Дмитрий Щеглов - Наследник мухи Цеце
– Ведерко-то… То! Вот и зарубка на нем. – задумчиво сказала принцесса Цеце, внимательно осмотрев его со всех сторон и увидела на дне наши записи. Когда она подняла глаза на меня, я увидел в них боль. – Так вот, за какой золотой рыбкой он обычно ездил по ночам на рыбалку! Подозревала я, но не верила. Поехали, мальчики домой.
Пока мы плыли к берегу, принцесса Цеце была задумчива и печальна. Она еще раз внимательно посмотрела на цифры выведенные мною. Я помнил, что почти везде округлил первоначальные суммы и прибавил к ним по миллиону, а то и увеличил их вдвое, за что и ругала меня Настя. Была кучка – стала тучка. Принцесса Цеце горько усмехнулась, подняла голову к небу и, раскачиваясь из стороны в сторону, протяжно запела:
«Обманщик, лжец, ловчила, вор,Забыл наш давний уговор,Делить беду и радость.О, господи, какой позор,Увидеть лживым милый взор,Какая боже гадость!Вот так всегда! Придет беда!В руке ослабнет лишь уздаИ конь почует волю!Но если буду я мудра,Проценты молча из ведра,Себе извлечь позволю!»
Лодка пристала к берегу. Первым из нее выскочил я, и как истый джентльмен, подал руку расстроенной Банту. А у той закончился цивильный период горя и песнопений. На берегу она начала нетерпеливо подгонять нас с Данилой.
– Вы мальчики, если вам не составит большого труда, отнесите лодку домой, а потом окажите мне честь, соблаговолите сопроводить меня домой. Буду вам очень обязана.
Принцесса Цеце одарила нас восхитительной улыбкой, обнажившей ряд мраморно белых зубов.
– Почтим своим долгом, ваше величество!
– Мы мигом, одна нога тут, другая там, – Данила тоже дал свое согласие.
А в это время Настя с самым независимым видом уже два раза прошла мимо нас. Даниле бы представить ее чернокожей принцессе, своей приемной матери, а он лапоть возился с лодкой. Когда мы ушли, Настя не пошла с нами, а осталась на берегу. У нее не хватило смелости подойти к красавице Банту. Как потом она рассказывала, после нашего ухода, та взяла в руки поднятое со дна озера ведерко и стала внимательно изучать начертанные на нем цифры. Губы ее кривились в беззащитно-горькой и одновременно брезгливой улыбке. Затем она зло бросила ведерко на заднее сиденье автомобиля и стала бросать нетерпеливые взгляды в сторону калитки, за которой мы исчезли.
Еще когда мы шли с Данилой по огороду, то обменялись с ним мнениями о том, что Настя права; и насчет банковских счетов, и насчет сумм, и самое главное насчет процентов.
– Как она сказала, – подметил мой дружок, – «Проценты молча из ведра, себе извлечь позволю». А мы что, лыком шиты? Руки у нас не оттуда растут? И мы себе позволим!
– Ты не о том говоришь! – перебил я его.
– А о чем надо? – не понял Данила.
– Козу сейчас повезешь, пока оказия есть или потом своим ходом погонишь?
– Пожалуй, потом! – он всерьез обсуждал мою неудачную шутку. – Да, да, лучше потом! Машина открытая! Коза может на ходу выпрыгнуть!
Во дворе нам встретилась его бабка. Данила, коршуном на нее налетел.
– Брюки мои погладила?
– Куда собрался на этот раз? К Настёне на «дневной сок»?
– Съезжу…к нему… договор составлю!
– О чем?
– Что он меня признаёт…Брюки давай!
Бабка не торопилась выполнять просьбу внука. Ее мучил другой вопрос, более существенный. Его она и задала:
– Ты домой вернешься?
– А что?
Бабка надолго ушла в дом. Наконец, она появилась на крыльце с большим узлом, перетянутым посередине ремнем.
– Что это? – недовольно спросил Данила.
– Постель! Перина пуховая и одеяло шерстяное…Приданное тебе готовила…Думала, может быть на Настене когда женишься. А теперь, не знаю, чего и ждать? Вдруг внучку Чомбы присмотришь?
За воротами начали собираться соседки. Бабка Меланья уронила непритворную слезу.
– Куда ж ты милой с имя едешь? Завезут тебя в Африке за Кудыкину гору и бросят там, на съедение крокодилам!
