Галина Полынская - Выстрел из бумажного пистолета
Пока собаки резвились на травке, я отошла от увлеченных чумкой хозяев и отправилась прогуляться вдоль школы. Помахивая плетеным поводком, я медленно шла, погруженная в свои думы.
– Извините, – раздалось вдруг над ухом.
Я подняла взгляд и увидела симпатичного брюнета лет тридцати, подмышкой он держал крошечного перепуганного таксика.
– Да? – улыбнулась я вислоухому таксику.
– У вас такой пес чудесный, это же ваш сенбернар?
– Мой, – загордилась я. – Лаврентием зовут. Щеночек у вас милый, как зовут?
– Марта, маме подарили на день рождения, вот, теперь я выгуливаю, кормлю и убираю за нею.
– А что вы ее на руках держите? Пустите, пусть побегает.
– Да мы первый раз на площадке, боюсь, как бы большие собаки не обидели.
– Ой, ну вы что, никто тут малышей не обижает, за этим мой Лаврик пристально следит.
Дальше мы шли уже вместе. Хозяина таксика звали Алексеем, и на руке у него не виднелось обручального кольца. Из непринужденной беседы я выяснила, что он дантист и живет через три дома от меня.
– А вы чем занимаетесь? – он наклонился, чтобы поставить Марту на травку.
– Чем я занимаюсь? Я театральная актриса, играю во МХАТе…
Глава вторая
Тая прибыла в мои апартаменты в половине двенадцатого, когда я уже из последних сил смотрела какую-то бурду по телевизору, борясь со страстным желанием вытянуть копытца и заснуть. Тайка не стала звонить, открыла дверь своим ключом и вот, возникло на пороге комнаты чудное виденье. Я даже не сразу ее узнала! Подруга выкрасила волосы в черный цвет с лиловым отливом, навела чудо-макияж, и вообще, на ней красовалось восхитительное сиреневое платье до пят и изящные черные туфли-шпильки на высоченном каблуке.
– Та-а-ая! – я слезла с кровати и осторожно подошла к дивной грёзе с тщательно завитыми блестящими локонами. – Какая ты-ы-ы!
Я не видела ее около пяти дней и за это время она, кажется, основательно похудела, да и вообще преобразилась в лучшую сторону.
– Слушай, – я медленно обошла вокруг нее, – да ты похудела!
– Еще бы, – вздохнула она, сбрасывая с ног туфли, – я вообще ничего не ем, кроме кофе и сигарет.
Ничего себе, вот это страсть!
– Такая любовь? – я подтянула сползшие пижамные штаны и вернулась на диван. – Ты из-за своего любимого лишилась аппетита?
– Нет, из-за своего вранья, – расправив платье, она присела на подлокотник кресла. – Я лишилась не только аппетита, но и сна, все время живу в напряжении, пытаясь не упустить из памяти, чего я там ему такого наговорила. Я потратила половину всех своих сбережений на тряпки и дорогие духи, замучилась выдумывать подробности из нашей с несуществующим мужем жизни и вообще… – она обреченно махнула рукой. – У тебя есть сигареты с ментолом?
– Да, на кухне.
Пока она ходила за сигаретами, я размышляла. Видать молодому человеку удалось сильно вскружить ей голову, раз Тайка пошла на такие нешуточные траты. Даже вечернее платье купила…
– Сена, он настоящий принц, – подтвердила мои худшие опасения вернувшаяся с кухни подруга. – Я запуталась как муха в паутине, не знаю, как все это разрулить. И не говори, что надо было головой думать с самого начала, если бы ты его увидела, ты бы меня поняла.
Что ж, вполне возможно. Тайка курила тонкую длинную сигаретку и выглядела такой подавленной, что я невольно прониклась сочувствием к врунишке.
– Тай, для того, чтобы я могла тебе помочь, я должна с ним познакомиться, да и вообще узнать его получше. Как его зовут?
– Артур.
– Сколько лет?
– Тридцать, а августе тридцать один.
– И что, ни разу не был женат?
– Нет, ищет свою единственную. Кажется, уже нашел… – она с надрывом вздохнула. – У него есть брат Константин, он старше его на два года, у брата жена. Его мама Инга Дмитриевна в прошлом оперная певица, отец Владимир Иосифович генеральный директор цементного завода, увлекается живописью, коллекционирует полотна старинных и современных мастеров. Артур вроде бы работает у отца, интересуется подводными лодками, космосом, спортивными машинами и театром.
Я прямо рот распахнула шире положенного, это ж надо – космосом он интересуется!
– Еще он знает два языка, – продолжала Тая, задумчиво глядя на тлеющий кончик сигареты, – а на внешность похож на молодого Алена Делона.
– И что, у него нет недостатков? – недоверчиво поинтересовалась я.
– Пока ни одного не нашла.
– Так не бывает!
– У нас конфетно-букетная стадия, недостатки появятся позже, если всё не раскроется к тому времени, разумеется.
– А где вы встречаетесь, если ты его к себе не приглашаешь?
– Он водит меня по ресторанам, выставкам, театрам…
– Ты была у него дома?
– Да. Поэтому я смертельно боюсь пригласить его к себе.
– Все ясно. Какой-то он у тебя чересчур идеальный получается, что ли. Напомни, где вы познакомились?
