Елена Логунова - Последний путь под венец
Ирка не усидела, точнее – не улежала на месте, прибежала за мной следом, даже не потрудившись толком одеться.
Поверх плотного (не иначе – тоже специального, похудательного) белья фасона «дева-воительница» на ней был только мой собственный черный плащ, с весны скучавший на вешалке в прихожей в тоскливой компании пары зонтиков. Как следует выполнить свою роль верхней одежды плащик, по причине разительного несовпадения наших с подружкой размеров, никак не мог. На дородной Ирке он просто-напросто не сходился.
– Пока да, в порядке, но это ненадолго, – ответила я, скользнув тревожным взглядом по темным окнам дома. – Если не выключим сирену, восстанут даже мертвые! Ключи у тебя?
Я протянула руку, ожидая получить колючую связку. Впечатляющие звуковые эффекты «пожара в зоопарке» устранялись элементарным нажатием кнопочки в гараже.
– Ой, – сказала Ирка и часто захлопала ресницами. – А я думала, они у тебя!
– Вот балда!
Я ругнулась и порысила обратно в подъезд.
«Балда» – это в равной степени относилось и к подружке, и ко мне самой. Я ведь в спешке даже не подумала, что мне понадобятся ключики, так и оставила всю связку в двери.
А дверь была закрыта!
Не веря своим глазам, я толкнула ее раз, другой – и в негодовании уставилась на Ирку, которая с мучительным пыхтением и подкупающим упорством допотопного паровоза Черепановых вползала на третий этаж.
– Ее… наверное… сквозняком захлопнуло! – в три приема выдохнула подруга.
От громкой ругани меня удержало только понимание того, что перекрыть своим криком животные вопли сигнализации я все равно не смогу.
– Так! – при взгляде на мое расстроенное лицо, Ирка собралась. – У тебя есть что-нибудь остренькое?
– Маринованные перчики, – машинально ответила я и тут же дико рассвирепела. – Ну, ты нашла время думать о жратве!
– Я не о жратве, я о сигнализации, – не обиделась подруга.
Мы снова понеслись вниз. На ходу Ирка обшарила карманы моего плащика и разочарованно вздохнула:
– Нет, совсем ничего подходящего! Эх, чем бы…
На улице она пытливо огляделась и вырвала у меня из рук швабру:
– А ну-ка, дай!
– Зачем?
Я снова обеспокоенно оглядела окна: на втором этаже одно уже просветлело.
Ой, разбудим мы мировую общественность звериным хором, точно, разбудим!
– А вот зачем!
Подняв мою швабру, как хоругвь, подружка с ускорением двинулась к гаражу. Лампочку она раскокала первым же ударом, а собственно звонок сбила с пятой попытки. Сразу же стало божественно тихо, и я вздохнула с облегчением.
– Хлипкая конструкция! – небрежно пнув упавшую на землю помятую коробочку, горделиво сказала совсем не хлипкая Ирка.
Молниеносная победа над сигнализацией привела ее в хорошее настроение.
– Ну, что? Пойдем ломать дверь? – дева-воительница развернула могучие плечи.
– Уж так сразу и ломать! – воспротивилась я. – Хорошая ведь дверь, почти новая… Кстати, она бронированная, очень прочная, а у тебя ведь травма.
– А еще у меня ключи! – вспомнила Ирка. – Твои запасные – тревожный комплект, он у меня дома лежит. Поедем ко мне?
– Вот так, как есть?
Оглядев сверху вниз себя и снизу вверх – подружку, я решила, что выгляжу почти прилично: на мне, помимо тапочек, была старая мужнина футболка, которую я использую как пижаму.
Супруг у меня двухметровый, так что его майка на мне смотрится как платье. Маленькое черное платье, почти классика. Если не обращать внимания на надпись на спине: «Царь. Просто Царь». Ирка в своем плотном, как кожаная кираса, комбидресе и в развевающемся плаще тоже смотрелась весьма величаво – как крупногабаритная Жанна д’Арк. Что особенно интересно, проявив монаршее пренебрежение к условностям в одежде, мы обе не забыли напялить на дефектные физиономии темные очки! О, это женское тщеславие…
Жанна д’Ирк втянула живот и предприняла безуспешную попытку состыковать в районе пупка борта плащика.
– Порвешь, – предупредила я.
– Да, пожалуй, в таком виде я привлеку к себе слишком много внимания, – сдалась подруга. – А какие есть варианты? Может, ты оставляла ключи еще кому-нибудь из старых добрых друзей?
Я удержалась от бестактной реплики «у меня нет других таких старых друзей, как ты», но не от упрека:
– Ну почему же, выходя из квартиры, ты не взяла ключи?
