Татьяна Луганцева - Бизнес-ланч для Серого Волка

– Совестливый, – кивнула Аксинья.

– Он очень хороший, и он во всем разберется, – заверила ее Поля. – Так что ты не спеши с отъездами и скорыми выводами! Давай еще выпьем?

– Я – пас. Мне бы отдохнуть.

– Намек понят! Оставляю одну! – быстро засобиралась Полина.

Ася приняла ванну, вытерлась и легла в кровать. Сон не шел. Она лежала десять минут, двадцать, сорок...

Вконец измучившись, Ася оделась и решила немного пройтись по свежему воздуху. Она закуталась в дубленку, глубоко натянула шерстяную шапку и вышла из комнаты

Во всем крыле здания стояла какая-то пугающая тишина. Ни звука, ни движения, только скрип половиц под ногами. Внезапно Аксинье стало очень страшно.

«Что я здесь делаю, абсолютно одна, в пустом доме? Любой с улицы может зайти и сделать что захочет... Никого нет рядом! Не то чтобы охраны, а вообще... Эти же пьянчуги из «Трех пескарей» могут устроить настоящую оргию... Хорошо, если они совсем не в состоянии.... Вот что значит дом без хозяина. Что я тут могу одна сделать? Господи, у меня в голове только мрачные мысли!»

Ася, чувствуя острую нехватку воздуха из-за нервного напряжения, спустилась по лестнице и вышла на улицу. Ночью стало холоднее, и вся слякоть замерзла, под ногами хрустел мелкий лед.

«А вот воздух здесь лучше, чем в Москве, – попыталась Ася найти в своем положении какой-то позитив. – Чистый, прохладный. Правда, дышать все равно тяжело, потому что очень высокая влажность, сразу становится холодно и промозгло».

Аксинья прошла мимо утихших «Трех пескарей», постепенно успокаиваясь.

«Ну, проспится завтра Наум Тихонович, я ему устрою! С ума сошел?! Что здесь творится? Куда он меня послал? Зачем он сам сюда прилетел? Чтобы устроить пьянку? Так для этого у Наума Тихоновича были созданы и в Москве все условия. Ой, как у меня к нему много вопросов! Очень много! Только бы он не успел нагрузиться с утра или не просох еще с вечера!»

Аксинья двигалась по тропинке сада, расположенного рядом с домом, мелкими и осторожными шажками. Она решила пройти весь сад до конца и посмотреть, чем он заканчивается. Все равно бессонница. А ведь новый хозяин, то есть старый, но давно не навещавший свой дом, может заказать ей обустроить и территорию вокруг дома. Как сделать из здания конфетку, если вокруг будет помойка? Конечно, чтобы дом смотрелся, придется облагораживать всю прилегающую зону. «Сейчас-то в темноте я вряд ли что путное разгляжу, но хоть оценю объем работы», – думала Аксинья.

Она остановилась у скульптуры мальчика-горниста и задумалась.

«Вот ведь уродство. Хотя тоже считается искусством. Такое, не дитя, а аборт... от искусства. Все эти горнисты, женщины с веслом, пионеры... другие символы времени. А ведь если придется все тут переделывать, мне будет жалко его уничтожать. Оставлю, оформлю как кич – это сейчас модно. Да, это будет – круто! Еще бы пару статуй! А может, и найду в глубине сада».

И тут за ее спиной хрустнула ветка. Ася моментально оглянулась и сквозь темные ветки деревьев и общий серый фон пейзажа увидела высокую светлую фигуру.

– Еще одна статуя... как заказывала! – вслух сказала Аксинья, чтобы подбодрить себя.

Она прищурилась. Длинное светлое одеяние на статуе колыхалось, словно флаг на флагштоке. Фигура имела явно женские очертания. Глаза Аси, как назло, слезились, но в любом случае скульптуры в своей каменной одежде не могут шевелиться, если их только не нарядили в пугало. Она с ужасом смотрела на фигуру в светлом.

«Мать твою... Кто это?»

– Поля? – произнесла она вслух. Фигура безмолвствовала, от этого Аксинье стало еще страшнее. – Эй! Ты кто?

«Может, мне кажется? И я разговариваю с каким-нибудь столбом или неодушевленным предметом?»

И вдруг это видение или привидение ответило ей:

– Вырой ее, вырой ее из этого ада! Докажи! Прошу тебя!

Ася от неожиданности вскрикнула и отступила на шаг. Она запнулась обо что-то на дороге, поскользнулась и опрокинулась на спину, стукнувшись головой обо что-то твердое.

