Валентина Андреева - Платный сыр в мышеловке

В голосе подруги стали пробиваться жуткие нотки, и я торопливо поинтересовалась причиной смерти Кириллова.

— Не знаю. — Сделав глубокий вдох, Наташка буквально выдохнула эти слова. — Ничего не знаю.

— Идем ко мне, — приказала я. — От меня снова позвоним Тамарке. Твой номер взят на заметку, может не ответить. Кто-то изощренно издевается над ней. Если она отключает на ночь телефоны, это не сон. Сейчас все выясним.

— Почему сразу «издевается»? Ты же сама только что говорила о наличии жизни после смерти.

Наташка медленно, но охотно поплелась за мной.

— Это я говорила исключительно про твой случай! Тебе не надо по ночам выключать телефоны, достаточно перестроить сознание. Просто ты зациклилась на ожидании старого сновидения, тебя даже собственный организм переупрямить не смог, плюнул в сердцах и согласился — на, мол, смотри и трясись дальше.

Удобно расположившись на тумбочке, я под диктовку Наташки набрала номер. Ждать ответа пришлось долго. Наконец на другом конце провода прозвучало настороженное тихое: «Да?»

— Тамара Васильевна? — бодро поинтересовалась я.

— Нет, это Марина, ее дочь. Мама себя плохо чувствует, прилегла, но если она вам срочно нужна…

С каждым моим последующим словом Марина обретала уверенность.

…Я же принялась распинаться о необходимости беречь собственное здоровье и в первую очередь нервы. До тех пор пока девушка вновь не насторожилась и попыталась выяснить, к чему все эти намеки. Только тут до меня дошло, что иду почти по стопам телефонного террориста, и я мигом вернулась к прозе кошмаров и их возможной подоплеке.

Девушка схватывала все буквально на лету. А самое главное — согласилась встретиться. Возможно, ей не терпелось от меня отвязаться, иначе почему она отказалась дать номер мобильника?

Следующим вечером ровно в шесть часов мы с Натальей стояли у собора Даниловского монастыря с сознанием честно выполненного долга поминовения усопшего. Скоро стало ясно — Марина не запаздывает, а вовсе не придет. Попытка связаться с ней по домашнему телефону успеха не имела.

Мы уже медленно направлялись к метро, когда нас обогнал какой-то мужчина. Я не придала бы этому значения, если потом не заметила его спускающимся по подземному переходу в общей толпе, и в третий раз — среди пассажиров в вагоне электропоезда. Попыталась разглядеть его внимательней, но он отвернулся. И этот «отворот» повторялся каждый раз, как только он замечал проявленный мною к нему интерес.

— Выскакиваем на следующей, — шепнула я Наташке.

— Придется по головам, — предупредила подруга. — Дай руку, вылетим как одно целое.

Отчаянный рывок к выходу Наташка предприняла в тот момент, когда все нормальные люди уже вышли и в вагон стали заходить новые пассажиры. Мы их тут же вытолкали обратно. Что нам довелось услышать в свой адрес, лучше не повторять. Оскорбления с лихвой компенсировал удачный ракурс преследователя. Выбраться следом за нами ему не удалось, зато он успел развернуться. В этом положении толпа его и заклинила. Как он избежал самовозгорания от злости, не знаю. Повезло, наверное. Мужику с такой злобной физиономией, да еще скалящему зубы (жаль, что их до сих пор не обломал), самое место в одной клетке с тиграми. Впрочем, тигров жалко. Они-то в чем виноваты?

Внешность у этого типа была преотвратная. Во всяком случае, он мне таким показался, когда уставился на нас из-под насупленных бровей. Даже не моргал. Какого цвета у него были глаза, определить с платформы невозможно, но, вне сомнения, убийственные. Значит, цвета смерти. Лохматая борода лопатой и патлатые волосы придавали ему особую прелесть форменного душегуба. Мы, вместо того чтобы уйти, таращились на него.

— Козел! — произнесла Наталья одними губами, но мужик ее понял, нехорошо ухмыльнулся и провел ребром ладони по шее. Испугаться мы не успели, этот жуткий тип схлопотал по собственным скулам рюкзаком, висевшим за плечами пожилого мужчины, скорее всего дачника, решившего подтянуть свою ношу немного вверх, чтобы переложить часть веса на чужие плечи. В такой толпе это даже оправдано. В порядке самообороны наш крайне отрицательный герой оттолкнул рюкзак вместе с прикрепленным к нему пенсионером. Началась повальная эпидемия неустойчивости. Что там было дальше, неизвестно, электропоезд тронулся с места.

