Лоуренс Блок - Взломщики — народ без претензий
— По положению и заслугам.
— Да, но две головы лучше, чем одна. А четыре руки лучше, чем две. Вдвоем мы скорее прочешем местность.
Пришлось напомнить Рут пословицу насчет семи нянек, но она не сдавалась и продолжала спорить. Тем временем мы дошли до перекрестка Шестнадцатой улицы и Шестой авеню. Из четырех угловых зданий я отыскал глазами административное, а как раз наискосок от него заметил кафе, конечно же, фирмы «Рикер».
— Там ты меня и подождешь, — сказал я Рут. — Заберись в кабинку, выпей кофейку. Хотя я не убежден, что здесь он самый лучший.
— Не хочу я никакого кофе!
— А с кофейком возьми английскую булочку.
— Я не голодна.
— Тогда, может быть, пирожное с черносливом. «Рикер» славится пирожными с черносливом.
— Правда?
— Почем я знаю. Дай мне сигнал фонарем из окна. Один — если сушей, если морем — два. Рут Хайтауэр на том берегу... Ты чего?
— Ничего.
— Знаешь, как называется спектакль, в котором занят Род? «Два, если морем». А я буду на другом берегу. Не бойся, не задержусь. Одна нога здесь, другая там. По-быстрому вошел, по-быстрому вышел — вот мой девиз.
— Понятно.
— Но он пригоден только для взлома. В других областях человеческой деятельности у меня и тактика другая.
— Правда? Ну-ну...
У меня было легко на душе, да и в мыслях была легкость необыкновенная. Я по-дружески поцеловал Рут, тихонько подтолкнул ее в сторону кафе и расправил плечи, готовясь к бою.
Глава 10
Здание было двенадцатиэтажное, однако человек, который ставил его, в то время считал, надо полагать, свое творение небоскребом, — такое оно было старое. Сооруженное некогда из белого камня и украшенное чугунным литьем, оно было покрыто накопившимися за несколько десятилетий слоями копоти. Теперь таких домов не строят, и правильно делают.
Я оглядел дом с противоположного тротуара. Ничто не вызывало тревогу. В большинстве офисов, выходивших на улицу, было темно. Только в нескольких окнах горел свет: засидевшиеся адвокаты и бухгалтеры, уборщицы, приводящие в порядок столы, опоражнивающие мусорные корзинки, протирающие полы... За конторкой в узком вестибюле с мраморным полом сидел седой негр в малиновой ливрее и читал газету, держа ее в вытянутой руке. Несколько минут я следил за ним. За это время никто не вошел в здание с улицы, и только один человек вынырнул из лифта и приблизился к конторке. Он нагнулся над ней на несколько секунд, потом выпрямился и, выйдя из подъезда, потопал по Шестой авеню к центру.
Я зашел в телефонную будку на углу и, стараясь не обращать внимания на вонь, набрал номер Питера Алана Мартина. В конторе у него стоял автоответчик, и я повесил трубку. Если это сделать быстро, за пять-шесть секунд, ваш десятицентовик выскочит назад. Я, должно быть, замешкался, и автомат прикарманил мои денежки.
На светофоре зажегся зеленый, и я пересек улицу. Дежурный безучастно взглянул на меня, когда я проходил через вращающиеся двери. Я изобразил улыбку номер 3, то есть приветливую, но обращенную в пространство, и пока ноги сами несли меня к конторке, я шарил глазами по указателю. Не поднимая головы, дежурный придвинул ко мне толстый гроссбух и крохотный огрызок карандаша. Т. Дж. Пауэро написал я в графе «Имя», «Хаббл корп.» в графе «Фирма», под надписью «Комната» аккуратно вывел 441, под надписью «Время» — 21.25. При том внимании, которое уделил мне старый негр, я мог бы заполнить все графы преамбулой к нашей судьбоносной Конституции. А что вы хотите? Этот человек всего лишь собиратель автографов и больше никто, такого испугается разве что совсем уж перепуганная ворона. Его посадили в вестибюле третьеразрядного административного здания, арендаторы здесь — мелкие фирмы, у которых за год оборачивается всего лишь треть капитала. О промышленном шпионаже здесь слыхом не слыхивали, и если бедняга помешает какому-нибудь доходяге стянуть пару электрических пишущих машинок, то, значит, он честно зарабатывает те жалкие гроши, что ему платят.
