Дмитрий Черкасов - Как уморительны в России мусора, или Fucking хорошоу!
Петренко взял трехдневный бюллетень, дабы поправить расшатанные нервы и успокоить истерзанную душу, а после триумфального возвращения на работу, ознаменованного мощным банкетом в близлежащем кафе, в процессе которого был арестован бармен, пытавшийся напоить дознавателя Твердолобова некачественным розовым портвейном «Агдам», представлявшим собой подкрашенное лиловой тушью белое крепленое вино, прикрепил Мартышкина лично к майору Соловцу.
— Ларина не видел? — проникновенно спросил глава «убойщиков».
— Он с Роговым и Дукалисом вышел на полчасика, — Казанова зевнул, поправил шарф и предвкушающе сглотнул.
— Куда, если не секрет?
— Прогуляться, купить сигареток, гамбургер зажевать…, — предположил капитан, не желавший расстраивать майора известием о том, что коллеги в третий раз с начала рабочего дня отправились пополнять истощившиеся запасы спиртного.
— А гамбургер, небось, такой прозрачный и вкусный, — съязвил многоопытный Соловец. — И булькает…
— Да брось ты, Георгич, — Казанова хлопнул майора по плечу и задышал начальнику в ухо. — Мужики, когда согреются, работают лучше.
— Только Мухомору пусть на глаза не попадаются, — озаботился Соловец, стараясь отстраниться от густого капитанско-чесночного духа. — Ему сверху бумага пришла о борьбе с пьянством и алкоголизмом на рабочих местах, так что сам понимаешь… И с завтрашнего дня чтоб в кабинетах — ни-ни! Только за пределами здания. А еще лучше — дома.
— Заметано, — Капитан погрустнел и посерьезнел. — Предупрежу… Хотя лично я против таких бумаг. Они, понимаешь, конституционные принципы равноправия граждан нарушают. Вот, например, бандит может на рабочем месте выпить, а мы, получается, нет… Непорядок. В чистом виде дискриминация…
Соловец с уважением посмотрел на юридически подкованного коллегу, хотел было продолжить увлекательную беседу, но не успел.
На первом этаже захрипела рация, взвизгнули несмазанные петли двери на улицу и истошно заблажил запертый с утра в обезьяннике серийный гоп-стопник [4], совершенно случайно отловленный шедшим на работу бдительным Дукалисом. Задержание произошло в момент завершения нападения грабителя на не совсем адекватно воспринимавшего окружающую его действительность вершителя правосудия из Фонтанкинского района, судью с двойной аристократической фамилией Шаф-Ранцев, возвращавшегося под утро из привокзального салона эротического массажа и весело позвякивавшего запонками об асфальт.
Затем послышалась скороговорка Мартышкина, что-то невнятно втолковывающего начальнику дежурной части майору Чердынцеву.
— Всё, я пошел! Дела, сам понимаешь! — побледневший Соловец быстро пожал вялую длань Казановы и побежал вверх по лестнице на четвертый этаж РУВД, где располагались кабинеты дознавателей, и куда сверхактивный стажер по неизвестной никому причине забредал крайне редко.
* * *Обутые в летние ботиночки на тонкой подошве ноги капитана Ларина разъехались на припорошенном снегом льду, и он в третий раз за последние сто метров рухнул ничком в отвал грязного, слипшегося, перемешанного с песком, маслом и мазутом снега у обочины.
Дукалис и Рогов, не желая пачкать свою обувь, в снежную кашу не полезли, а вытащили капитана обратно на тротуар за ноги. Ларин проехал рожей по подмерзшей корочке сугроба, на секунду зацепился нижней челюстью за поребрик и почувствовал, как отрываются пуговицы на его буром драповом пальто.
— Может, пока пусть он здесь полежит? — предложил Вася Рогов, с вожделением поглядывая на торгующий спиртосодержащей продукцией ларек всего в полусотне шагов от того места, где шлепнулся Ларин. — На обратном пути подберем.
— Нельзя, — сумрачный Анатолий Дукалис подхватил обмякшего капитана под микитки и попытался поставить на ноги. — Это не по-товарищески… Андрюха, поза номер «раз»!
Ларин попытался вытянуться и принять вертикальное положение, однако лишь слабо поскреб длинными ногами об асфальт и опять обмяк.
— В сосиску, — констатировал Дукалис, бросив капитана и вытирая шарфом пот со лба. — Немудрено… Андрон два дня не ел, а с утра стакан водовки засадил. Ты ему еще портвейна дал… Без закуски.
— А что я?! — вскинулся Рогов. — У меня у самого из закуси только пол-луковицы было!
— Вот и поделился бы!
