Маргарита Южина - Пинок в светлое будущее
– Зиночка, я тебе сочувствую всей своей огромной душой, – тыкала Нюрка батистовый платочек в уголки глаз. – Потому что понимаю: все мужики – гады. А твой Плюх вообще негодяй особенный!
– Чего это он особенный негодяй? – обиделась за приятеля Зинаида. – Обычный, такой же, как остальные.
– Барменша! Ну скоро вы нас обслужите? – уже взревела нетерпеливая очередь возле стойки.
Зинаиде пришлось отвлечься от содержательной беседы и обслужить посетителей. Снова рядом с Нюркой уселась она только тогда, когда подоспела ее помощница – приятная девушка Ариша, подружка дочери Насти. Девушка работала через день, всегда могла подменить, и Зинаида без нее уже работы не представляла.
– О чем это мы тут с тобой? – спросила она подругу.
– О том, что Плюх негодяй редкостный, с тонким психологическим подходом, – со знанием дела сообщила Нюрка, потягивая какой-то мудреный коктейль. – Можно подумать, он не понимает, что у тебя уже возраст предпенсионный… И вообще – какой идиот на тебя позарится? Вот и завел…
– Нет, ну чего мелешь-то?! – отвлеклась Зинаида от страданий. – Какой предпенсионный-то? Мне же в прошлом году только сорок стукнуло!
– Да? А в позапрошлый сколько? – ядовито скривилась Нюрка. – Мы тебе и в позапрошлый сорок отмечали, и еще два года назад… А чего я неправильно говорю-то? Ну где ж тебе мужика найти с твоим-то умом? Нет, это я в хорошем смысле! У тебя такие хоромы, а ты сдаешь комнаты кому попало. Нет, ну ты внимательно смотрела на своих соседей? Они же на стенде «Их разыскивает милиция» висят, такие рожи! Юнона эта… Со смеху родить можно! Или Гриша ваш… О Неле я вообще умалчиваю. Вот отчитайся, почему ты ни разу не догадалась сдать комнату какому-нибудь состоятельному бизнесмену?
– Потому что состоятельные бизнесмены сами имеют комнаты. И побольше, чем у меня. Нет, ну если ты, конечно, китайцев имеешь в виду, или там строителей-таджиков…
У Зинаиды, в общем-то, особых хором не было. Имелась только секционка с общей кухней, пожелтевшей ванной и полуразвалившимся унитазом, однако она была самым старым жильцом в этой коммуналке, а потому считала себя хозяйкой. В коммуналке было три комнаты, и в двух комнатах постояльцы вечно менялись. Вот теперь соседями Зинаиды были почтенная семейная пара Поповых – Григорий Федорович и Юнона Васильевна, и солидная мамаша Неля Михеевна с двухлетней дочкой Дашенькой. Конечно, среди таких соседей мужчины для себя не обретешь. Зато все жильцы были между собой дружны, вызывали, если понадобится, «Скорую помощь» друг другу, не бросали в соседские кастрюли хозяйственное мыло и даже устраивали в воскресные вечера совместные чаепития.
– Нет, ну ты меня вообще, что ли, не слушаешь? – задергала Нюрка подругу за рукав. – Я ж тебе чего говорю-то! Знакомые мне тут одного господина сосватали – пальчики оближешь! Ой, прям так жалко, так жалко… для себя берегла, но тебе, так и быть, я ж не совсем без сердца, уступлю.
Зинаида насторожилась – чтобы Нюрка вот так свободно раскидывалась мужиками? Да еще от которых пальцы приходится облизывать? Здесь явно что-то не так.
– А чего ж сама? – на всякий случай спросила Зинаида.
– А я не могу, – скорбно скуксилась Нюрка. – Мне недавно сон снился. Вещий. Я тебе не рассказывала? Сама виновата, потому что никуда теперь, кроме своего бара, не ходишь. Нет, ты определенно должна сойти с ума!
Зинаида послушно подперла щечку кулачком и приготовилась к сумасшествию.
– Короче, представь, – Нюрка закинула ногу на ногу и мечтательно закатила глазки. – Уже представила? Значит, снится мне, что я российская разведчица, выполняю важное задание, но меня вдруг ловят бандиты, пытают и бросают в какие-то катакомбы…
– А ты что, прямо катакомбы видела? – удивилась Зинаида, сама она их даже и не представляла.
– Нет, там что-то типа подвала было. Говорю же – катакомбы! И вообще, чего цепляешься, это же сон! И вот, прикинь, падаю я черт-те куда, а сама так кричу: «А-а-а!». Ну вроде как стон у меня из груди вырвался. Но не успеваю долететь, а меня подхватывает на руки такой обал-ден-ный мужчина… Такой, знаешь, молодой рекламный красавец – фигура там, бицепсы, все дела. Он уже до этого поработал – всех разогнал, а теперь подхватил меня и потащил сразу к себе домой.
– Садовник, что ли? – по простоте душевной уточнила Зинаида.
– Ой, ну какой садовник! – возмутилась подруга. От негодования у нее даже нога брякнулась на пол, и от удара каблук чуть не съехал на сторону. – Какой тебе садовник?! Еще скажи – дворник. Миллионер! Мне же иностранный сон приснился, «Парамол-пикчерз» представляет! Ну и вот. Значит, тащит он меня прямиком к себе в спальню, а там…
– Жена? Тоже с бицепсами? Представляю, – мотнула головой Зинаида.
