Полицейские и воры. Авторский сборник - Уэстлейк Дональд Эдвин
– Хорошо, – произнес Сондгард, размышляя о том, что подумает Джойс, когда доберется до этого места в допросе. – Я полагаю, что это все. Пришлите сюда Макги, ладно?
– Конечно.
Хенли встал, и Сондгард понял, почему его пригласили на роль футбольного игрока в рекламе. Хотя актер был не слишком высок – около пяти футов восьми дюймов, – он выглядел мощным. В первый момент Хенли казался толстым, но это было не так. Уилл Хенли был очень крепким и, вероятно, очень сильным.
Хенли вышел из комнаты, а через минуту туда вошел Род Макги. Макги был полной противоположностью Хенли. Худой как щепка, гибкий, он словно излучал нервную энергию. Возникало ощущение, что, если прикоснуться к нему, ударит током. И если Уилл Хенли выглядел несколько старше своих двадцати семи, то Макги явно казался моложе, чем был на самом деле. Костлявое, некрасивое лицо с удивительно яркими карими глазами и возбужденный открытый взгляд подростка. На вид не старше девятнадцати или двадцати.
Макги пересек кухню и плюхнулся на стул:
– Это «Воллензек»?
Его быстрые пальцы постучали по крышке магнитофона.
– Да.
– Старый или одна из новых моделей?
– Я не знаю, сколько ему лет.
– Раньше, когда их выпускала немецкая компания, машины были лучше. Теперь они – дочерняя компания «Ревере». Вы знали об этом?
– Нет. Род – сокращенное от чего? Роберт?
– Нет, меня звали Фредрик, затем это превратилось во Фреда, а уж затем в Рода.
– Хорошо. Прошу прощения. – Сондгард включил магнитофон и произнес:
– Предварительный допрос Фредрика Макги, известного как Род Макги. Сколько вам лет, Род?
– Двадцать шесть.
– Ваш постоянный адрес?
– Вам нужен адрес моих родственников или тот, где я живу в Нью–Йорке?
– Вы постоянно живете в Нью–Йорке?
– Да. Кармайн–стрит, 37–а.
– Вы когда–нибудь работали в этом театре раньше?
– Нет, никогда. Я приехал сюда только вчера. Я вообще впервые оказался в этой части страны. Мне здесь понравилось.
– Хорошо. Теперь, пожалуйста, расскажите мне коротко о себе. Где вы жили, кем работали, вашу театральную историю.
– Ох, минуточку. Вам нужны адреса?
– Нет, называйте только город и какой период вы там жили.
– Ладно. Для начала Олбани, штат Нью–Йорк. Я имею в виду, я там родился. И вырос там. Я работал неполный день, когда был ребенком… Вам это тоже нужно?
– Нет, не так подробно.
– Затем, когда я закончил школу, я поехал… Ох, вам нужно название школы?
– Нет, меня не очень интересует ваше детство.
– Тогда… Колледж?
– Вы учились в колледже?
– Да, сэр, конечно. Меркьюри–колледж, Меркьюри, штат Нью–Йорк. Драма и американская литература, объединенный главный предмет. Затем меня призвали в армию… Я имею в виду сразу после того, как я закончил колледж. Меня призвали, и я уехал в Техас для базовой подготовки, а потом в Нью–Джерси, а оттуда в Род–Айленд. Когда меня демобилизовали, я уехал в Нью–Йорк, чтобы брать уроки актерского мастерства. У меня была рекомендация от моего преподавателя драмы в Монекью к Джулу Кемпу. Это преподаватель. И с тех пор я занимался с ним.
– У вас были профессиональные актерские работы?
– Видите ли, Джул не любит, когда студенты этим занимаются, но у меня действительно была парочка таких работ. Я работал в шоу для детей по уик–эндам, в субботу и в воскресенье после полудня. Я был глупым рыцарем, я заблудился, съел отравленное яблоко и тому подобное. И несколько раз я работал на дневном телевидении; один раз я три недели участвовал в мыльной опере – я был армейским приятелем главного героя, он привел меня домой из лагеря и всякое такое, и я попал в массовку на телевидение. Я надел арабский костюм, и я встретил смерть, она заговорила со мной, а ответ был: «Встреча в Самарре».
– Вы состоите в актерском профсоюзе?
– Да, конечно. Меня приняли два лета назад в Театре южного тира в Бингхемптоне, штат Нью–Йорк.
