Анна Ольховская - Бог с синими глазами
В общем, все шло к свадьбе, слияние капиталов сулило фантастические перспективы, что понял даже сам Хали (мозги-то у парня на месте) и смирился с перспективой жениться и остепениться. Пока не увидел невесту. На свадьбе.
Хали поморщился, вспомнив свой шок при виде будущей жены. Впечатление было настолько сильным, что он, не соображая, что делает, не думая о последствиях, позорно сбежал с собственной свадьбы. Через окно туалета.
Прошло уже больше года, но отец до сих пор и слышать ничего не хочет о своем беспутном сыне. Империю все еще лихорадило, Омар аль-Магдари был в ярости, да и как иначе после такого унижения собственной дочери! Бедняжка никак не могла прийти в себя, да и цель не была достигнута, отели все еще были собственностью Салима, такой лакомый кусок прошел мимо рта! Короче, круги по воде шли и поныне. А этот мерзавец, так нагадивший собственному отцу, опять взялся за старое. И ведь даже деньгами его не прижмешь, поскольку после блестящего окончания Оксфорда Мустафа лично открыл на имя сына счет, куда перевел сразу миллион долларов. Конечно, за эти годы от денег ничего бы не осталось, трать их Хали бездумно. Но в промежутках между загулами он умудрялся быстро прокручивать некоторые суммы, играл на бирже, в общем, работала та самая деловая хватка, на которую так уповал отец. И деньги на счету Хали не кончались, увы…
Опа, снова сирена. Хали помотал головой и тут же с испугом подхватил ее, казалось, еще секунда, и голова оторвется и покатится в самый дальний угол. Да что тут происходит, в самом-то деле! Сначала прислуга визжит, психопатка, а теперь полиция, похоже, прискакала. Ага, вот и «Скорая» подключилась к общему хору. Хали опять сел и, все еще держась руками за голову, позвал:
– Сабина!
Молчание.
– Сабина, как ты можешь спать при такой адской какофонии?! У меня сейчас мозги лопнут, а она дрыхнет! Сабина, черт тебя дери!
Молчание.
– Ну ты и нализалась, детка, – застонал Хали, с трудом поворачиваясь к своей разоспавшейся подруге, – да и я, похоже, тоже. Ничего не помню. Что мы такое выпили, Са…
Слова остановились, тупо постояли и с диким топотом унеслись обратно. Язык одеревенел. С кончиков пальцев, все быстрее и быстрее, за пару секунд завладев всем телом, понеслись морозные мурашки. Хали затрясло так, что он не мог двинуться с места. Мозг отключился, он был в состоянии лишь удерживать изображение, но анализировать его, соображать, что к чему, делать какие-то выводы…
Этого не могло быть, но это было.
Блокированное сознание машинально фиксировало происходящее. Вот в комнату ворвались полицейские, вот они подбегают к нему, Хали, валят его на кровать, защелкивают наручники, потом поднимают и волокут к выходу. А там, на кровати, среди еще вчера белоснежных, а сегодня отвратительно ржавых простыней, осталось то, что совсем недавно было Сабиной Лемонт, очаровательной большеглазой женщиной, жизнерадостной и легкой. Но теперь при виде ЭТОГО почему-то вспоминалась лишь бойня.
Кровь. Много крови. И нож. Длинный и тонкий. Вон он, на полу. И отпечатки чьих-то кровавых ладоней на белье. И собственные руки, липкие и ржавые…
Часть 1
ГЛАВА 1
Вот и встретились два одиночества,Развели у дороги костер,А костру разгораться не хочется,Вот и весь, вот и весьРазгов-о-о-ор!
Провыв особенно проникновенно последнее слово, отчего окрестные собаки готовы были утопиться от зависти, Славочка Тумилов и Серега Горенко затихли, обводя присутствующих растроганными взглядами. Им так хотелось понимания и участия! Но понимание и участие, возмущенно ругаясь и подталкивая друг дружку, давным-давно покинули нашу гулянку. Это было в тот временной период, когда тусовка еще могла претендовать на звание вечеринки. Звучали еще вполне связные речи, народ кучковался вместе, вспоминая общее студенческое прошлое. Еще прислушивались к говорившему, комментируя и дополняя, подкалывая и похихикивая. Но близок, близок был тот рубеж, когда вечеринка плавно переходит в пьянку, и следом за пониманием и участием к выходу потянулись здравый смысл, связные речи, самоконтроль. Последней, удрученно оглядываясь и тяжело вздыхая, ушла память.
И народ раскрепостился, народ отвязался. Или развязался? Нет, ведь развязанные – это состоявшиеся кобели в собачьем мире. Хотя… Судя по всему, таковых хватало и здесь. Забавно было наблюдать за своими однокурсниками, которые еще несколько часов назад, солидные и расфуфыренные, пришли на празднование 10-летия окончания политехнического института, а сейчас, похоже, многие забыли, ради чего, собственно, они сюда пришли.