Мы с Натальей, несмотря на то что не доехали до своей станции всего две остановки, отправились домой окольным путем. Обсуждая эту неприятную историю, пришли к нескольким выводам. Во-первых, мужик не «козел», а «Годзилл» (Годзилла, она женского рода), хотя внешне маскируется под человека. Во-вторых, встреча с ним — результат моего вчерашнего разговора с дочерью Тамары Васильевны.

Донельзя рассерженная последним заключением, я очередной раз прозвонилась Кирилловым с намерением высказать все наболевшее за последние часы. Подавленная Наташка молчала, перевалив на меня заботу о сведении счетов, она мучилась вопросом — явится ли сегодняшней ночью во сне Володька или заказанное на полгода поминание его мятущейся души не какая-нибудь там капля в море.

Трубку сняли почти сразу, но ответил мне приятный мужской голос. И вопреки этой приятности поведал неприятные вещи: Тамара Васильевна в больнице. Состояние тяжелое, сразу положили в реанимацию. Марина к телефону не подойдет — всю ночь и весь день провела рядом с матерью, сейчас спит. Тревожить ее позднее тоже нежелательно. Вечером она уезжает, а вещи еще практически не собраны. На мой вопрос, с кем имею честь разговаривать, последовал короткий ответ: «Простите, но я тоже очень занят».

Я решила, что судьба специально поставила перед нами своеобразную заградительную решетку от семейных загадок Кирилловых. Если прекратятся Наташкины ночные свидания с покойным, можно расслабиться и зажить своей прежней, местами спокойной жизнью. Наталья, конечно, будет переживать, но я-то на что? Пара угроз о возвращении ночных кошмаров — и подруга приложит все силы, чтобы больше не тревожить вечный сон Кириллова.

Планы на спокойную жизнь рухнули в эту же ночь. Нет, сама Наташка как раз встала с кровати в состоянии «как утро весела». Я — с точностью до наоборот. Все нескончаемое темное время суток пугала мужа дикими воплями. Мало того, ухитрилась двинуть ему локтем куда-то в область физиономии. Сам он уверял, что в глаз. Я так не считала — крика было не так много.

Снился Кириллов — никогда не виданная мною первая любовь подруги, причем так, как будто он последний, кого я вообще вижу. Перекошенное страданием юношеское лицо постепенно обрело черты Годзиллы, и этот урод всю ночь пытался меня поймать. Совсем не для задушевной беседы. Требовал романтической прогулки при луне на заброшенном кладбище, где было свободно одно уединенное местечко. Прямоугольной формы, размером… Нет, даже вспоминать не хочу.

Утром Димка отправился на работу в темных очках, откровенно жалея поставщиков нашей фирмы, знать не знающих о черных сторонах моей души. Им, бедолагам, прежде чем войти в мой кабинет со своими предложениями, следовало бы уяснить, что всякое сопротивление моим доводам бесполезно. Решающее слово все равно за мной. В форме действия «Р-раз! И в глаз». Уж как он сам уговаривал меня ночью проснуться и не орать. Причем уговаривал в благих целях — избежать массового нашествия соседей. Ан нет! Несмотря на родственные связи, получил сполна. Странный способ выражения благодарности.

Я не нашла в себе сил встать с кровати. Позвонивший мне с работы Максим Максимович (не иначе как по Димкиной просьбе) великодушно разрешил попритворяться эту пятницу душевнобольной. Отгулов хоть отбавляй, пора расходовать, а в моем репертуаре оправдательных моментов отсутствия появилось что-то новенькое.

— Чего всю ночь орала-то, Ефимова? — весело поинтересовался шеф.

— У каждого свои собственные развлечения, — буркнула я и зевнула.

— Не надо намеков! Мои развлечения не в ущерб моему здоровью.

— Правильно. Они в ущерб моему. Каждый раз выдумывать для твоей жены причины отсутствия ее мужа на работе до полуночи, а порой и в выходные дни…

— Ты, Ефимова, лучше поспи, от тебя даже на расстоянии несет негативом.

На том и договорились.

Проснулась я от мелодии мобильного телефона. Вернее сказать, не совсем проснулась. Звонила Наташка и пыталась выяснить, где я нахожусь.

— Как где? На работе, — бездумно откликнулась я, так как хорошо помнила, где должна быть. Вот что значит чувство ответственности и профессионализм!

— А почему у тебя городской номер не отвечает?

— Занят, наверное… — Я со смаком зевнула, распахнула глаза и умолкла.

Через тридцать секунд Наташка, открыв своими ключами дверь квартиры, была около меня и силой пыталась отнять от моего уха молчащий мобильник.