Людмила Милевская - Цветущий бизнес
— Плохо знаешь мужиков, — с чувством превосходства заметила я.
Власова со мной не согласилась.
— Да нет, не те отношения. Брат младший. Мой Мазик относится к нему как к сыну, до сих пор воспитывает, жизни учит.
— И как? Научил?
— Даже слишком. Такой получился серьезный, лично мне противно. Заумный, нудный и жутко благовоспитанный. Мой Мазик в восторге, а я терпеть его не могу. Тошнит от его нравственности.
Услышав о нравственности, я насторожилась. “Заумный? Нудный? Благовоспитанный?”
Я потеряла к брату Мазика весь интерес и решила отдаться поиску дома. Смерть Верочки, конечно, впечатлила, но мне несчастная не очень близкий человек. Мы и знакомы-то были всего несколько часов, не бросать же свои дела.
Однако из поисков ничего не получилось. Несколько часов мы ездили по окраинам, но Власова была рассеянна, говорила в основном про Верочку, строила всякие предположения, убеждала меня, что нет никакого смысла связываться с милицией. Как будто я когда-нибудь была другого мнения. Работники милиции, это как раз то общество, которого я, как русский человек, всегда сторонилась. Власова же понимать этого не хотела и упорно развивала бессмысленную тему, пока я не взорвалась и не сказала:
— Послушай, Тата, не знаю насколько нуден брат твоего Мазика, но, по-моему, ты уже можешь составить ему конкуренцию. Ну разве не надоело тебе про ментов? Так любой сделает наоборот, из принципа.
— Мне надо выпить. Срочно, — заявила Власова, и мы поехали в “Три кота”.
Глава 11
Наш обед (с намеком на ужин) был великолепен. Тата с горя выпила лишнего и болтала без умолку. Верочка, естественно, снова была гвоздем программы. В конце концов мне стало тошно и тоже захотелось напиться. Я поделилась этим впечатлением с Власовой, и она пришла в восторг.
— Точно! Напьемся! Ах, как мы сейчас напьемся вдвоем! — закричала она так громко, что даже павлины нами заинтересовались.
— Вдвоем не получится, — усомнилась я.
— Почему?
— Ты уже напилась, а я за рулем.
— Черт с ним, с рулем, а мы вот возьмем и напьемся! Пусть нам будет хуже!
Последней мысли я не разделила и сразу же захотела домой. Ну, если не домой, то хотя бы на дачу к Катерине. Вдруг появилась настоятельная необходимость пообщаться с моей фундаментальной Ивановой, заразиться ее оптимизмом и уверенностью.
Торопливо распрощавшись с Власовой, я покинула “Три кота”, которые уже начали меня раздражать, поскольку создавали мне в этой жизни массу неудобств. Во-первых, Власова, где бы она не была, только и думала как бы завернуть в клуб и напиться. Это сильно мешало нашим поискам. Во-вторых, никогда и нигде я не чувствовала себя такой дурой, как в этом клубе. Самой настоящей дурой, хоть и сытой. Ну, а в-третьих, чтобы из этого клуба попасть на дачу Катерины, мне каждый день приходилось пересекать ночной город, в котором я и днем-то ориентировалась с большим трудом, так мало там выдающихся мест, да простят меня ростовчане, которые своим городом очень гордятся. Да и я бы гордилась, когда бы не имела склонности к разнообразию.
Впрочем, отцы города этой склонностью, наверняка, обладают и в полном объеме реализуют ее при постройке собственных особняков, но я не об этом.
К недостаточному количеству ориентиров добавлялось еще одно неудобство: отсутствие прав и доверенности на “Хонду”. Поэтому ехала я по ночному городу в большом напряжении, старательно избегая встречи с работниками ГАИ и пробираясь одними закоулками, освещение которых было на уровне позапрошлого столетия, то есть отсутствовало.
В таких условиях очень не сложно заблудиться, что я и сделала. Какое-то время я петляла, целиком полагаясь только на себя, но уперевшись в “спину” мрачного здания, решила прибегнуть к помощи местного населения. Кстати, с наступлением темноты местное население обнаружить не легко уже в нескольких шагах от центральной улицы, и шансы убывают по мере отдаления от нее. Учитывая это, несложно представить мое ликование при встрече с аборигеном. Он в задумчивости стоял возле роскошного автомобиля и курил сигару. Я с шиком подкатила к нему и с еще большим шиком затормозила, всей душой радуясь, что еще способна на такое мастерство. Выглянула в окно и…
Каково же было мое удивление, когда абориген подпрыгнул, задрал руки вверх и с неуместным восторгом завопил:
— Эт-то что-то!
— Что это? — бестолково вскрикнула я, нервно соображая в чем причина такого странного поведения.