Ирка сморщилась и потерла лоб, изображая напряженную работу мысли:
– А ты знаешь… Мне вот кажется, их просто не было в двери! Я имею в виду ключи. Я не взяла их, потому что не увидела. И подумала, что их взяла ты!
Я тоже напрягла память:
– Да неужели? Слушай… Я что-то не могу припомнить, когда я вообще в последний раз видела свои ключи!
– До завтрака они были на месте, – уверенно сказала подруга. – Утром, когда я приехала, ты долго возилась, открывая замки.
– А потом уже запирала только наружную дверь, одним движением – на задвижку, – вспомнила я и заволновалась. – Ирка! Неужели у меня украли ключи от квартиры, где деньги лежат?
– Какие деньги? – заинтересовалась подружка.
– Теперь только бумажные и медные, – вспомнила я. – Рубли, двушки и пятаки пропали вместе с копилками. Я подозреваю, что их унес томатный стрелец.
– Или рыжий мальчик, – сказала Ирка.
– Какой еще рыжий мальчик?
– Такой…
Ирка одной рукой изобразила буратинистый нос, а другой взвихрила воображаемые кудри.
– Я никакого такого мальчика не видела! Впервые о нем слышу! – удивилась я.
– А был ли мальчик? – пробормотала Ирка.
Она скосила глаза, подумала и решила:
– Нет, точно был, я же не сумасшедшая. Он пришел незадолго до появления томатного стрельца. Приятный такой юноша, вежливый и симпатичный. Сказал, что по важному делу. Получил по голове, упал, и тут позвонили в дверь…
– Ирка, ты что? Снова бьешь по голове симпатичных юношей?! – шокировалась я, вспомнив незабываемое начало романа подружки с Моржиком{Читайте об этом в романе Елены Логуновой «Принц в неглиже», издательство «Эксмо».}.
– Это не я, что ты! На него тарелка со стены упала! Огромная такая, с тележное колесо!
– Это было блюдо лиможского фарфора, я его из Лондона привезла…
Я не сдержала вздоха.
Мы почтили память антикварного блюда минутой молчания, а потом Ирка предложила:
– Может, Лазарчуку позвоним? У него наверняка найдется знакомый медвежатник, способный справиться с бронированной дверью!
– Недурная мысль, – уныло согласилась я. – Но давай оставим ее на крайний случай. Тем более, у нас с тобой и телефонов с собой нету… Пойдем-ка!
Я потянула Ирку в подворотню, на ходу объясняя свою мысль:
– Дверь захлопнуло сквозняком, значит, сейчас она закрыта на один английский замок. Изнутри его можно открыть без ключа.
– Для этого надо только попасть в квартиру! А окно на балконе открыто настежь! – подруга уловила мою мысль на лету. – А на первом этаже под вами имеется прекрасная пристройка, с нее можно дотянуться до веревок для белья!
– А для этого у нас имеется прекрасная швабра! – подхватила я.
Преисполненные энтузиазма, мы вынырнули из подворотни с другой стороны дома.
– Поднять тебя на плечи мне нынче не удастся, я после выстрела не в форме, – предупредила Ирка. – Но попробуем вот так…
Она под углом приставила к стене пристройки швабру. Я примерилась, шагнула на нее и тут же почувствовала могучий толчок под пятую точку – Ирка, даром что травмированная, мощно выжала меня вверх. Спустя секунду я уже была на крыше пристройки.
– Вот он, идеальный аксессуар для современной женщины, ведущей активный образ жизни! – подруга подала мне наверх бесценную швабру. – Подними ее, потянись повыше, зацепи балконную веревку и дергай, пока она не оторвется!
– Да она уже! – запрокинув голову, с удивлением заметила я.
Оборванная бельевая веревка игриво и призывно покачивалась перед моими глазами.
Любопытно, когда это она оборвалась? И почему это она оборвалась?
– Залезть-то сможешь? – с откровенным сомнением поинтересовалась снизу Ирка.
Я вспомнила, что рассказывала ей о своих детских проблемах с физкультурой. В шестом классе у меня не получалось забираться по канату, в восьмом я боялась прыгать через коня, а в десятом не могла метнуть металлическую чушку-гранату на необходимые двадцать два метра. С конем (а впоследствии и с жеребцами вообще) я тогда благополучно справилась. А зачет по гранатометанию сдала благодаря редкой самоотверженности учителя, который встал на нужной отметке и сказал: «Хилячка, целься прямо в меня!» Пришло, значит, время, покорить и канат.
«Лучше поздно, чем никогда!» – ободряя меня, сказал внутренний голос.
– Да лучше бы никогда! – возразила я, примеряясь к дистрофическому подобию непокоренного каната.
– И вдруг прыжок! И вдруг летит! – Ирка неожиданно проявила эрудицию и морально поддержала меня бессмертной строчкой Александра Сергеевича Пушкина.