– Почему вы не поехали туда и этим летом?
– А… Понимаете, это не такой репертуарный театр, как здесь, а просто готовые шоу. В тот год, когда я там работал, у нас были Талалу Бенкхид, и Артур Тричер, и Виктор Зочу, и…
– Ладно, хватит. Как насчет прошлого лета?
– Ну, я оставался в Нью–Йорке прошлым летом. У меня была очень хорошая работа с компанией, производящей кремы для загара. «Бронзо», так он назывался. Я ходил по большим и маленьким магазинам и демонстрировал этот крем для загара. Очень хороший крем, кстати.
– Вы еще работали где–нибудь в Нью–Йорке помимо ваших актерских занятий?
– Да, конечно. Я работал в компании по перевозке… Вы, наверное, знаете, перевозка мебели. Братья Скаппали. И я работал для городских властей каждый раз во время снегопада. Я убирал снег, понимаете? А еще я некоторое время работал в благотворительном учреждении на Восточной Пятой улице: я преподавал драматическое искусство группе детей, мы поставили «Наш городок». Получилось очень хорошо.
– Хорошо, – улыбнулся Сондгард.
Контраст между Родом Макги и Уиллом Хенли оказался куда больше чисто физических различий. Перед капитаном стоял увлеченный парень, добровольный рабочий, тот, кто всегда участвует в колледже во всех комитетах по увеселениям, кто никогда не получил ни одной оценки выше «В», но и ни одной ниже «С», кто не задумываясь одалживает деньги и кто на вечеринке дома у профессора вскакивает с места, чтобы помочь профессорской жене с закусками. Не из какого–нибудь расчета, а просто в силу своего характера.
Сондгард задал следующий вопрос только ради протокола, капитан не сомневался, что услышит отрицательный ответ.
– Были ли у вас когда–нибудь проблемы с полицией? Исключая штраф за не правильную парковку и тому подобное.
– О нет. До сих пор нет. Я имею в виду… Я полагаю, что и сейчас не будет проблем, верно? Но я хочу сказать, что я никогда раньше не разговаривал с полицейским, если не считать вопросов о направлении движения и так далее.
– Хорошо. Теперь по поводу того, что вы делали после полудня. Вы все время находились в репетиционном зале, верно?
– Да, конечно. Послушайте, вы думаете, что мы сможем продолжить работу? Я имею в виду.., я знаю, что это звучит ужасно бессердечно, ведь Сисси только что умерла и все такое, вы понимаете, но мы все говорили там, и мы сомневались, знаете ли…
– Я полагаю, что театр будет работать. – Сондгард улыбнулся. – Шоу должно продолжаться, помните?
– Разумеется, я знаю. Но кое–кто из нас считает, что, возможно, ничего не получится. Я не знаю, я думаю, что это не важно.
– Минутку. – Сондгард вдруг обнаружил, что допрашивать Рода Макги тяжелее, чем других. Парень болтает без остановки, и потребуется кляп, чтобы заставить его замолчать. – Сегодня после полудня, – настаивал капитан. – Вы говорите, что все время находились в репетиционном зале.
– О, конечно. Мы начали в…
– Да, я знаю, когда вы начали.
Но, едва выговорив это, Сондгард почувствовал себя виноватым, он испугался, что его слова прозвучали слишком грубо. Род Макги явно дружелюбен и готов к сотрудничеству, и это неплохо, что он так старается быть методичным. Капитан произнес уже более мягко:
– Но меня интересует: провели ли вы все это время в репетиционном зале? Вы вообще не выходили в…
– Ах да, в ванную! – Эти слова буквально вылетели из молодого человека, и Макги снова загорелся:
– Да, конечно! Мне очень жаль, честное слово, я не понял, что вы имеете в виду. Да, конечно. Я два раза выходил в ванную.
– Во сколько?
– Вскоре после двух, я полагаю, и, может быть, в половине четвертого или без четверти четыре.
– Вы при этом никого не видели?
– Нет. Вы думаете, что это мог быть грабитель?
– Вполне вероятно.
– Кое–кто из наших говорит, что вы подозреваете одного из нас. Это была бы такая неприятность.
– Да, верно. Итак, вы, случайно, не заметили… Но Сондгарду не удалось закончить свой вопрос. В этот момент Майк просунул голову в дверь и позвал:
