца пощипывая клочкастую бороденку, он принялся засыпать меня терминами, из которых я поняла лишь один – «состояние стойкого бреда».
– Как он к вам попал? – перебила я эскулапа.
Андрей Олегович взял тоненькую тетрадочку.
– Поступил вызов из Академии имени Топильского, они объяснили, что к ним пришел явно ненормальный человек с елкой! В мае! Естественно, сотрудники испугались! Он ходил по кабинетам, тыкал всем в глаза ветками и просил какое-то лекарство, дабы «вылечить елочку». Когда у него попытались отнять высохшее дерево, Волков начал кричать:
– Не трогайте, жуки простудятся!
Волкова доставили к нам. В приемном покое он был неадекватен, елку не отдал, потребовал позвонить его родственникам, но по указанному им номеру…
– Это я.
– Кто? – осекся доктор.
– Вы звонили Евлампии Андреевне?
– Да.
– Это я.
Доктор прищурился:
– Правда? Почему же тогда вы сказали, что не знаете Волкова?
– Извините, я забыла про него.
Врач нехорошим взглядом посмотрел на меня.
– Простите, – пролепетала я, – а где елка?
Андрей Олегович еще сильнее нахмурился:
– Волков находился в стадии возбуждения, я посчитал возможным разрешить ему взять дерево в палату.
– Слава богу, – вырвалось у меня, – жуки целы!
Андрей Олегович сделал вид, будто тянется к календарю, лежащему на столе, но я увидела рядом с длинным органайзером кнопку и быстро воскликнула:
– Стойте! Мы оба, и я, и Юра, совершенно нормальные. На елке живут короеды, которых следует убить, но до этого они должны быть совершенно здоровы, главное, не простудить их.
Брови доктора подскочили вверх. Я поняла, что не сумела правильно обрисовать ситуацию, и предприняла еще одну попытку.
– Елку привезли специально из Гнилых гор в Академию Тимирязева. На ней сидят паразиты, их надо извести. Но вот беда, если они упадут с дерева, то умрут. А как тогда их отравить? Вот и пришлось Юре елочку сюда тащить. Честно говоря, мне его жаль, жучкам явно плохо, да еще Ада с Рамиком на них пописали, небось все давно перемерли. Выходит, Юра зря хвойное дерево через столько километров тащил, бедняга! Хорошо хоть Муля ветки не сжевала. Впрочем, может, какое насекомое и выжило, в чем я лично сомневаюсь, экология в Москве никуда, бедным жучкам не по зубам. Теперь вам понятно, в чем дело?
Васильков медленно кивнул.
– Слава богу, – обрадовалась я, – недоразумение исчерпано, выпустите Юру, мы домой поедем, и елочку верните, Волков просто расплачется, если ее лишится.
Андрей Олегович засиял улыбкой:
– Конечно, конечно, только, вы сами понимаете, надо оформить необходимые бумаги. У вас паспорт с собой?
– Нет.
– Ах, какая жалость! Ну разве можно в наше время по Москве без документов разгуливать.
Я поколебалась секунду и сообщила чистую правду.
– У меня его нет.
– Все люди, достигшие четырнадцати лет, имеют паспорт.
– Да, да, правильно, но мой съела Муля.
Андрей Олегович принялся усиленно моргать:
– Кто?
– Муля. Недавно я легла в кровать попить чаю, поставила варенье, полную розетку, и опрокинула ее прямо на паспорт. Пока я за тряпкой ходила, дочурка моя весь джем слизала и бордовую книжечку схомячила. Муля такая, если крошку на полу найдет, мигом в рот засунет, у нее отвратительная привычка сжирать все, что плохо лежит. Варенье – это ерунда! Она в три месяца ножки у стола сгрызла, и он упал, хорошо хоть ребенка не задавил, мы ее за это тряпкой отдубасили, но не помогло! Все жует, не поверите, у нас телефонные провода аджикой до сих пор намазаны, а то иначе мы регулярно без связи оставались, прикиньте, как это неудобно.
– Сколько лет вашей дочери? – ожил Андрей Олегович.
– Э… кажется, три, нет два, впрочем, четыре, да, точно, я вспомнила, четыре. Она родилась, когда меня еще не было у Кати. Кажется, Мульяне исполнилось полгода, когда я появилась в доме. Впрочем, это неважно! Какую роль тут играет возраст? Вон Рейчел уже семь, а она ни одной тапки не съела!
Андрей Олегович засиял, словно колокол на Пасху.
– Хорошо, я сейчас выпишу Волкова, но кто может подтвердить вашу личность?
Я призадумалась:
– Катя сейчас кого-нибудь режет, она не может остановиться, пока человека не унесут. Сережка летит на воздушном шаре, Юля отправилась на Марс… э… Костин Владимир, майор, ответственный человек, работает в уголовном розыске.