– Ты чего, совсем, да? Это же сон! Откуда там жена-то? – выпучила глаза Нюрка и тут же снова томно откинулась на спинку кресла. – Не было там никакой жены. В общем, красавец ко мне наклоняется и нежно шепчет: «Выходите за меня замуж». А я такая: «А-а-а…», ну вроде как еще без сознания, будто я еще в обмороке…
– Фигня, – подвела итог Зинаида. – Если бы тебя хоть кто-нибудь замуж позвал, ты бы и секунды в обмороке не задержалась.
Нюрку Зина знала уже сто лет и все время, дабы сохранить нежную дружбу, слушала нескончаемые рассказы Тюриной о неизвестных любовниках, которые охотно расставались с жизнью за один Нюркин поцелуй, годами добивались взаимности и прыгали с обрыва, если она их бросала. Правда, ни один из молодцов так и не отважился дойти с сорокапятилетней Нюркой до загса, но по правилам дружеского этикета о такой мелочи говорить не полагалось. С некоторых пор к прежним сказкам о страдальцах-ухажерах Тюрина стала добавлять красочные сны. Правда, они не отличались щедрой фантазией – во всех непременно присутствовал молодой красавец, который спасал даму от неминуемой гибели, а также от рэкета и налоговой инспекции. Сейчас Зинаида не удержалась – в сон не поверила, чем несказанно оскорбила самые трепетные Нюркины чувства. Однако быстренько припомнила про обещанного жениха, обреченно зевнула и, изобразив напряженное внимание, вперилась в лицо подруги. Что поделать, иногда дружба настоятельно требует жертв.
Утро Зинаиды началось с детского плача. Плакала крошечная Дашенька, а замотанная Неля крутилась на кухне возле кастрюльки с кашей и кричала на всю квартиру:
– Дашенька! Детка! Мамочка уже бежит! Вот сейчас молочко, язви его, поднимется… Сейчас, доченька!! Давай мамочка песенку споет! Ай-люли, ай-люли, обесценились рубли, ай-люшеньки-люли, цены скаканули!
– Неля, мать твою! – раздался дружеский, правда, немного нервный голос из комнаты Поповых, а через мгновение оттуда в одних трусах выскочил и сам Григорий Федорович. – Нет, ну какого хрена голосишь с утра пораньше? Да еще и про цены… С каким настроением я на работу пойду, отвечай мне немедленно! Ты знаешь, какая у меня дерганая работа? Это тебе не бухгалтером сидеть, бумажки перебирать! Мне необходим покой!
Григорий Федорович со своей женой до недавних времен жил в сельской местности. Прежние жильцы – Степанида Егоровна с дочерью Любочкой переехали туда на постоянное жительство по причине замужества последней, а вместо себя прислали ленивого тракториста Гришу с женой. Город был розовой мечтой Григория, поэтому он расстарался и устроился в жилконтору трактористом на старенький тракторок. По идее, эту машину уже давненько надо было списать, но у хорошего хозяина, по мнению начальника конторы, любая гайка на месте. Вот и тракторок на месте оказался – в летнее время вывозил мусор с дворов, а в зимнее – убирал снег. Ничего романтического, сверхсекретного и «дерганого», но Григорий говорил о своей работе так, будто трудился ядерным физиком.
– Лучше спой дочери песню про комбата-батяню, – настаивал он, – и Даша сразу успокоится.
– Не знаю я никаких комбатов-батянь! – размахивала ложкой Неля и украшала майку соседа молочными пятнами. – К тому же у моей дочери нет батяни, с чего ж она успокоится?
Но Дашенька неожиданно успокоилась, перестала плакать, и Зинаида в своей комнате услышала, как девочка робко воркует на своем языке. Все понятно – не выдержав мучений ребенка, с кровати поднялась Юнона, покорная жена Григория, и носила теперь девочку на руках.
– Вот! Вот кто настоящая мать! – тыкал скрюченным пальцем в жену гордый Григорий.
– Фигу! – ответно тыкала в его сторону огромным кукишем Неля. – Сам роди и таскай! Юнона, немедленно положите ребенка на кровать! Да что ж это такое, не успеешь дите с рук спустить, его уже схитят… Отпустите, говорю, ребенка!
Неля по воле злой судьбины дочку воспитывала одна, а потому к девочке принципиально никого не подпускала, вот и вопила сейчас сиреной из-за того, что бездетная Юнона так вероломно втиснулась в процесс развития ребенка. Зинаида уже привыкла к ежеутренним соседским перебранкам и не обращала на них внимания, знала, что уже через час, когда сытая Дашенька успокоится, соседки вместе примутся обсуждать, каким ужином порадовать сегодня тружеников. Тружеников было всего двое – Григорий и Зинаида. К последней, кстати, чуть ли не ежедневно забегал в бар кто-нибудь из соседей с просьбой покормить подешевле, так как отчего-то именно сегодня закончились деньги. Юнона жила на заработок мужа и еще давала музыкальным детям уроки игры на фортепиано, а Неля получала какое-то мудреное пособие по утере кормильца, да еще изредка на дому шила. Короче, больших денег в коммуналке не водилось, поэтому иногда соседи забегали в бар даже дважды на дню.