– Он подвез меня на своей машине.
– Хорошая машина?
– А ты как думаешь?
– Да, глупый вопрос. А что ты ему наплела про своего мужа? Надеюсь, не сказала, что это Иосиф Кобзон или Никита Михалков?
– Нет, я сказала, что он бизнесмен, у него пять цветочных магазинов.
– Ох, дорогая, даже и не знаю, чем теперь тебе помочь, – призадумалась я. – Он тебе очень нравится?
– Сена, это принц из моих девичьих грез, – простонала Тайка, туша окурок в пепельнице. – Кстати он не знает, что я курю. И пью. И гадко сквернословлю. И то, что у меня только одно образование, а не четыре, как я сказала. И думает, что мои родители владельцы сети супермаркетов, а не трех продуктовых ларьков, как на самом деле.
– Боюсь, волшебная моя, дело – тухляк, – честно призналась я, хотя мне очень хотелось ее подбодрить и утешить. – Ты слишком круто загнула. Хоть какую-нибудь правду ты ему сказала?
– Да, я честно призналась, что зовут меня – Таисия.
– Ну, хоть на этом спасибо. Ты переодеваться будешь или прямо в платье спать ляжешь? Кстати, сколько ты за него отвалила?
– Лучше не спрашивай.
Осторожно, будто платье было соткано из паутины, Тая сняла его и явила миру такое белье, что я чуть в обморок не упала.
– И его цену тоже не спрашивай.
А я и не собиралась, я прямо таки боялась это узнать. Тая переоделась в свою фланелевую ночную рубашку фасона: «близится старость – не радость», жившую в моем шкафу, и отправилась в ванную смывать макияж. В воздухе остался сладковатый аромат Франции. Да, видать Таисия влипла крепче некуда… Мне не хотелось ее расстраивать, но я заранее была уверена, что ничего у нее с этим сказочным Артуром не выгорит, слишком уж она завралась, на таком песочном фундаменте дворца не возведешь и с принцем в нем не поселишься… господи, ну до чего же все глупо! А вдруг он и вправду Таискина судьба? И так все испортить!
Вернулась отмытая до блеска Тайка, вид у нее по-прежнему был крайне удрученный.
– Сенчик, ты еще не придумала, как меня спасти?
– Ты знаешь, я себе этого даже представить не могу, – честно призналась я. – Мне нужно на него взглянуть, понять, насколько ты ему небезразлична, чтобы прикинуть, сможет ли он тебя простить, когда откроется правда.
– Завтра мы собираемся в ресторан, думаю, можем пойти втроем.
– Ой, а мне совершенно нечего одеть, – нешуточно заволновалась я. – У меня нет ничего роскошного!
– А тебе и не нужно ничего роскошного, или ты скажешь, что твои родители нашли нефть на своем дачном участке?
– Нет уж, я постараюсь ничего не врать, да и вообще, буду молча слушать ваши разговоры и делать соответствующие выводы.
– Хорошо, – Тая полезла под одеяло на свою половину – к стенке. – Давай спать, уже второй час. Я от этого похода в театр так устала, будто мешки с картошкой таскала.
– А чего такого утомительного было?
Я выключила свет и примостилась с краю. Из прихожей притопал Лавруша и завалился на коврик у кровати. Глубоко, совсем по человечески вздохнул, повозился, укладываясь поудобнее и засопел.
– Утомительного, говоришь? Да абсолютно все, особенно то, что мы постоянно встречали в антракте его знакомых, чинно раскланивались, меня все рассматривали и при этом еще требовалось поддерживать непринужденную светскую беседу. Спектакль мне отчаянно не понравился, но Артур был в полном восторге, и мне пришлось из себя радость вымучивать.
– А почему бы тебе честно не сказать, что спектакль дрянь?
– А вдруг я ничего не понимаю в современных постановках? Хотя я и так не понимаю…
– Ну как можно все отношения строить на лжи?
– Пока получается, – зевнула он. – Но тяжело, тяжело… спокойной ночи.
– Хороших снов.
Но уснуть я еще долго не могла, все смотрела в невидимый в темноте потолок и думала о Тае и ее Артуре. Я пыталась вспомнить, каким был в молодости Ален Делон, но никак не могла… похоже, я не видела его в молодости, не смотрела я такие древние картины… Так я незаметно и заснула.
* * *Когда я продрала глаза, Таи уже не было, а на подушке лежала записка: «Помчалась домой переодеваться, позвоню, целую». Переодеваться! Я вскочила с дивана и бросилась к платяному шкафу. Что надеть в ресторан? Лаврик, удивленный, что я проигнорировала привычную утреннюю траекторию полета – кровать-ванная-прогулка, сел рядом со мной и тоже внимательно уставился в шкаф. Какие страшные старые тряпки предстали моему взволнованному взору! Не то чтобы я совсем уж была нищенкой, но с Тайкиным платьем сравнивать решительно было нечего. Шкаф был набит гардеробом журналистки-автомобилистки-собачницы, ничего вечернего, элегантного и опупенного не наблюдалось. В надежде, что какой-нибудь блистательный туалет все-таки случайно завалялся в куче барахла, я принялась за дело – принялась вываливать из шкафа все прямо на пол. И тут Лаврик недвусмысленно дал понять, что хотел бы сходить в туалет.
