Дарья Донцова - Авоська с Алмазным фондом
Маменька вихрем влетела в мою квартиру, пронеслась по коридорам, встала посреди гостиной и заорала:
– Борис, сюда! Пусть люди немедленно передвинут мебель. Уродский диван вон! Вава, как тебя угораздило купить это чудовище, утыканное стразами? Это кухаркина красота, блеск и мрак куртизанок…
– Блеск и нищета куртизанок, – машинально поправил я, – именно так Оноре де Бальзак назвал свой роман.
Маменька попыталась поднять брови, но обколотый ботоксом лоб помешал ее маневру.
– Вава, не умничай! При чем тут книги? Я говорю о софе! Она отвратительна, помпезно ужасна. Глаза сводит судорогой при взгляде на этого монстра.
Я открыл рот, но тут же догадался его захлопнуть. Иван Павлович, тебе еще рано отправляться к праотцам, а если напомнить Николетте, что сей жуткий диван – ее собственный подарок сыну, то ты рискуешь не дожить до встречи с Максом, Воронов найдет в гостиной твой хладный труп. В некоторых ситуациях лучше молчать и светски улыбаться. Но вам-то я скажу правду: когда некоторое время назад я увидел, какое ложе преподнесла мне матушка, не знал, как реагировать. В последний раз она баловала любимое чадо презентом лет эдак… Хм, не помню, давно сие было, вроде я ходил тогда в третий класс. С чего это Николетта спустя не один десяток лет решила осчастливить своего взрослого сына красным диваном, густо утыканным осколками бутылочного стекла? Простите, но мне совсем не хочется подробно вспоминать ту историю[1].
– Удалите китч во двор и разрубите топором, – завершила свое выступление Николетта.
– Будет выполнено, – почтительно ответил Борис.
– Кровать поставить у стены, – распорядилась маменька, – распаковать все, разложить, купить шкаф… Неужели тебе непонятно, как действовать? Почему я горло надрываю?
– Не извольте беспокоиться. Разрешите вам кофе заварить? – осведомился Борис.
– Ступай, – милостиво согласилась Николетта.
– Гав, гав, гав, – раздалось из коридора, и в гостиную влетела рыже-белая дворняга размером с карликового пуделя, которая тут же напрудила лужу на паркете.
Глава 2
Не знаю, что поразило меня больше: присутствие пса в доме или его наряд. На собачонке были лаковые ярко-голубые ботинки, синий свитер в полоску с белым воротником (кажется, такой называют матроской), шею украшал кожаный ошейник с золотыми клепками и бубенчиком, который издавал противное треньканье.
– Это что? – изумился я. – Вернее, кто? Откуда он взялся? Может, с лестницы забежал? Но в подъезде ни у кого собак нет.
Маменька схватила вертлявую шавку и принялась осыпать ее поцелуями.
– Зайчик, котик, ангелочек мой. Вава, это Иоганн Вольфганг… э… э… Борис!
– Гёте, – машинально завершил я, – так звали великого немецкого поэта.
– Кличка пса Людвиг Ван Иоганн Вольфганг Цезарь Брут Ницше, – уточнил Борис.
Собака залаяла.
– Ути, мой лапочка! – умилилась Николетта.
Я опешил. Людвиг Ван Иоганн? Ничего себе сочетание… Так и тянет сказать – Людвиг Ван Бетховен. А к Иоганну Вольфгангу хочется добавить фамилию Гёте. Цезарь – это скорее всего Гай Юлий, древнеримский государственный деятель, полководец. Марк Юлий Брут прославился как убийца Цезаря. При его упоминании сразу напрашивается вопрос: «И ты, Брут?» Фридрих Ницше – немецкий философ. Кто догадался соединить все эти имена в кличке пса?
Дворняжка вывернулась из наманикюренных пальцев маменьки и унеслась в коридор.
– Брутик! – закричала Николетта. – Иоганчик, сюда, вернись! Борис, как его позвать?
– Людвиг Ван Иоганн Вольфганг Цезарь Брут Ницше! – громко провозгласил тот.
Кудлатый комок тут же примчался в гостиную и сел на паркет.
– Песик отзывается только на полное имя, – пожаловалась Николетта. – А оно такое длинное!
Борис кашлянул.
– Мальчик у вас только вчера появился. Ничего, непременно привыкнет к короткому имени.
Лишь сейчас до моего сознания с большим опозданием дошло.
– Николетта, ты завела пса?
Маменька вздернула подбородок.
– Вава, это не собака!
– А кто? – изумился я. – На кошку он не похож, на хомячка тоже.
– Брутик Цезик – африканский ледовый розовокустый скандинавский гончий, – объявила Николетта.
Я потряс головой. Найдите хоть каплю логики в названии породы? Правда, в Африке есть ледники, они расположены в Уганде и Танзании, но если пес родом оттуда, то при чем здесь кусты роз и Скандинавия?