— Он сам отказался, — соврал Василий, начавший судорожно жрать лук в ту самую секунду, как услышал за дверью кабинета шаркающие шаги Ларина.
Теперь у него в желудке горело.
Проблема питания у отечественных правоохранителей всегда стояла весьма остро. Если появлялись деньги, то их тратили исключительно на бухалово. На обысках и выемках также основное внимание уделялось винам, водкам и коньякам. О еде вспоминали в последнюю очередь, когда раскупоривали бутылки.
Разумеется, за закуской после срыва пробки с первого флакона уже никто не бежал, ибо все знали — стоит отлучиться хоть на три минуты, как твоя порция достанется обрадованным уменьшением количества ртов товарищам.
Горячительное заедали каждый во что горазд.
Кто-то грыз припасенную ириску, кто-то жевал спичку, кто-то занюхивал каждую выпитую стопку рукавом влажной шинели, кто-то посасывал найденную в ящике стола скрутившуюся от старости апельсиновую корку, оставшуюся там с празднования позапрошлого Нового Года, кто-то по завершении банкета шел проводить «спецоперацию» к точке продажи шавермы, пугая покупателей давно нечищенным пистолетом и отбирая у них завернутые в тонкие лепешки порции кусочков мяса с помидорами и огурцами, сдобренных просроченным майонезом.
Подполковник Петренко, к примеру, после каждого стакана обрывал листик с кустика герани, торчавшей в горшке на подоконнике, и кидал его в пасть. Соответственно, раз в неделю герань приходилось менять на новую, ибо от прежней оставался голый стебелек, торчавший из сухой земли. Поливать растение начальник РУВД принципиально не хотел по логическим соображениям — все равно дольше нескольких дней оно не выдерживало…
— Если жратву не раздобудем, опять придется кота ловить. — печально сказал Дукалис и облизнулся. — Вернее, пытаться… Может, повезет?
* * *Охота на старожила РУВД — старого облезлого котяру, исправно давившего крыс в подвале и не позволявшего серой хвостатой популяции достичь того предела, после которого здание пришлось бы покидать всем двуногим, давно стала традицией.
Заложил ее год назад доведенный до отчаяния голодом капитан Казанцев, привыкший к тому, что его кормят многочисленные полюбовницы, и внезапно оказавшийся всеми покинутый — кто-то из женщин вернулся к мужу, кто-то осознал всю глубину своего морального разложения и отказал Казанове в приюте и харче, с кем-то оперативник поссорился.
Недельное пищевое воздержание раскрыло в шатавшемся от слабости капитане недюжинные интеллектуальные способности.
Сопоставив слова «кот» и «мясо», Казанцев подивился тому, что раньше ему в голову не приходила столь простая до гениальности мысль — чтобы поесть, надо отловить кошака, ободрать шкурку, выпотрошить, посолить, поперчить, дабы отбить посторонние привкусы, и зажарить на самопальном кабинетном обогревателе, представлявшем собой открытую спираль на асбестовой подставке.
В напарники-загонщики капитан пригласил Плахова и Дукалиса — первого потому, что Виктор тогда недавно только пришел работать в ментовку и еще не до конца утратил способность координировать свои движения, второго — по причине наличия большой физической силы и массы тела.
Плахову был обещан один из кошачьих окороков, Дукалису — голова и вся требуха, из которых тот собирался сварить суп — две сырые картофелины и сморщенная свекла, выкраденные из сумки старушки-заявительницы, ждали своего часа у него в карманах.
Казанова, как инициатор плана и его мозговой центр, получал все остальные части тушки.
Ловля кота была разделена на три этапа — приманивание, отвлечение внимания и непосредственно убийство. Метод проведения мероприятия Казанцев почерпнул из газетной статьи о киллерах, замочивших несколько лет назад депутатшу Госдумы. Правда, у кота с собой вряд ли были бы несколько сот тысяч долларов, однако на плане сие не сказывалось.
От стрельбы по жертве из табельного оружия отказались сразу — слишком шумно и привлечет ненужное внимание со стороны не менее голодных коллег.
Решено было уконтрапупить кошака тяжелым тупым предметом.
Плахов и Казанова с трудом взгромоздили на шкаф стокилограмового Дукалиса, полностью отвечавшего вышеуказанным характеристикам, сунули ему в руки «резиновое изделие номер один» и приказали затаить дыхание и ждать.
Свет, разумеется, выключили.
Кошак, привлеченный зазывалой Казанцевым, должен был зайти в полуоткрытую дверь кабинета, а спрятавшийся за ней Плахов — мгновенно ее захлопнуть. После чего сверху коршуном падал Дукалис с дубинкой и гасил покрытый короткой серой шерстью кусок мяса.