При лифте когда-то состоял лифтер, но несколько лет назад подъемник неумело переделали для самообслуживания. Скрипучая кабина медленно дотащилась до четвертого этажа, где я и вышел, хотя офис мистера Мартина располагался на шестом. Я прекрасно знал, что мой чернокожий приятель в вестибюле не оторвется от своего чтива, чтобы посмотреть, действительно ли я сошел на том этаже, какой указал в гроссбухе, однако настоящий профессионал должен делать все как положено, независимо от обстоятельств. Я поднялся на шестой этаж пешком по лестнице, к тому же чертовски крутой. Контора агента находилась в дальнем конце коридора. Только в двух помещениях горел свет. Одно принадлежало ДНБ — дипломированному независимому бухгалтеру, другое фирме под названием «Идеи без границ». В кабинете бухгалтера стояла мертвая тишина, зато в «Идеях» звучало радио, настроенное на станцию классической музыки, и, перекрывая скрипичный концерт Вивальди, женский голос с неподражаемым акцентом, свойственным только жителю Верхнего Бронкса, говорил: «...Тебе еще надо поучиться, дорогой, и знаешь, что он ответил? Ты ни за что не поверишь...»
Дверь в кабинет Питера Алана Мартина была сделана из кленовой древесины, а в дверь была вставлена рама с большим матовым стеклом. На нем крупными черными буквами было выведено его полное имя, и под ним — «Представитель талантов». Надписи давно следовало бы освежить, как и стены, полы, потолки, но заниматься этим никто не станет, это ясно. Еще не открыв дверь, я уже знал, что дела у мистера Мартина идут не блестяще, и Брил не может похвастаться творческими успехами. Снаружи здание еще хранило следы былого величия, но внутри этого величия как и не бывало вовсе.
Замок, врезанный в дверь, имел и пружинную защелку, и ригель.
Невозможно представить, зачем мистер Мартин таскал с собой ключ, вставляя его и поворачивая, если запирать дверь таким замком — все равно что огородить кукурузное поле для защиты от ворон. Любой идиот может просто продавить стекло в двери и влезть внутрь. У меня была с собой клейкая лента, я мог бы проделать эту операцию, не поднимая лишнего шума. Несколько полосок ленты, наклеенных крест-накрест на раме, сведут треск и звон до минимума.
Но дверь с разбитым стеклом да еще клейкая лента на нем — это приглашение к розыску похитителя. Я же не собирался ничего красть и имел возможность посетить офис, не оставляя никаких следов. Мистеру Мартину и в голову не придет, что у него кто-то был. Я не спеша принялся за замок, и он не отнял много времени. Засов отодвинулся легко, а запластырить пружинный язычок было еще легче. Между дверью и рамой была полусантиметровая щель. Любой мальчишка, вооружившись столовым ножом, открыл бы дверь.
«Берни, на что это похоже»?
Я немного волновался, поворачивая ручку и открывая дверь, а войдя, защелкнул за собой замок. У меня был карманный фонарь — «карандаш», но я не стал доставать его, а включил верхнюю трубку дневного света. Мигание фонаря выглядело бы с улицы странно, а так... еще один бедняга, вынужденный задержаться на работе.
Я быстро обошел комнату, осмотрел ее в общих чертах. Старый письменный стол, небольшой металлический столик для стенографистки — сейчас на нем стояла пишущая машинка; длинный стол для заседаний, пара кресел. Освоившись с обстановкой и убедившись, что нигде не спрятан труп, я подошел к окну. Кафе было хорошо видно, и я пожалел, что не могу заглянуть внутрь. Интересно, какую кабинку заняла Рут? Может быть, она сидит у окошка и смотрит сейчас сюда, на то окно, где стою я? «Не отвлекаться!» — сказал я себе.
Часы показывали девять тридцать шесть.
Контора мистера Мартина имела непрезентабельный вид. Одну стену в комнате сплошь покрывали темно-коричневые плитки из пробкового дуба; они были кое-как приляпаны цементом. Кнопками и булавками к стене были прикреплены большие, яркие, глянцевые фотографии. В основном на них фигурировали красотки, демонстрирующие по большей части ноги, но многие к тому же и груди, и каждая выдавала искусственную плотоядную улыбку во весь рот. Я представил себе, как Питер Алан Мартин, сидящий за заваленным бумагами столом, вынужден глазеть на эти хищные оскалы, и мне стало его жаль. Среди моря ляжек и сисек кое-где виднелись неплохие головки, попалась даже пара мужских лиц, но лица, которое искал я, не было.
Рядом с белым кнопочным телефоном на столе стоял полудисковый «роллодекс» — алфавит с телефонами и адресами. Я повертел его и нашел визитную карточку Весли Брила. Это не было для меня сюрпризом, и тем не менее я обрадовался, найдя что искал. Я перебрал несколько фломастеров, пока не нашел работающие, и списал: Весли Брил, отель «Камберленд», Западная Пятьдесят восьмая, № 326, тел. 541-7255. (Не знаю, зачем я записывал имя. Не знаю, зачем я записывал все остальное, достаточно было запомнить отель, другие данные есть в телефонной книге. Что ж, и на старуху бывает проруха.)