Большинство из нас не виделись все эти годы ни разу…
Ох, погодите, я же не представилась. Я – Анна Лощинина, до недавнего времени скромная провинциальная журналистка на вольных хлебах. Десять лет назад закончила политехнический институт, но обстоятельства сложились так, что должность инженера мне сейчас предложил бы лишь оптимист с психическим диагнозом. Меня вполне устраивала моя тихая спокойная жизнь в родном городе. Сотрудничала с разными изданиями, писала статьи по заказу, деньги получала небольшие, но мне хватало. Побывала замужем, благополучно развелась, жила себе без проблем и потрясений в однокомнатной квартирке. И так бы все и продолжалось – душевно, спокойно, болотисто так, тинисто, пока я не обнаружила вдруг у себя совершенно неожиданный талант. Оказалось, что я могу писать стихи. А еще – неплохие тексты песен. Так и познакомилась с мегазвездой российского шоу-бизнеса Алексеем Майоровым. Он заинтересовался моими текстами, предложил сотрудничество. А потом… Так сложилось, что ближе и роднее Лешки для меня теперь человека нет. Скажи мне кто-либо пару лет назад, что моя половинка, мой самый родной и любимый человек – это вон тот расфуфыренный звездун с телеэкрана, я бы пожалела убогонького, всплакнула над трудной судьбой психа. Но судьба, хихикнув, подкинула мне вот такой сюрприз. И я бесконечно благодарна ей за это. Хотя она, судьба, словно компенсируя новообретенное счастье, щедрой дланью сыплет и сыплет на наши с Майоровым головы испытания, о которых я раньше только в книгах читала. О тихой жизни пришлось забыть (см. книги Анны Ольховской «Право бурной ночи», «Охота светской львицы»), нас штормит и поныне. Но сейчас Лешка уехал на гастроли, а я, чтобы не скучать, отправилась на десятилетие выпуска.
И не пожалела. Конечно, мы знали, как кто устроился, как живет, созванивались ведь, делились новостями. А о некоторых, как, например, об Илоне Якутович, нам сообщали страницы глянцевых журналов и телеэкраны. Да, наша Илонка высоко взлетела. Она была единственной знаменитостью нашего выпуска, остальные, пусть и добившиеся чего-то в жизни, были широко известны в узких кругах. Даже моя подружка, Светка Жеймовская, ох, простите, Светлана Леонидовна, ставшая заместителем директора крупнейшего металлургического комбината, разъезжавшая с личным шофером и прекрасно управлявшаяся с многотысячным коллективом, не вызывала у наших сокурсников, а особенно у сокурсниц, такого живейшего интереса, густо замешенного на зависти. Ну, сделала карьеру благодаря своему уму, настойчивости и фантастическому трудолюбию, ну и что? Ну, состоялась как специалист, не изменив, что большая редкость нынче, своему диплому, ну, защитила кандидатскую диссертацию, успев еще и замуж выйти, и дочку родить, ну и ничего особенного! Кто про нее, про Светку, знает?
А вот Илона Якутович – это да! Пусть и не работала по специальности и дня, пусть с трудом диплом защитила, так это все ерунда. Еще тогда мы знали, что инженером Илона не будет. Когда мы учились на третьем курсе, Илонка пошла по посудной части. По какой посудной? А по той, где миски коллекционируют. Вернее, Мисски. Сначала Илона стала Мисс Факультета, потом – Мисс Института, потом конкурсы, бывшие тогда не столь распространенными, как сейчас, вывели нашу однокурсницу вначале на орбиту города, затем области, а там уже и столица замаячила. Какая там учеба, на пятом курсе мы Илонку и не видели совсем. Честно говоря, мы уже думали, что ее отчислили, но на защите диплома Илона неожиданно появилась.
Сказать, что мы обалдели, – значит не сказать ничего. Особенно наши парни. Как они, бедняги, все же смогли защититься – до сих пор не понимаю. Глаза у всех были стеклянные, они то краснели, то бледнели, они теснились постоянно неподалеку от Илоны, роем перелетая следом, когда та перемещалась в пространстве.
Да и немудрено, если честно. Тогда, 10 лет назад, качественная косметика, фирменная одежда, элегантная обувь, не говоря уже о таком барстве, как аксессуары, – все было малодоступно, все приходилось «доставать». Каталог «ОТТО» листался с завистливыми вздохами – живут же люди! И понятно, что мы тогда выглядели, как бы это сформулировать… Простовато, что ли. Парадные прически – но сделанные косорукими умелицами объединения «Восход», нарядные платья и костюмы – но отечественные и сидевшие на нас не всегда удачно. И косметика, потекшая от жары. Июнь ведь все-таки был.
