Дональд Уэстлейк - Все мы люди
– Джон, могу я освежить твой дринк?
Дортмундер покачал отрицательно головой. В нем уже не было прежнего жару.
– Нет, спасибо, Мэй, – только и сказал он.
– Можем ли мы еще сделать что-нибудь? – спросил Келп.
– Если вы не возражаете, – сказал им Дортмундер, – я хотел бы некоторое время побыть один.
– Это не было чьей-либо ошибкой, – произнес Келп. – Это действительно не было.
– Я не виню тебя, – успокоил Дортмундер и, как ни странно, это была правда. Он никого не винил. Злой рок схватил очередную жертву. – Я просто хочу побыть наедине с собой и подумать, как я хочу прожить свои шесть месяцев жизни.
Второй хор (припев)
Глава 1
Среди радостных толп покупателей в преддверии Рождества Дортмундер выглядел совершенно мрачным, этакий зануда отравляющий праздник для Санта-Клауса. Когда он стоял в отделе парфюмерии в Мэйси, над его головой проплыл воздушный шар с надписью HUMBUG. Взгляд, который он бросил на продавщицу, можно было назвать взглядом больного желтухой.
– Что это?
Девушка держала крошечный стеклянный флакон в форме торшера без абажура 1920 года производства, заполненный на восемь унций, с плоским, как блин дном и длинным тонким горлышком, которое заканчивалось пульверизатором.
– «Ma Folie», – ответила девушка. – Это Франция.
– О, да?
– Это означает Моя Фолли.
– Твоя, хммм? Позвольте мне еще раз вдохнуть аромат.
Продавец уже брызнула немного на свое запястье и послушно протянула руку в сторону Дортмундера. Ему казалось странным наклоняться и обнюхивать чужое женское запястье, худое с бледно-серой кожей, тонкими голубыми венами. И все, что узнал Дортмундер после того, как понюхал – запах был тот же, что и в первый раз, аромат был сладким.
Он не смог бы отличить Ma Folie от персикового бренди.
– Сколько это стоит?
– Двадцать семь пятьдесят.
– Двадцать семь пятьдесят долларов?
– Иностранную валюту можно обменять на шестом этаже, – ответила она.
– У меня нет иностранной валюты, – хмуро сказал Дортмундер.
– Ой, извините, я подумала… ну, в любом случае. Это стоит двадцать семь долларов и пятьдесят центов.
– Я должен «сделать» этот магазин, – пробормотал Дортмундер и повернулся, чтобы осмотреться обстановку вокруг. Клиенты, выходы, эскалаторы – не должно составить труда, но от этого, конечно, было бы мало проку. В магазине находились полицейские, ТВ с полной зоной охвата, камеры видеонаблюдения, в общем, всевозможные виды защиты. А наличные деньги будут храниться в офисах наверху, поэтому ты никогда не сможешь выбраться из здания, даже если получиться ограбить кассу.
– Сэр?
Но Дортмундер не ответил. Он остался в прежней застывшей позе, его внимание на секунду привлекло знакомое лицо на эскалаторе, спускавшееся сверху вниз. Это было яркое, веселое, рождественское лицо, которое напоминало чем-то птичку. Дортмундер настолько растерялся, что ему даже не пришло в голову пока не поздно спрятать свое собственное лицо. Келп увидел его, Келп сиял огромной улыбкой, Келп приподнялся на цыпочки, чтобы помахать ему рукой.
– Сэр?
– Христос, – пробормотал Дортмундер.
Он посмотрел на девушку взглядом полным желчи, и она попятилась, не известно то ли от испуга, то ли от обиды.
– Ладно, – сказал Дортмундер. – Нy и черт с ним, все в порядке.
– Сэр?
– Я возьму эти чертовы духи.
Келп прокладывал свой путь через толпы людей: растерянных мужей, сопливых детей, погруженных в себя секретарей, семейных пар, хихикающих пар девочек-подростков, низких и коренастых женщин, несущих по девять сумок, стройных высоких женщин, легко несущих меха на своих плечах и солнечные очки с желтыми стеклами на голове – через все эти круговороты и течения в сезон подарков мегаполиса. Дортмундер, когда уже было слишком поздно, поднял плечо, пытаясь спрятать свое лицо, и протянул девушке три смятые десятидолларовые купюры.
– Дортмундер!
– Да, – ответил он.
– Какое совпадение! – возник Келп с полной сумкой и хитро продолжил. – Около часа назад я звонил к тебе домой, Мэй сказала, что не знает, где бы ты мог быть.
– Рождественские покупки, – ответил Дортмундер таким голосом, каким другой человек говорит «Очистка выгребной ямы».
Келп взглянул мельком на девушку, которая упаковывала новый пузырек духов в сложную небольшого размера упаковочную коробку. Он наклонилась ближе к Дортмундеру и спокойно спросил:
– Для кого ты покупаешь это? Мы ударим по одному из торговых центров на острове и получим доход с него.
– Для рождественского подарка? – Дортмундер покачал отрицательно головой. – Подарок на Рождество – это нечто особенное, это то, что ты покупаешь.
– Да? – Келп воспринял это как совершенно новую идею, заслуживающую дальнейшего размышления.
– Кроме этого, – продолжал Дортмундер, – у меня все еще есть деньги, полученные от Чонси. Семь тысяч долларов, вырученных с продажи драгоценностей и другого добра после неудачного ограбления, были разделены поровну между пятью участниками. Келп был очень удивлен:
– У тебя все еще есть деньги? Но это было больше месяца тому назад!
– Ну, я не большой транжира.
Вернулась девушка с покупкой Дортмундера и изменениями для него:
– Двадцать девять семьдесят, – сказал она, и бросила на его ладонь четвертак и монету в 5 центов.
– Вы сказали мне двадцать семь пятьдесят.
– Плюс налог.
– Вот дерьмо, – расстроился Дортмундер, засунул сдачу в карман, взял упаковку и отвернулся.
– И веселого Рождества Вам – пожелала девушка его спине.
– Послушай, – сказал Келп, когда они отошли от прилавка, – я должен поговорить с тобой, вот поэтому я и искал тебя. Здесь слишком многолюдно, может, пойдем домой?
Дортмундер подозрительно посмотрел на него.
– Никаких сомнительных дел, – произнес он.
– Ничего такого, – сказал Келп и забавно подчеркнул. – Я обещаю.
– Тогда хорошо.
Было почти шесть часов вечера, когда они вышли и направились к Геральд-сквер. На улице уже совсем стемнело, было относительно тепло, и слегка падал снег. Пробки на дорогах и толпы людей были везде.
– Холоднее чем в аду, – произнес Дортмундер.
– Это не холод, а влажность, – возразил Келп. – Промозглый воздух пробирает до костей.
Если температура опуститься ниже нуля, тогда воздух станет суше, и мы не так сильно будем ощущать холод.
Дортмундер посмотрел на него:
– С тобой произойдет все с точность наоборот, – заверил он его.
– Я просто говорю…
– Не надо. Где твоя машина?
– Я пока не знаю, – ответил Келп. – Подожди меня здесь. Я вернусь.
И он, шлепая по лужам грязи, ушел, неся свою сумку из Korvette магазина через плотную толпу людей и падающий снег. После того как Келп исчез из поля зрения, его слова рикошетом отразились в сознании Дортмундера. Вслух он пробормотал: «Он пока еще не знает?». Возникла мысль о побеге, но когда он подумал о возможных вариантах: стремительные потоки людей в метро, попытка поймать такси в Геральд-сквер в шесть вечера торгового дня декабря-месяца или прогулка пешком 25 кварталов под снегом и в холоде – он подумал, что лучше остаться на месте. Он прислонился спиной к стене Мэйси, недалеко возле входной двери, сунул одну руку в карман пальто, а правой рукой сжимал коробку духов и принялся ждать. Снег ложился ему на плечи и его черную вязаную шапку, снег таял на его лбу и стекал вниз маленькими ледяными струйками по носу и ливнем по пуговицам на пальто, ледяной жижей проникал через закрытые мокрые ботинки к его ступням.
Он простоял так около пяти минут, когда перед ним остановился безупречный джентльмен с белыми усами в каракулевой шапке и пальто с меховым воротником. Он положил что-то в нагрудный карман пальто Дортмундера и произнес:
– Не унывай, старина. И с Рождеством Христовым тебя, – и ушел.
Дортмундер в замешательстве посмотрел ему вслед, затем пощупал свой карман и вытянул оттуда аккуратно сложенную долларовую банкноту.
– Неисповедимы пути Господни, – только и произнес Дортмундер.
Просигналил автомобиль. Дортмундер посмотрел мимо доллара и увидел рыжий мерседес у обочины, и кто-то внутри махала ему. Келп?
Келп. И неизвестно как, но мерседес имел регистрационные знаки Коннектикута.
Дортмундер быстро зашагал в сторону пассажирского сиденья, проскользнул в машину и почувствовал сухой теплый воздух, когда Келп ускорил ход мерседеса.
– Ах, – вздохнул Дортмундер.
– Невероятный трафик, – произнес Келп. – Даже Стен Марч не смог бы найти что-нибудь. Я взял этого зверя через квартал отсюда, ты можешь в это поверить? Поэтому все это заняло так много времени, – он посмотрел вверх. – Что с долларом?