– На сегодняшний день эта порода является самой дорогой и самой редкой в мире, – подал голос Борис, – цена на подросшего щенка начинается с десяти тысяч евро.
– Ни у Коки, ни у Зюки, ни у Люки раритетного животного нет, – зачирикала маменька, – у них простецкие йорки, каких в Москве миллионы. А у меня уникум! Вчера его получила.
Понятно, Николетте, как всегда, захотелось вызвать у заклятых подружек приступ зависти и разлития черной желчи. Готов спорить на что угодно: она уже оповестила «девочек» о своем приобретении, а Кока, Зюка, Люка и все остальные с утра кинулись за этими Вольфгангами Брутами. Так, с собакой ситуация прояснилась. Но зачем матушка прибыла ко мне в компании с сотней чемоданов?
На столе запищал мобильный, я взял трубку, увидел на экране имя «Владимир» и ответил:
– Слушаю.
– Она у тебя? – забыв поздороваться, спросил отчим. – Говори так, чтобы Летти не поняла, с кем ты беседуешь.
– Рад вас слышать, Петр, – начал я. – Если вкратце изложите суть вопроса… Извините, минуточку…
Я посмотрел на Николетту.
– Прости, это клиент, я вынужден тебя на время покинуть. Соблюдение строгой конфиденциальности – фундамент моего бизнеса.
– Хочешь сказать, что работа, за которую ты получаешь рваную копейку, для тебя важнее моих огромных проблем? – немедленно разозлилась незваная гостья.
Я сделал вид, что не слышал ее заявления, и вышел в коридор.
– Можешь говорить? – осведомился муж Николетты.
– Теперь да, – заверил я.
– Нужен совет, – зашептал отчим.
Я опять испытал безмерное удивление. Сейчас поясню отчего.
Моя мать долго жила вдовой. Охотников на ее руку находилось немало, но Николетта не спешила в загс. Я наивно полагал, что маменька, став вдовой, наконец-то оценила по достоинству моего отца, прозаика Подушкина, поняла, с каким человеком свела ее судьба, и теперь испытывает стыд за истерики и скандалы, которые ему устраивала, за бесконечное требование денег…
Но потом я совершенно случайно услышал беседу Николетты с Зюкой. Последняя спросила:
– Почему ты отказала Олегу Бурмистрову? Он хороший журналист, стабильно зарабатывает. Чем не партия?
Маменька фыркнула:
– Дорогая! Я вдова писателя, чьи книги бабы расхватывают с дракой, свободно хожу в Дом литераторов, получаю приглашения на премьеры, мне, как жене покойного Павла Подушкина, Литфонд дает бесплатные путевки и в Коктебель, и в Пицунду, и в Дом творчества в Переделкине. Ко всем праздникам присылают продуктовые заказы первой категории с икрой и сервелатом. Мой статус в обществе высок. И что будет, если в моем паспорте появится штамп о браке с Бурмистровым? Я перестану быть элитой общества, превращусь в супругу заштатного, мало кому известного корреспондента пятого сорта, лишусь всех привилегий, буду жить в нищете. Зюка, дорогая, Дом литераторов на Дом журналиста не меняют!
Тогда я понял: маменька при всей ее взбалмошности дама весьма расчетливая, если она и вступит в новый барк, то только с очень богатым человеком. И точно, так и произошло!
Второй раз Николетта пошла под венец не так давно. Ее счастливый избранник Владимир Иванович – бизнесмен, заработавший миллиардное состояние. Матушка моя понравилась ему с первого взгляда. Девяносто мужчин из ста не переваривают капризных истеричных баб, которым постоянно требуются большие средства на ерунду, но отчим оказался из тех десяти представителей сильного пола, которым нравится исполнять дома роль раба и подкаблучника. Владимир Иванович умиляется прихотям жены, ее умению разжечь на пустом месте скандал, восхищается внешностью супруги, и его не смущает, что она старше.
Владимир – выходец из бедной семьи, благополучия достиг исключительно за счет собственного ума и трудолюбия. Стыдно признаться, но я так и не понял, чем он занимается. Кажется, какими-то трубами-станками-гайками. Мой отчим – типичный технарь, его жизнь проходит на заводах и фабриках, поэтому он наивно считает Николетту представительницей высшего светского общества и счастлив, как ребенок, когда маменька, стоя с ним рядом в гостиной, встречает приятелей, явившихся на ее очередное суаре. Похоже, Владимир Иванович, несмотря на все его деньги, ум и талант бизнесмена, в этот момент чувствует себя свинопасом, которого полюбила принцесса. И ничего, что сиятельная особа вредна, капризна, скандальна, суетна, тщеславна, любит приврать, пять раз меняла паспорт, чтобы стать моложе… Это все ерунда, главное – она ПРИНЦЕССА. Мог ли сын родителей-алкоголиков, бывший подсобный рабочий, не прочитавший ни одной книги, мечтать о том, что станет своим в высшем свете?