Глава 12

«Все-таки я принцесса. Как ни сопротивлялась я этому чувству, а ведь придется признать очевидное... Это длинное красивое платье, эти тяжелые украшения, сковывавшие руки и ноги, и этот холодный гроб. Стоп! Почему снова гроб? Да я же «спящая царевна» в красивом хрустальном гробу... Как там? Спроси у ветра, у ясеня... Бред, конечно, но что делать? Судьба у меня такая. Главное, что, когда я очнусь, а ведь без этого никак, я встречусь со своим принцем, а это так приятно и решает все вопросы. Вот только не смогу я его, принца, ждать. Во-первых, очень уж этот ветер расшатывает гроб, прямо до тошноты, и уж очень он холодный. Прямо как будто не из хрусталя, а изо льда. Замерзла я в нем уже совсем. Когда придет принц, я уже буду злая и замерзшая, и мне будет не до поцелуев... Огрею его веслом... Повисит в гробу, покачается, и пусть его не стошнит...»

– Поставьте, то есть положите, ее пока здесь, – услышала Ася.

И этот обычный земной голос вывел Аксинью из сказочного небытия. Ася открыла глаза и с изумлением поняла, что она на кладбище.

– Вот тебе и ясень сказал...

– Что? – наклонился к ней мужчина с обветренным лицом. – У нее бред. Знать бы, сколько часов она пролежала в холоде. – Асю совершенно не интересовала его болтовня. Она с ужасом смотрела на разномастные оградки, аккуратные могильные памятники и фотографии мертвых уже ныне людей. Скосив глаза, она увидела, что сама лежит на носилках под брезентом. – Вы как? – Он начал светить маленьким, но очень ярким фонариком в ее глаза.

– Вы с ума сошли! Что вы делаете?! Я же еще живая!

– Вижу, что живая... Хорошо, что в себя пришли.

– Прекратите светить мне в глаза, мне больно! Голова раскалывается... – простонала Аксинья. – Не зарывайте меня...

– О чем вы говорите? Зачем нам вас зарывать! – похлопал ее по руке мужчина. И сказал, обращаясь к пожилой женщине: – У нее шок, всетаки удар по голове не прошел даром.

– Не хороните меня заживо, – чуть не плача, просила Ася. Она попыталась пошевелиться, но толстый брезент держал ее крепко и сковывал движения. – Выпустите меня! Помогите! Господи, это не хрустальный гроб! Что происходит?! Отпустите!

– Так, два кубика транквилизатора внутривенно, – сдвинул на переносице брови суровый мужчина.

Но пожилая женщина отвела его указующий перст и нагнулась к Аксинье:

– Девушка, возьмите себя в руки. А то вас в психушку поместят!

Но Ася уже впала в настоящую истерику. Острая игла шприца воткнулась в ее кожу, и Аксинью сначала накрыла волна ужаса и боли, а потом она получила лекарственный удар по мозгам, что тоже было весьма неприятно, но Ася быстро погрузилась в забытье.

– Главное, не надо сопротивляться. Вот что угодно, только не сопротивляться, милая, понимаешь? Очень плохо тогда будет. Чего я только не видала. Ох, чего только... Некоторые всё рвались на свободу. Бились об стены, бились... И что происходило, знаешь? Лучше не знать и не видеть... Крылья-то у всех обломались, стали тихими и неговорливыми. Так и сгинули. А вот если молчать, со всем соглашаться, то появляется шанс выйти отсюда.

Все это Аксинья выслушивала от маленькой, сморщенной старушки в белом старомодном, словно из кадров военной хроники, халате и аккуратной медицинской шапочке. Она хлопотала над лежащей на спине и смотрящей в потолок Асей.

Та совсем недавно отошла от действия лекарства, очнулась и снова с ужасом рухнула в пропасть отчаяния. Ее руки и ноги были крепко прикручены к кровати старыми ремнями из грубой кожи со здоровыми пряжками. Асю тошнило и мутило.

– Почему я привязана? – спросила она у старушки.

– Так это... распоряжение Бориса Викторовича. Буйная ты.

– Господи... Это психушка? – пронзила сознание Аси острая и страшная догадка.

– Лечебница для душевнобольных, – кивнула бабулька, протирая запястья Аксиньи мокрой марлей.

– Я не сумасшедшая! Выпустите меня отсюда! – закричала и судорожно задергалась Ася, все еще надеясь, что она видит кошмарный сон.

– Ну вот, сердешная моя, что же ты делаешь-то?! – испугалась старушка. – Я же только что тебе все говорила, все объясняла! Остановись, милая! Сейчас же прибегут санитары и сделают укол, а потом еще и еще... И не отвяжут еще долго, пока не успокоишься. Я же говорила!

– Но это невозможно! Отвяжите меня! Как вас зовут? Ну же?

– Зинаида Михайловна я, тетя Зина, – ответила бабулька, которой реально можно было дать лет сто, а то и сто двадцать.

– Тетя Зина, дорогая! Отвяжите меня! Я не сумасшедшая. Как я здесь оказалась? Дайте мне телефон!

– Не положено.

– Тетя Зина, прошу!

– Я не могу, милая. Я ведь здесь никто – всего лишь санитарка и давно должна быть на пенсии. Я здесь держусь на одном честном слове. Одно нарушение, и меня отсюда выкинут. Борис Викторович давно говорил, что ему такие старые работники не нужны. Что он не хотел бы, чтобы я умерла на рабочем месте.