– Хорошо, – кивнул Васильков, – давайте телефоны.
Я продиктовала все номера, включая мобильный.
– Теперь пойдемте, – встал врач, – отведу вас в приемную, подождете там Волкова.
Мы прошли по коридору, Андрей Олегович открыл дверь и любезно сказал:
– Прошу.
Я шагнула за порог, ощутила легкий тычок в спину и услышала, как защелкивается замок.
– Эй, откройте!
В ответ тишина. Глаза обежали крохотное пространство. Стены обиты чем-то мягким, потолок и пол тоже. Мебели никакой, в двери, похожей на матрац, отсутствуют ручки и какой-либо намек на замочную скважину. Так, Васильков, молодой, самонадеянный идиот, принял меня за сумасшедшую. Интересно, что заставило его прийти к такому мнению? Может, моя последняя фраза о домашних? Но ведь я сообщила чистую правду. Катя оперирует, Сережка сидит в корзине воздушного шара, его агентство проводит рекламную акцию по продвижению на рынок новой авиакомпании, а Юлечка на самом деле гуляет по Марсу. Она в числе других журналистов находится на открытии фитнес-клуба «Планета Марс»…
Да уж, представляю, сколько времени потеряют все, разыскивая меня. Небось в психиатрические клиники начнут звонить в последнюю очередь. Или я ошибаюсь? Кстати, у меня в кармане лежит мобильный! Но телефон бездействовал. На экране виднелась перечеркнутая трубка, сеть недоступна. Очевидно, «мягкая» комната блокировала сигнал.
Глава 12
Я села на пол и привалилась к стене. Было достаточно удобно. Не жарко и не холодно, единственная беда – скучно. Телевизора нет, радио тоже… Хоть бы журнальчик какой сюда бросили! Даже если считаешь человека ненормальным, не лишай его возможности насладиться печатным словом. Понимая, что делать нечего, я легла на полу, свернулась калачиком и неожиданно уснула.
Огромный мужчина, обутый в болотные сапоги, неожиданно ворвался в комнату. Меня охватил испуг. Я очень хорошо знаю, что многие психиатры, вследствие частого общения с неадекватными людьми, сами делаются ненормальными, перестают трезво оценивать действительность. Похоже, господин Васильков из этой когорты, он подсадил сюда буйнопомешанного.
– Лампа, – густым баритоном заявил дядька, – Топильского помнишь?
– Н-нет.
– А ну, соображай, где его видела? Кто такой Топильский?
– Э… э… это имя носит академия, из которой доставили Юру!
– Дура, смотри на фото.
– Простите, я не понимаю, но вы не волнуйтесь, садитесь, пожалуйста, как вас зовут?
– Лампа!
– Ой! Меня тоже!
– Лампа!!
– Что?
– Лампа!
Продолжая мерно выкрикивать мое имя, безумный вытащил из кармана огромную пилу. Я смотрела на нежданного соседа во все глаза. Господи, ну каким образом огромная пила уместилась у него в пиджаке? Через секунду блестящий металл с зубьями начал приближаться к моему лицу. Я кинулась на дверь.
– Убивают, спасите, помогите, режут, пилят…
Твердые руки схватили меня за плечи и сильно встряхнули, глаза мои распахнулись, я рывком села. Костин, стоявший надо мной, хмуро произнес:
– С добрым утром!
– Убивают! – машинально повторила я и через долю секунды с облегчением поняла: никакого психа с пилой нет, мне приснился очередной кошмар.
– Вы уверены, что она дееспособна? – озабоченно поинтересовался Васильков.
Костин кивнул:
– И она, и он просто дураки.
– Сам такой, – обиделась я.
– Точно, – лениво согласился Вовка, – поэтому и примчался по первому свисту, другой бы, умный, до вечера подождал.
Нас с Юрой достаточно быстро отпустили на свободу. Значительно дольше мы пытались засунуть в машину Костина елку. Удалось нам сие простое действие не сразу. Логичнее всего было бы примотать ее на багажник, установленный на крыше, но мое разумное предложение встретило бурю возражений.
– Еще чего! – заорал Костин. – Чтобы я, как идиот, волок в мае месяце умершую елку? Да в меня вся улица пальцем тыкать станет!
– Жуки погибнут, – завел свою песню Юра, – ой, не надо сверху везти.
– Поступайте как знаете, – сдалась я.
– Пешком пойду, – заявил Волков.
– Всем молчать, – рявкнул Костин, – заткнуться и отвернуться.
Я отошла в сторону, пусть разбираются без меня, но, если не везти сухую палку на крыше, то придется устраивать ее в салоне, разложив переднее сиденье. И вообще, это не моя проблема, отправлюсь сейчас по своим делам, мне необходимо поговорить с Ксюшей. Сев в машину, я вытащила телефон. На том конце трубку сняли сразу:
