Красная Бурда - Несчастливый билет
— Что вы имеете в виду?
— Он был какой-то... рассеянный, что ли... На вопросы отвечал невпопад. Я ему говорю: «Вы сколько в месяц получаете?» А он мне: «А вы проезд оплатили?..»
— Ну вот, видите, — это уже кое-что! — обрадовался Орлов. — Поактивнее, товарищи, поактивнее! А теперь — внимание, следующий вопрос: кто последним видел кондуктора живым?
— Я видела, — от задних дверей протиснулась женщина с санками. — Я видела! Я ему только деньги отдала, он мне билет протягивает, я смотрю на него — а он уже мёртвый!..
И она снова зарыдала.
Орлов внимательно посмотрел на женщину.
«А она ничего, — подумал он. — На вид лет 30-35. Волосы светлые, прямые. Глаза карие. Особых примет не имеет. Вот бы...»
— И знаете что, товарищ милиционер, — женщина вдруг перестала плакать и вплотную придвинулась к Орлову. — Мне кажется, что убийца — вот он!
Она ткнула пальцем в сторону директора филармонии. Весь троллейбус ахнул. Вокруг очкарика мгновенно образовалось свободное пространство.
— Это почему вы так решили? — поинтересовался Орлов.
— А он не оплатил проезд. Я давно за ним наблюдаю!
— Ну и что же что не оплатил?
— Как что? Тоже мне следователь! Раз он не оплатил проезд, значит он знал, что скоро его можно будет вообще не оплачивать!..
— Ага-а, так-так-так! — Орлов повернулся к очкарику. — Гражданин из филармонии, пройдите сюда, пожалуйста!
Люди расступились, и перепуганный гражданин подошёл к следователю.
— Скажите-ка мне, где вы находились, когда пассажиры обнаружили, что кондуктор мёртв?
— Видите ли, я выходил... — пробормотал директор.
— На ходу?!
— Нет-нет, вы не поняли... Э-э... Просто мне уже надо было выходить, а народу было много, вот я и пробирался к выходу.
— Так, интересно у вас выходит... И как быстро вы это делали? И в какую дверь вы собирались выйти?
— В заднюю... — директор филармонии густо покраснел и начал нервно протирать очки. — А что?.. На что вы намекаете?
— Я ни на что не намекаю, — с нажимом проговорил Орлов. — Я тебя, падла, насквозь вижу! Интересная картинка получается: на передней площадке убит кондуктор, в салоне паника, а вы энергично продвигаетесь к выходу!..
У очкарика задрожали губы. Казалось, он вот-вот заплачет.
— Я никого не убивал! — крикнул он истерически. — Его убивал не я, а... а кто-то другой!
— И кто же? — язвительно спросил Орлов. — Кто же убил, если не вы? Поделитесь с нами, нам всем так интересно! Может, это я убил кондуктора, а?
Пассажиры подобострастно захихикали.
— Сержант Шнурко, отведите подозреваемого в машину! Все остальные свободны пока.
Люди облегчённо вздохнули.
— Граждане пассажиры, — снова обратился к ним следователь, — все вы, как свидетели, будете приглашены повесткой к нам для беседы. А пока идите по домам и без паники.
— Ниночка, заканчивайте с трупом. Не забудьте потом снять отпечатки пальцев со всех поручней.
Круглова шутливо козырнула и принялась за работу.
— Значит так, сержант, — повернулся Михаил Петрович к возвратившемуся Шнурко, — я буду говорить, а вы записывайте. «Осмотр места преступления. Троллейбус старый, 1982 года выпуска, на пятом сиденье справа продольный разрез, края рваные, заштопано коричневыми нитками... Окна в салоне покрыты толстым слоем инея, на инее обнаружены отпечатки рук в виде ног... Успеваете, сержант? Продолжим...
Глава 3
Полковник Стригун закрыл сейф и посмотрел на собравшихся. Затем сел, открыл рот и сказал:
— Доложи-ка мне, Михаил Петрович, что у нас есть на этот момент.
— Труп, товарищ полковник! — коротко отрапортовал Орлов.
— Так-с… Труп, труп, труп… — задумчиво произнёс полковник нараспев. — Труп, труп, труп… Чей труп?
— Кондуктора, товарищ полковник!
— Где?
— В троллейбусе, товарищ полковник!
— Почему я должен вытягивать из тебя каждое слово?
— Я так воспитан, товарищ полковник. Детство у меня было тяжёлое, поговорить было не с кем, приходилось молчать. Мама моя работала...
— Замолчи, Орлов! Круглова, у вас что-нибудь есть?
— Если вы имеете в виду убийство контролёра, то я думаю, что у нас ничего нет, товарищ полковник.
— Что значит «я думаю»?! Вы эксперт и должны оперировать фактами!
— Разрешите мне, товарищ полковник, — неожиданно поднялся со своего места сержант Шнурко.
Полковник вздрогнул от неожиданности, но взял себя в руки:
— Разрешаю. Говори, Шнурко.
— Помимо убитого в троллейбусе № 5 ехало ещё девяносто семь человек, включая водителя. У меня всё.
Полковник от удовольствия даже крякнул.
— Вот это я понимаю — чётко и ясно. Молодец, Шнурко. Учитесь, Круглова!
Кстати, доложите-ка мне результаты осмотра места преступления.
— Всего на месте преступления было снято девятьсот тридцать пять отпечатков пальцев, — затараторила эксперт. — Идентифицировано на настоящий момент восемьсот семьдесят шесть, по оставшимся пятидесяти работаем. Идентифицированные отпечатки чётко делятся на три группы — детские, женские и мужские. Мужские делятся на две группы — те, что есть в нашей картотеке и те, что нету. Те, что есть, делятся на три группы — одна судимость, две судимости и, соответственно, три судимости. Те, у кого три судимости, почти все в местах лишения свободы, но есть и такие, что встали на путь исправления...
— Я думаю, с них и надо начать... Что ещё?
— Ещё на месте преступления обнаружена детская рукавичка...
— Неужели преступник работал в детских рукавичках?.. Ладно, разберёмся. Дальше.
— ... Двести граммов шелухи от семян подсолнуха, окурки...
— Окурки?!
— Да, в углу на задней площадке. Пять штук, прикус у всех одинаковый...
— Выжидал, гад... Выжидал, а нервишки-то у него шалят, шалят нервишки-то у нашего голубчика... По осмотру троллейбуса всё?
— Нет, не всё, товарищ полковник. Троллейбус этот числится в угоне с марта девяносто пятого. Его перегнали аж из Калининграда.
— А как же он в наше троллейбусное управление попал?
— Да как обычно. Они говорят, что купили его с рук по дешёвке, причём давненько. У кого — уже не помнят…
— М-да, ну такое бывает сплошь и рядом… Мне вон тоже недавно пригнали «Ауди» из Германии, а чистая или в розыске — поди разбери… Так что это нам ничем не поможет… Вот что, Ниночка, вы экспертизу трупа провели?
— Провели, товарищ полковник.
— Доложите результаты.
— Анализы крови, товарищ полковник, нормальные. Кровь у трупа хорошая. В моче обнаружен сахар по четыре восемьсот за кило. Вес обнаруженного сахара один миллиграмм, то есть на сумму ноль целых, сорок восемь сотых старой милликопейки…
— Да, скорее всего, его убили не из-за сахара. Дальше.
— Это всё.
— Как это всё?! А кал?! А бактериологический анализ? А соскоб? Нет, голубушка, такая работа никуда не годится!.. А на рентген вы его возили?!.. А на флюорографию?
— А может, ну его в баню, товарищ полковник? — с тоской в голосе произнёс Орлов.
— Что значит «в баню»?! — опешил Стригун. — Человека убили, а вы его — в баню!
— А может, его и не убивал никто? — предположил следователь.
— Как это — не убивал? — ещё сильнее удивился полковник.
— Ну, может, он поел на завтрак каких-нибудь грибочков, отравился и сам умер.
— А нож?..
— А что нож? Нож кто-нибудь мог воткнуть уже в мёртвое тело. Так, шутки ради. А мы тут раздуваем дело из обычной шалости!..
— Да, и кроме того, — подхватила Круглова, — никакого ножа, товарищ полковник, мы не обнаружили. У убитого просто колотая рана в районе груди…
— Или так могло всё быть, — продолжал рассуждать Орлов, — троллейбус дёрнулся, все повалились, и кондуктор случайно наткнулся на чей-то ножик... Может такое быть? Конечно!..
— Да что вы мне голову морочите! — рассердился полковник. — Позвольте напомнить вам, товарищи милиционеры, что мы всё-таки служим Фемиде! Да, мы все ненавидим кондукторов. Но тем не менее мы будем искать убийцу! И мы найдем его! Найдем, пожмём руку и посадим в тюрьму.
— Товарищ полковник, вас морг! — продребезжал секретарский селектор. — Будете с моргом разговаривать?
Полковник Стригун поднял трубку. Потом положил.
— Ну вот, Михаил Петрович, — весело сказал он, обращаясь к Орлову, — вот и ответ на твои домыслы.
— Что такое?
— Патологоанатомы обнаружили в желудке убитого стакан чаю и около полусотни билетов со счастливыми номерами. Никаких грибочков там и в помине нет!..
Полковник победно прошёлся по кабинету.
— По всему выходит, что это всё-таки убийство. Так, Михаил Петрович?
— Так… — согласился Орлов, но энтузиазма в его голосе по-прежнему не было.
Полковник Стригун остановился возле своего письменного стола, на котором, рядом с фотографией жены и внучки, стояла в рамке цветная фотография Ф.Э. Дзержинского.
— А как у вас дела с задержанным из филармонии? — неожиданно спросил полковник. — Спиваков, кажется?
— Его фамилия Калюжный на самом деле, — ответил Орлов. — В филармонии его опознали, но это ещё ни о чем не говорит. Можно и документы подделать, и пластическую операцию сделать. Так что мы с ним работаем.
