Светлана Денисова - Я жулика люблю

— Какие там клиенты! Я в такую историю влип… — Он умолк и принялся жадно пить, заливая водой подбородок и рубашку.

— Ну, ну? — поторопила я. Прямо клещами приходится из него информацию вытягивать.

— Который час? — вдруг спросил он совершенно некстати, отрываясь от чашки.

Я взглянула на часы:

— Четверть четвертого. А что?

— Слава богу! Теперь они уже не успеют.

— Слушай, ты в состоянии внятно выражаться?

— Сейчас… Ух… Уф-ф… У тебя валидол есть?

Я мысленно плюнула и полезла в аптечку. Нарочно он, что ли, время тянет?

— Держи.

— Спасибо.

Он положил таблетку под язык, зачмокал, откинулся к спинке дивана, закрыл глаза и затих. Я принялась нервно глотать кофе. Спустя несколько минут Вадим пошевелился, открыл глаза и слабо повторил свой идиотский вопрос:

— Который час?

— Половина четвертого! — рявкнула я, окончательно выходя из себя.

И тут опять зазвонил телефон.

Поскольку произошло это уже второй раз за ночь, я, уже и так раздраженная, разозлилась еще сильнее. Сговорились они там все, что ли, сегодня ночью мне жизнь отравлять? Я сорвала с аппарата трубку:

— Слушаю!

— Людмила Сергеевна? — вежливо спросил встревоженный женский голос.

— Она самая.

— Это соседка вашей подруги, Карины. Она заболела.

— Что с ней? — Я забеспокоилась по-настоящему. Это уже не Вадим с его непонятными заморочками. У Карины больное сердце.

— Она зашла ко мне вечером отдать журнал мод. Мы выпили чаю, она собралась идти к себе и неожиданно упала в обморок.

— «Скорая» была?

— Конечно, я сразу вызвала. Ей сделали укол, хотели в больницу везти, но она отказалась.

— Вот дурын… Но ей хоть лучше-то стало?

— Немного. Мы с врачом отвели ее домой, в постель уложили. Она очень просит вас к ней приехать.

— Так она не уснула от укола?

— Нет, к сожалению. Она почему-то очень о сыне беспокоится, просит вас прямо сейчас приехать.

Я вспомнила: Карина должна была завтра, точнее, уже сегодня с утра, поехать к своей тетке на дачу, забрать сынишку и привезти его в Москву, показать врачу. К этому эскулапу очередь чуть ли не за год выстраивалась, поэтому она точно знала, какого числа поедет за Алешкой.

— Хорошо, скажите ей, что я выезжаю!

Я бросила трубку и заметалась по квартире, плохо соображая, что же надо сделать в первую очередь. Наверное, одеться?

Вадим легонько застонал и спросил:

— Что случилось?

— Что, что, сумасшедший дом какой-то! Где моя сумка? А, вот она.

— Ты куда собираешься-то? — изумленно спросил Вадим, приподнявшись на локте.

— Подруга заболела, еду к ней.

— Какая еще подруга? — спросил он с явным недоверием.

Я воевала с кроссовками, которые никак не хотели обуваться, поэтому мой ответ прозвучал немного сумбурно:

— Нашел время спрашивать! Ну, к Карине, помнишь? Когда ты у меня был последний раз… черт, да что такое с этими шнурками?! Месяц назад мы с ней по телефону трепались… уф! — о ее сынишке… Она должна была завтра за ним поехать и вот заболела. Отвязался бы ты, а?

— А как же я?

Тут сверху донесся жуткий вой. Вадим побелел и вскочил с дивана:

— Это еще что такое?!

— Собака. Соседи с седьмого этажа громадного дога купили. Не дергайся ты, думать мешаешь!

— Так ты уезжаешь? — Вадим снова прилег на диван, с опаской косясь на потолок, словно боялся, что собака сейчас сквозь него провалится.

— Приходится, как видишь.

Я справилась наконец со шнурками кроссовок, кое-как замотала растрепанную голову косынкой и полезла в кошелек проверить наличность.

— Вадик, у тебя деньги есть?

— Есть немножко.

— Дай полтинник, потом отдам.

Вадим достал бумажник:

— Зачем так много?

— Метро же закрыто, мне машину ловить придется.

— А-а…

Он протянул мне новенькую купюру, я схватила ее и побежала к двери.

— Ты когда вернешься? — слабо крикнул Вадим мне вслед.

— Или утром, или… Не знаю! Может, придется за Алешкой на дачу ехать.

— За каким еще Алешкой? А, вспомнил, это сын твоей Карины. А почему за ним ты поедешь, а не ее мама или свекровь?