— Сама судьба свела нас! — признался абориген.
От неожиданности я чуть не повернула обратно. Только любопытство удержало меня: “с кем там свела меня судьба? Да еще в такой темени.”
Приглядевшись, я поняла: надо радоваться. Судьба действительно свела. Передо мной стоял тот самый красавец-мужчина с бычьей шеей, встречи с которым я жаждала целых четыре дня. “Вот кто поможет отыскать дом!” — воскликнула моя интуиция и, кстати, не обманула.
— Что же вы бросили тогда меня в мединституте? — спросила я с легкой капризностью, строя глазки и внутренне давая клятвы не расставаться с этим мужчиной в ближайшие несколько часов.
— Когда увидел носилки, — понял: ждать придется долго, а я спешил, — виновато пояснил он.
По опыту я знала, что чувством вины из мужчины можно выудить много чего и вдохновилась.
— Прощаю вас, — с безобидным кокетством ответила я. — Радость ваша искупила вашу вину.
Тут уж бедняга и вовсе смутился, и стало ясно: радость его объясняется не только встречей со мной.
— В самый неподходящий момент заглох автомобиль, — пояснил он, подтверждая мою догадку, — а через тридцать минут мне будут звонить. Очень важный звонок. Вот стою и думаю как поступить. На одной чаше весов очень важный звонок, на другой — автомобиль, который не хочется бросать. Здесь его разберут на запчасти в очень короткие сроки.
— Да, место очень к тому располагает, — согласилась я. — Но что вы мне предлагаете? Посторожить ваш автомобиль? Если так, благодарю за доверие. Не хочу быть свидетелем того, как его разбирают.
— Ни в коем случае. Ни при каких условиях не оставил бы вас одну на этой темной улице. Наоборот, я приглашаю вас в гости.
Быстро оценив ситуацию, я тут же изложила свою точку зрения:
— Вряд ли “Хонда” потянет “Мерседес”.
— Потянет, да здесь и рядом совсем, — с мольбой заверил он, и нервно глянул на часы.
Дом мне по зарез хотелось отыскать, значит нельзя, никак нельзя отказать. Получив мое согласие, мужчина рванул к багажнику, вытащил трос и с завидной ловкостью прицепил его к “Хонде”.
— Вы справитесь с “Мерседесом”? — спросил он.
— Неплохо справляюсь у себя в Москве, — с чувством собственного достоинства ответила я.
— Тогда давайте поменяемся.
Я не знала дороги к его дому и вынуждена была согласиться и на это, о чем незамедлительно пожалела. Мужчина крикнул “поехали”, сел за руль “Хонды” и началась эквилибристика.
Буксировщиком он оказался никаким: для начала этот ненормальный рискованно дернул “Мерседес” (только чудом не вылетела я в лобовое стекло), а потом и вовсе о нас забыл. Я и не подозревала, что способна на то сумасшедшее внимание, с каким уставилась на “хвост” Катерининой “Хонды”. Весь Мир померк и исчез; остался только этот “хвост”. “Хвост” и трос, идущий от “Хонды” к “Мерседесу”.
Этот проклятый трос то провисал, угрожая при следующем рывке оборваться, то вновь вытягивался, как нейлоновая струна. Стоп сигналы “Хонды” время от времени полыхали в такой опасной близости, что дух захватывало и волосы шевелились. Да что там волосы, ногу мою свело от напряжения, поскольку у “Мерседеса” вместе с двигателем отключился и вакуумный усилитель, оставив мне треть тормозов. Я, матерясь не хуже Ивановой, неистово давила на педаль, пытаясь выжать максимум из остатка. Передо мной открылись сразу две перспективы: въехать в зад “Хонды” или оборвать буксирный трос. На первый взгляд не сложная задача. Любой нормальный человек не задумываясь пожертвует тросом, но у меня не всегда был выбор. Несколько раз я ставила на себе крест, думаю не надо пояснять, что происходило это в миллиметрах от Катерининой “Хонды”.
Встреча с незнакомцем уже не казалась мне благом. Я попала в настоящий капкан и ругала себя на чем свет стоит. Больше всего злилась на то, что не могу прекратить весь этот цирк: между мной и мужчиной не было никакой связи, кроме троса, зато трос держал намертво, гораздо крепче, чем мой последний муж, дай бог ему счастья.
Когда “хвост” “Хонды” практически соприкоснулся с “Мерседесом” (их разделяли доли миллиметра), у меня сдали нервы.
“Фиг с ним, с домом! Оборву на хрен этот сволочной трос и дело с концом!” — подумала я и все силы бросила на то, чего боялась ближайшие десять минут, но не тут-то было. Трос и не подумал обрываться. Не взирая на все мои ухищрения, он прочно держал меня под хвостом “Хонды”.
