Психо. Байки Грижского леса - Татьяна Геннадьевна Абалова

— Ну да.

— Для того чтобы поставить точный диагноз, вам следует сдать кровь. Пройдите в лабораторию, — Фил махнул крылом за пень.

— Протяните лапу, — скомандовала пани Десмод, поджидающая зайца с другой стороны «кушетки».

Процедура забора крови прошла результативно. Вернувшись вместе с пациентом, довольная мышь облизнулась, покатав каплю заячьей крови во рту, возвела глаза к небу и произнесла:

— Тестостерон зашкаливает.

— Ну — с, пан Зимой — Белый — Летом — Серый, если вы хотите прекратить появление новых отпрысков, вам следует перестать заниматься сексом. Именно от него случаются дети.

Заяц развязал уши.

— Это выше меня, — печально произнес он. — Пожалуйста, доктор, найдите другой способ уменьшить их количество.

— Я подумаю. Обещаю.

Пан Зиблс слез с «кушетки» и понуро поплелся домой — в нору у Кривой сосны, где его ждала опять беременная зайчиха.

Следом к пану Филу пришла лиса.

Пани Рудая попыталась залезть на «кушетку», но из — за большого веса не смогла справиться с простой задачей, поэтому, задыхаясь от непосильных потуг, растянулась под пнем.

— Ох, доктор! Я еле доползла до вас.

Фигура лисы больше напоминала надутый шарик. Она уже забыла, что была грациозной хищницей до того, как у леса построили птичий комплекс.

— Вы продолжаете питаться курятиной? — уточнил Фил.

Лиса стыдливо кивнула.

— Как не подсесть на легкую добычу?

— У пани Рудой повышенный сахар, холестерин и еще какая — то дрянь, которой пичкают бройлеров, чтобы они быстро набирали вес, — отрапортовала летучая мышь, смакуя лисью кровь.

— Если вы хотите долго жить, то должны придерживаться диеты, — строго произнес доктор. — Есть только натуральную пищу. Никаких бройлеров.

— Травку жевать? — ужаснулась пани Рудая.

— Отчего же? В лесу полно диетической еды. Сходите хотя бы к Кривой сосне. Там, говорят, зайцев развелось немерено. Только особо не увлекайтесь: один заяц в два дня. Заодно разомнетесь, побегаете за ними. Физическая нагрузка полезна при ожирении.

— Спасибо, доктор, прямо сейчас и пойду.

Филин осуждающе повертел головой, видя, как брюхо лисы волочится по траве.

— И, голубушка, забудьте про бройлеров. Они — яд!

— Пан Фил! — перед ним тут же появилась висящая вниз головой летучая мышь. — А мне за вредность чего — нибудь полагается? Я тут пью всякую кровь, в том числе с ядом, поэтому было бы справедливо получать надбавку за вредность.

— Вы хотите, чтобы я прикрыл лабораторию? — повел бровью филин. Его возмутила предприимчивость мышки. Только что она рыдала, что ей жизненно необходима кровь, а как получила свое, тут же возжелала большего. Ох уж эти животные. Совсем как люди. — Я легко расторгну наш договор. И прошу заметить, дорогая пани Десмод, что я не сижу на диете. И когда голоден, мне все равно, чем питалась мышь. Пусть даже летучая.

Пани Десмод хлюпнула носом.

— Когда ожидается следующий прием? — поинтересовалась она, предварительно отлетев от филина подальше.

— Когда меня опять будет мучить бессонница, — зевнул пан Фил и взлетел в свое дупло.

— Дорогой, ты опять играл в доктора? — сонным голосом спросила его супруга, открыв всего один глаз.

«Вся наша жизнь игра!» — негромко пропел пан Фил. Пенсия в Грижском лесу была бы скучна без игры в «Психо».

Глава 2. Красный чепчик

— Только оперативное вмешательство, — заключил пан Фил, приложив голову к животу пациента.

— Эх, зря я съел и бабушку, и панночку Красный чепчик! Можно было обойтись одной бабушкой, — между тем упрекал себя пан Серый.

Филин отличался острым слухом, впрочем, как и пан Серый, поэтому понял, почему волк жалеет, что съел внучку: панночка Красный чепчик обладала особо зычным голосом. Филин всякий раз вздрагивал, когда она шла по лесу и пела. Вот и теперь она, не в пример молчаливой бабушке, голосила песню соотечественника пана Левандовского.

«Таганка, я твой бессменный арестант,

Погибли юность и талант в твоих стенах».

— И так второй день, — поморщился волк. Его поджатые уши ясно говорили о том, что он стоит на краю: еще чуть — чуть и пану Серому понадобится помощь не только хирурга, но и психотерапевта. — Умоляю вас, сделайте что — нибудь!

— Готовьте больного к операции, — скомандовал доктор пани Рудой и пани Десмод.

Волка подвели под локотки и осторожно уложили на «кушетку». Между тем филин отмачивал инструмент — собственные когти в дятловой настойке из дикого винограда.

— Лизоцим, — скомандовал пан Фил, высоко задрав обработанную лапу (так обычно делают хирурги). Тут же лиса вылизала живот волку, обеззараживая хирургическое поле. Она уже была просвещена, что ее слюна, как и у прочих млекопитающих, содержит этот чудодейственный фермент.

— Отсос готов, — отрапортовала пани Десмод и свернула язык трубочкой.

— Поехали! — громко дал старт операции доктор, стараясь перекричать панночку Красный чепчик, которая почувствовав, что свобода близка, решила использовать все свои вокальные данные.

«Таганкаа — а–а — а!..»

Глава 3. Самогонный аппарат пани Десмод

— Доктор, я умираю, — путаясь в высокой траве, к филину, недавно вывесившему табличку «Психо», шел пан Под — Пантофлем. Если учесть, что он был ярким представителем рода больших пестрых дятлов, которые предпочитают летать, а не ходить, Фил безоговорочно поверил, что с птицей случилась беда.

— Ложитесь на кушетку, — тем не менее бесстрастно начал пан Фил. Нельзя пациентам показывать, что доктор обеспокоен их здоровьем. Это может привести к неконтролируемому приступу паники, и больной действительно протянет лапы. Портить статистику пан Фил не собирался.

— Я лучше приму рабочую позу, — дятел, пошатываясь, забрался на боковину пня, вцепился в кору острыми когтями и оперся на жесткий хвост. — Мне так привычнее, голова не кружится.

— Ну — с, и что вас, батенька, беспокоит?

— Слабость. Но к чему вопросы? Вы прекрасно знаете о моем состоянии по анализам крови. Скажите, доктор, честно, сколько мне осталось?

Пан Фил поднял бровь. Его с самого начала что — то смущало. Но только сейчас он понял, что не видит пани Десмод. Обычно весьма активная лаборантка притихла за пнем.

— Объяснитесь подробнее. Я хочу ясно представить картину вашей болезни.

Дятел вздохнул. Было видно, что ему тяжело говорить.

— Когда неделю назад вы прислали ко мне пани Десмод, я удивился. Голова давно не болела. Но, уважая вас, и помня, что накосячил, — пан Под — Пантофлем поднял глаза на табличку «Психо», — я разрешил лаборантке взять у меня кровь. На следующую ночь она заявилась опять. И огорошила, что анализы придется неоднократно повторять. Всё очень плохо. Я не поверил. Но пани Десмод объяснила, что «болезнь смертельная и подкрадывается неслышно». Проснувшись утром, я убедился, что она