Юлия Климова - Грымза с камелиями
– Девочка моя.
Ух ты! Должна ли я ему сказать – мальчик мой?
– Что же ты такая необыкновенная...
Он смотрит мне в глаза и слегка улыбается.
– Что же ты такая чудесная...
Врет, наверное, но приятно, скажу я вам, очень приятно.
Моя голова коснулась подушки, и я закрыла глаза.
– Витя! Почему работает телевизор?! – голос Галины Ивановны резок и капризен.
Этот голос незримо толкает мою мечту в спину, и она, словно ваза из тонкого стекла, падает вниз на гладкий полированный пол...
Я паникую. Я ПАНИКУЮ!!! Подпрыгиваю и ныряю под кровать. Через секунду дверь распахивается, и я вижу босые ножки тети Гали. Педикюр имеет место быть.
– Витя, ну что это такое? Неужели так трудно выключить за собой телевизор?
– Не знаю, поверишь ли ты мне, но сейчас я себя просто ненавижу за это.
«Я себя ненавижу за это» – как он красиво сказал!
– Что ты паясничаешь, у меня голова раскалывается, мигрень замучила, а тут еще ты со своими издевками.
Вот бы мне сейчас выползти из-под кровати, представляю, как изменилось бы ее лицо: оно бы просто съехало набок.
Воронцов встал, подошел к сестре и сказал:
– Я обещаю тебе, что больше такого не повторится, иди спать, тебе надо отдохнуть.
Галина Ивановна что-то пробурчала и хлопнула дверью. Подумаешь, какая птица, разбудили ее, а то, что мне испортили ночь любви, это кого-нибудь волнует? Да я на нее в суд подам!
– Вылезай, – смеясь, сказал Воронцов.
Я уже тоже хотела поворчать, что под кроватью у него пыльно, но побоялась, что он заставит меня завтра здесь убирать.
Я отряхнулась и посмотрела на Воронцова.
– Это даже к лучшему, – сказала я и решительно направилась к двери.
– Почему же? – улыбаясь, поинтересовался Виктор Иванович.
– Я выпила и боюсь, что завтра не смогла бы вспомнить подробности несостоявшегося мероприятия, а вы же знаете, как в таком деле важны подробности.
– Представляю, – щурясь, сказал он.
– Ну, я пошла?
– Иди, – ответил Воронцов, все еще загораживая проход.
– Вы меня пропустите?
– Разумеется, – ответил он, не двигаясь с места.
Я пасмурно посмотрела на него, и он все же отступил в сторону. Уходя, я обернулась и сказала:
– Завтра я буду думать, что все это мне приснилось.
Он улыбнулся.
На лестнице я вздохнула, потом вздохнула еще раз и тоже улыбнулась.
Глава 13
Нам на пятки наступает неизвестный
Надо открывать глаза... Кому надо? Мне не надо...
– Вставай, – приказываю я себе и делаю рывок.
Бесполезно, продолжаю лежать.
– Вставай же, – проявляю нетерпение к самой себе.
Ноги медленно сползают с кровати.
Голова не болит, что уже хорошо, утро можно считать удачным. Откинув одеяло, я бросилась искать ручку и листок. Устроившись поудобнее за столом, я попыталась вспомнить вчерашний вечер, вернее, ту его часть, когда ноги привели меня к старому охотничьему домику. Я стала рисовать план увиденного: печка, шкафчик, полки... Как там Воронцов, интересно, жалеет ли он, что вчера все сорвалось?.. Кровать, балка над окошком... и что эта заноза Галя пришла... где могут лежать бриллианты?.. Какой же он нежный...
Нет, так дело не пойдет. Я отодвинула листок в сторону. Надо как-то развеяться, а уж потом приступить к делу.
Шкаф предлагал мне следующее: две голубые футболки, одну белую кофточку с рюшками (кажется, это Солькина), приталенную рубашку в полосочку без двух верхних пуговиц... подходит, надеваем. Джинсы... да, джинсы!
Екатерина Петровна уже гремела на кухне. Зачем человеку мешать работать, пожалуй, я пройду мимо. Ноги сами меня несли на второй этаж, так хотелось увидеть ЕГО! Но мои надежды не оправдались, более того, я была жутко разочарована – на диване лежал спутник тети Гали. Живот его стекал на один бок, а глаза остановились в районе моей груди. Неужели это масляное чудовище думает, что эту восхитительную грудь я растила для него?
– Меня зовут Евгений, но при Галине зови меня иначе.
Наверное, я должна сама догадаться, как его называть...
– Вам как больше нравится – Гоблин или Тролль?
