Дарья Донцова - Скелет из пробирки
– Во, блин, ну придурки!
– Кто? – заинтересовалась я.
– Ну эти, – замялась девушка, – из «Городка Вильямса».
– Откуда? – не поняла я.
Аня с Леной переглянулись.
– Да так!
– Нет уж, расскажите!
Лена вздохнула:
– Вы вроде как наша постоянная покупательница… Ладно, слушайте.
«Гостиная тетушки Эмили» существует уже давно, причем это сеть магазинов. Они есть не только в ГУМе, просто здесь самый большой выбор, да и новинки прежде всего поступают именно сюда. Долгое время «Гостиная тетушки Эмили» была монополистом на рынке, но потом на соседней улице открылась похожая торговая точка под названием «Городок Вильяме». Его продавцы сразу повели себя некорректно. Всем покупателям они, не стесняясь, говорили: «Только не ходите в „Гостиную тетушки Эмили“, торгуют жуткой дрянью по завышенным ценам».
Но людей не обмануть, – сердито объясняла Лена, – всем тут же стало понятно, что товар у них отвратительный и страшно дорогой. И ходить к ним практически перестали. Тогда владельцы новой торговой точки решились на терроризм.
– Такие гады, – влезла в разговор Аня. – Начали нанимать всяких проходимцев. Ну представьте, вечер, тут полно покупателей, появляется грязный бомж и принимается кашлять. Естественно, все разбегаются кто куда!
– Или бабка припрется, – вздохнула Лена, – и давай товар цапать и ломать. А какой с нее спрос?
Продавщицы сначала думали, что все неприятности происходят оттого, что «Гостиная тетушки Эмили» расположена у самого входа в ГУМ, но потом они поймали подростка, который втихаря засовывал мороженое в шкатулочку, и пригрозили вызвать милицию. Паренек тут же разрыдался и сказал, что его наняла за сто рублей прилично одетая женщина. Обозленные Аня и Лена поволокли мальчишку в «Городок Вильяме», и юный «террорист» мигом указал на одну из продавщиц. Разгорелся дикий скандал. Негодяйка сделала большие глаза и заявила:
– С ума сошли! Первый раз вижу этого оборванца, и вообще я сегодня ни на минуту не покидала рабочее место. Мальчишка врет! Пусть докажет, что деньги я ему дала!
Так и не добившись правды, Аня и Лена вернулись назад и теперь очень внимательно следят за посетителями, потому что конкуренты не успокаиваются, придумывают все новые и новые пакости.
– Вон чего теперь удумали, записочки подкидывать! – возмущалась Аня.
– Да еще с адресом, – кипела Лена.
– Поехать бы туда да по шеям надавать, – не успокаивалась Аня.
– Да небось адрес от балды взят, – вздохнула Лена, – им же надо от нас покупателей отвадить, вот вы пришли с претензией, а другие не поедут, просто решат, что мы обманщики, торгуем подержанными вещами как новыми, и больше сюда не сунутся.
– Чтоб их «Городок Вильяме» сгорел, – топнула хорошенькой ножкой Аня, – мерзавцы.
– Акулы торговли, – вторила ей Лена, – я ведь даже знаю, кто и когда записку подсунул!
– Ну, – подскочила Аня, – кто же?
– А помнишь, весной, мы только получили комодики и выставили их в зале, тетка заявилась, такая дерганая, в шубе, с мороженым. Все головой по сторонам вертела. Мы еще ей сказали, что в магазин вход с едой запрещен, а она разоралась:
«Мне надо, хочу и войду». А потом уронила стаканчик, и нам пришлось пол мыть.
– Точно, – подскочила Лена, – вот пакостница! Нарочно ведь пломбир по полу растоптала, а потом целый час по «Гостиной» шлялась и ничего не купила. Она мне тогда просто хамкой показалась. Эти, из «Городка», либо бомжей, либо старух убогих нанимают. Дама-то выглядела обеспеченной: шуба, кольца, серьги и вела себя уверенно… Неужто такая на сто паршивых рубликов польстилась!
– Почему бы нет, – пожала плечами Аня и повернулась ко мне, – уж извините нас, езжайте домой, комодик совершенно новый!
Слегка успокоенная, я вышла из магазина, потолкалась в переходе, дошла до метро, села на лавочку и еще раз перечитала письмо. Отчего-то в сердце ржавым крючком сидела тревога. Вдруг нечестные конкуренты ни при чем? Вдруг неведомая Любовь Кирилловна и впрямь нуждается в помощи, а письмо засунуто в комодик в последней надежде?
Так моряк, попавший на необитаемый остров, швыряет в равнодушный океан бутылку с координатами своего местонахождения. Нет, пока я сама не убежусь, то есть убедюсь, то есть не убеждусь… Отчаявшись найти правильную форму, я пошла к книжному лотку. Сейчас куплю атлас и найду там улицу Баскакова.