Нет, ну что за безобразие! Человека среди ночи в дом впустили, обиходили, напоили кофе с валидолом, уложили на диван, чтобы он мог с комфортом выздоравливать или помирать, а он устраивает вечер вопросов и ответов. Пришлось рявкнуть:

— Да отстань ты, некогда, я перезвоню! Все, чао!

Я захлопнула дверь, заперла ее и бросилась к лифту.

В который раз возблагодарила я судьбу за то, что живу рядом с Киевским вокзалом. Правда, гораздо чаще я проклинаю место своего проживания — за адский шум, уличную толчею и полное отсутствие кислорода. Но сегодня меня спасал именно вокзал. В любое время суток там можно поймать тачку.

Еще издали увидев цепочку машин, встречающих ночной поезд, я ринулась туда, но тут слева от меня взвизгнули тормоза, и владелец голубых «Жигулей», как по заказу, любезно распахнул дверцу:

— Подвезти, красавица?

— Да, пожалуйста! — выдохнула я. — К «Новослободской». Пятидесяти рублей хватит?

— Выше крыши, — засмеялся парень. — Улица-то какая?

— Новолесная.

— Садитесь.

Я плюхнулась на сиденье и с благодарностью сказала:

— Вовремя я вас встретила.

— Это я вас за километр почуял, — засмеялся парень. — Я, между нами, скрытый телепат.

Я с улыбкой кивнула «телепату» и попыталась хоть немного успокоиться.

За окном машины мелькали пустынные ночные улицы, перемигивались желтыми глазами светофоры, сияли разноцветными огнями витрины и броские рекламные щиты. А перед моим внутренним взором проносились самые яркие эпизоды волшебного экспресс-романа с моим ночным гостем, сероглазым Вадимом.

Убедившись, что упавшая на мой нос бредовая записка явно не любовного содержания, я нисколько не расстроилась. Главное, потерял-то ее именно он! И у меня появился прекрасный повод наконец-то с ним познакомиться. А поскольку хорошо известно, что мальчик не может просто дружить с девочкой, от одной меня зависит, очарую ли я сероглазого брюнета до степени лирической капитуляции.

Спрятав драгоценную записку в пляжную сумку, я поспешила на обед.

Брюнет сидел за третьим от окна столиком и, вдумчиво изучая очередную газету, поглощал салат.

Я решила отложить знакомство до вечера. Ведь наверняка ему захочется порыбачить перед ужином. Тут-то я и подцеплю его на крючок.

После обеда я отгладила свой самый шикарный сарафан цвета персика, который идеально подходит к моим русым волосам и орехово-зеленым глазам, уложила щипцами челку а-ля «смерть женоненавистникам» и уселась на скамеечку возле корпуса караулить выход своего брюнета.

Минут через двадцать брюнет, одетый в небесно-голубые джинсы и серую рубашку, прошествовал мимо с удочками и пластиковым ведерком.

Посидев для вида еще немного, я не торопясь отправилась вслед за ним.

На этот раз он не стал переходить на другой берег. Остановившись там, где я с утра расстилала полотенце, он положил удочки и несколько минут кружил на одном месте, как будто что-то искал. Наверное, ту самую бумажку. Потом огорченно махнул рукой, поднял удочки и подошел к воде. Ну-ну, сейчас я его обрадую.

Он сидел ко мне спиной на травянистом пятачке, закинув свои удочки и углубившись в газету.

Полюбовавшись видом сине-зеленой речной глади, я легкими шагами подошла к брюнету сзади, остановилась и осторожно тронула его за плечо. Он быстро обернулся и вопросительно взглянул на меня. Я очаровательно улыбнулась и протянула ему сложенную пополам бумажку:

— Простите, это не вы утром потеряли?

Он взял записку, развернул ее, просмотрел и уставился на меня с выражением лица, которое вполне можно было определить как тихий ужас. Я даже обиделась — что это он? Я на Квазимодо не похожа, не горбатая, не одноглазая, усов нету, из носу вроде не течет… Моя рекламная улыбка сама собой угасла, и тут он резко спросил:

— Откуда это у вас?

Тон его был настолько далек от благодарного, что я вздернула брови, задрала нос и сухо сказала:

— Вы уронили это утром мне на… лицо, когда я загорала. Простите, я, кажется, мешаю вашим занятиям?

С этими словами я повернулась, чтобы уйти прочь от этого грубияна. Даже «спасибо» не сказал! Но тут грубиян вскочил на ноги и за неуловимую долю секунды изменил манеру поведения. Серые глаза его вдруг засияли такой радостью, что она даже показалась мне преувеличенной.

— Ох, простите меня, дурака, ради Бога! И огромное вам спасибо. Дело в том, что это очень важная для меня записка. Я уже отчаялся ее отыскать, и тут вы… и тут мне ее возвращает прекрасная женщина. Еще раз, еще тысячу раз спасибо и простите, пожалуйста!