– А меня заводят такие остренькие девочки, – тщетно пытаясь подняться с дивана, ответил Евгений.
Вторая попытка увенчалась успехом, и он сел.
– Значит, Гоблином, – подытожила я наш диалог.
– Евгением Романовичем, – поправило меня чудовище, потирая живот.
Говорил он тихо, из чего я сделала выводы, что все еще спят. Поморщившись, я пошла обратно.
Все дороги ведут на кухню...
– Проходи, садись, – скомандовала Екатерина Петровна, как только меня увидела.
Сумасшедший дом.
– Ты что, думаешь, раз тебя с улицы взяли, то, значит, все можно?
– Приблизительно так я и полагала, – подтвердила я, отламывая кусок булки.
– Я за тобой слежу!
– Достойное занятие, не спорю.
– Ты чего это крутишься возле домика, тебе что там, медом намазано?
Только этого мне не хватало.
– А я в детстве ходила в исторический кружок, и вот с тех пор все древнее меня притягивает.
– Ты мне зубы не заговаривай, покрасть чего хочешь?
– Ага, золото, бриллианты...
Иногда надо говорить и правду.
– Дура, – плюнула от негодования ненавистная Дюймовка, – еще раз там тебя увижу, все расскажу Галине Ивановне, и не думай, что уволить тебя – это проблема.
– Боюсь, мечты ваши не сбудутся.
– Ты думаешь, я не видела, куда ты ночью отправилась, – Екатерина Петровна хохотнула, – да только быстро ты вернулась, видать, выставили тебя вон.
Екатерина Петровна закинула голову назад и стала громко хохотать.
– Да нет, отчего же, – положив ногу на ногу, ответила я, – Виктор Иванович был вовсе не против слиться со мной в единое целое, но я никуда не тороплюсь, хочется привязать его покрепче, вы же понимаете...
Я многозначительно посмотрела на Екатерину Петровну, она перестала клокотать своим громким смехом и взялась нервно чистить морковку.
– Чтобы к дому не ходила, Виктор Иванович сегодня уедет, а уж Галина-то тебя выкинет в два счета.
Ну что же это такое, зачем он уезжает?
– А вы где прятались? – поинтересовалась я. – У вас наблюдательный пункт в каком месте?
– Не твое дело.
Наверняка под лестницей... ну устрою я тебе в следующий раз...
Дверь распахнулась, и на кухню вошел Воронцов: белая рубашка, галстук – на парад, что ли, собрался?
– Куда отбываете? – поинтересовалась я.
– Совет директоров.
Воронцов посмотрел на меня слишком ласково и слишком быстро...
– А я вам завтрак приготовила, – засуетилась Екатерина Петровна, скача вокруг предмета моего обожания.
– Заверните с собой, перекушу за рулем. Вы набросали список? Что необходимо привезти?
Дюймовочка дернулась к шкафу, достала с полки бумагу, исписанную меленьким почерком.
– А тебе что-нибудь нужно? – заботливо поинтересовался Виктор Иванович.
Мне нужно обручальное кольцо... нет, сначала кольцо – знак помолвки, а потом уже обручальное; мне нужно свадебное путешествие, потом я бы сейчас выпила мартини, еще детей... да, детей мне нужно... еще мне нужно, чтобы мама приходила к нам как можно реже, ну, и любовь до гроба...
– Аленький цветочек, – скромно потупив взор, сказала я.
Глаза Воронцова заискрились, а Екатерина Петровна вскрикнула – она, бедняжка, порезала палец, кромсая колбасу.
– Цветы заберите! – в районе окна раздался резкий голос садовника.
– Чего сидишь, иди, – быстренько скомандовала Екатерина Петровна.
И что это за мещанские привычки – розы пихать по вазам, неужели нельзя выйти в сад и там поглазеть на данную часть природы? Я поплелась на улицу. На скамейке лежала охапка различных цветов, роз было всего несколько штук, остальные – какие-то коряги, похожие на сухоцветы. Зима скоро, а они все над цветами чахнут. Тяжело вздохнув, я на вытянутых руках понесла все это к дому.
Около кустов сирени за забором что-то мелькало...
Странно, конечно, но мелькала там Солька... Она подпрыгивала вверх, пытаясь дать мне знать о своем присутствии.
– Ты что здесь делаешь? – зашептала я в щель забора.
– Нас ограбили!
Я сразу подумала о деньгах: все-таки я привезла сюда приличную сумму (мало ли как могло тут все закрутиться).
– Что украли?
– Газету.
Дать бы ей по башке чем-нибудь!
– Иди к двери, сейчас открою.
Впустив Сольку, я сразу дала ей подзатыльник.