Самое интересное, что она оказалась почти рядом, шла перпендикулярно Солянке, и я добралась до места буквально за пятнадцать минут. Дом номер девять прятался за зеленой полупрозрачной тканью, очевидно, шел ремонт фасада. Я стала заглядывать под чехол, ища вход в подъезд.
– Эй, – окликнул меня молодой парень в каске, – чего надо?
– Как пройти внутрь?
– А зачем тебе?
– В гости иду, в семнадцатую квартиру. Строитель улыбнулся.
– Опоздала, все выбыли.
– Куда? – удивилась я. Юноша вытащил сигареты.
– По разным местам, не понятно разве? Здание пустое, жильцы выселены.
Тут только я увидела выбитые стекла и поняла, что рабочий прав.
– А где люди?
– Так квартиры получили, небось рады-радешеньки.
– Почему?
– Здесь сплошные коммуналки были, а теперь банк откроют. Народу хоромы дали. Самое лучшее, когда не муниципальные власти, а богатые структуры расселяют, они метры не считают, а мэрия жадится.
– И куда все съехали? Парень развел руками.
– Понятия не имею, а вам зачем?
– Подруга у меня тут жила, в семнадцатой квартире, как ее теперь искать?
На секунду паренек призадумался, а потом посоветовал:
– Вы поезжайте на Волгоградский проспект, там офис «Обманбанка», найдете того, кто людей расселял, списки-то наверняка сохранились – кто, куда и в какую квартирку съехал. У финансистов бумажки хорошо сохраняются…
– Как, вы сказали, называется учреждение? – удивилась я. – «Обманбанк»?
– Ну да, – пояснил строитель, – «Объединенный московский аналитический банк», а что?
Ничего, конечно, кроме того, что я никогда бы не доверила ни копейки учреждению с подобным названием. Я вздохнула и ушла.
Глава 2
На Волгоградский проспект я отправилась на следующий день и потратила почти два часа, разыскивая того, кто знал хоть что-нибудь о новом офисе на улице Баскакова. Наконец после долгих и мучительных хождений по кабинетам я очутилась перед молодым, но страшно серьезным пареньком, одетым, несмотря на жару, в строгий темный шерстяной костюм с галстуком.
– Почему, собственно говоря, вас волнует наше ремонтируемое здание? – сухо поинтересовался он. Я прикинулась идиоткой.
– Понимаете, там жила моя подруга, Боярская Любаша, Любовь Кирилловна. Как теперь с ней связаться?
– Подождите, сама позвонит.
– Она глухонемая, – нашлась я.
– Тогда муж проявится или кто из родственников, – не сдался клерк.
– Нету никого, она одинокая. Сделайте милость, гляньте, куда она выехала!
Несколько секунд юный финансист сидел неподвижимо, потом бормотнул:
– Не положено.
– Пожалуйста, в виде исключения. Мальчик встал и подошел к шкафу.
– Только из-за того, что она инвалид.
– Да-да, – закивала я, – какой вы добрый, другой бы человек и пальцем не пошевелил ради меня, а вы такой замечательный. Прямо неудобно делается при виде такого внимания к делам совершенно посторонней женщины.
Я давно заметила: стоит похвалить человека, как он мигом старается оправдать мнение о себе. Очень советую вам подобное поведение, оно безотказно действует в кабинетах у чиновников всех мастей. Начнете скандалить и требовать того, что положено вам по закону, – не получите ничего, а примените стратегическую хитрость – добьетесь своего.
Одна моя подруга, многодетная мать, родившая пять мальчиков и шесть девочек, имеет множество льгот. К сожалению, все они остаются лишь на бумаге. Маня одно время бегала по кабинетам, размахивая шашкой над головой с воплем: «Мне положено – дайте». Но дамы в английских костюмах, сидевшие за красивыми офисными столами, футболили Маньку. Они не брали взяток, да и какие деньги можно потребовать с бедной бабы? Нет, ее просто заставляли заполнять кипы бланков и говорили: «Приходите в среду». Потом в четверг, в пятницу… Теперь Манечка применяет иную тактику. Опустив глазки, она вползает в кабинет и заводит песню:
– Мне так неудобно отвлекать вас от решения важных государственных проблем ерундой, но только вы способны мне помочь. Знаю, что люди нещадно эксплуатируют ваше доброе сердце, но остальные вокруг взяточники и хамы, а вы честный человек, никогда не сказавший никому грубого слова.
После такого заявления чиновница или чиновник мигом подписывает все бумаги, а Маняща, кланяясь до пола, задом выходит в коридор.
Вот я сейчас вспомнила ее советы и добилась успеха. Клерк довольно долго рылся в папках и наконец сообщил:
– Боярская Любовь Кирилловна выехала по адресу: улица Академика Боренко, дом шесть, квартира семьдесят девять.