– Львам! – поправила старая перечница, вчерашняя грамотейка.
– Что б голову не откусили, мотоциклетный шлем возьми!
– Если папуасы в котле начнут варить, шлем не поможет.
– О господи Исуси.
А на берегу озера, в это время Настя нашла контакт с темнокожей принцессой Банту. Она столько вертелась у той под ногами, что удостоилась королевского внимания.
– Разве Данила не в этом доме живет? – спросила темнокожая красавица Настю.
– Он такой копуша! Такой копуша! – Настя вплотную подошла к автомобилю, предлагая услуги штурмана. – Заезд во двор у них с другой стороны. С этой, только козу загоняют… Я, если надо, туда самый короткий путь могу показать!
– Сделай одолжение!
Так наша подружка попала на переднее, персикового цвета, кожаное сидение спортивного автомобиля «Альфа-Ромео». Выкурить теперь ее оттуда никто бы больше не смог. Когда автомобиль с принцессой Цеце за рулем и нашей подружкой подрулил к покосившемуся забору, из машины раздался нетерпеливый Настин возглас:
– Данила, ты долго копаться будешь, мы тебя уже заждались!
– Мы… – недовольно пробурчал он, – ты то, с какого боку-припеку здесь?
Настя благоразумно промолчала, но и не подумала вылезть из машины. А Данила грузил в спортивный автомобиль постельное белье и поучал бабку.
– За остальным я потом приеду, вещи в чемодан сложи, как следует. Не помни!
– Кальсоны тебе класть?
Я ухмыльнулся, а мой дружок сделал вид, что не слышит вопроса. Одни бабки у калитки легко разделались с этой ерундовой проблемой.
– В Африке жара, зачем ему кальсоны!
Самая древняя посоветовала.
– Если будешь класть, положи ему дедовы с завязками, чтобы ужак не залез.
Глава 8. Дуб
Как на пожар гнала автомобиль через город Банту. Наш городок, это вам не ухоженная Москва, здесь ям и кочек хоть отбавляй. Одним словом с шиком, мы промчались до загородной усадьбы управляющего банка Дуста. На этот раз никто нас не встречал, один Вадька торчал перед домом. Банту, как тигрица выскочила из машины и спросила сонного Вадика, жующего банан:
– Где Владлен Петрович?
– А я откуда знаю! Сами спите вместе, а меня спрашиваете!
Когда не выспавшийся Вадик увидел в ее руках ведерко, сон с него моментально слетел. Банту размахивая ведерком скрылась в доме, а он оглянувшись по сторонам, нахмурил лоб и спросил Данилу:
– Ты что ли ей это ведро отдал?
– Она сама его со дна озера достала, – стал оправдываться Данила, – А что не надо было отдавать?
– Конечно, не надо, там кое-что записано, что ей совсем не нужно было бы знать.
– А тебе нужно?
– И мне не нужно!.. Зря, зря вы его отдали! Теперь если она доглядит, что там на донышке, грандиозный скандал будет.
Вадик доел банан и забросил шкурку подальше в кусты. Озверевший от одиночества на этой усадьбе, он во все глаза таращился на Настю. А она, заметив такое неподдельное внимание со стороны сводного Данилина брата, скромно вышла из машины. Ревность, крапивой обожгла мне грудь. Я вспомнил, что должен этого оболтуса подтянуть по математике и строго его спросил:
– Ты задачник и тетради подготовил?
– Успокойся! Сегодня будет не до уроков. Сегодня в центре внимания будет ваше ведро. Боюсь, как бы эта черная пантера в гневе, его отцу на голову не одела.
– А что на нем написано? – лисьим голоском спросила Настя.
Глаза у Вадика стали маслянисто-кошачьими, он блудливо улыбнулся и отвел их в сторону.
– У отца память плохая. Чтобы не забыть, он на нем кое-что нацарапал.
– А что?
– Да так, семейная тайна!
Данила до этого молчащий показал на узел с постельным бельем.
– Вот бабка перину навязала, куда с ней теперь?
Вадик озадаченно смотрел на узел.
– Тебе отдельную комнату отвели! Там все есть! Въезжай и живи. Зачем тебе перина?
Настя изображавшая до этого скромницу, тут же вставила шпильку.
– Он, после обеда, когда наестся до отвала, любит на перине под деревом поспать. Под дубом… А нельзя ли территорию посмотреть?
Вадька был сама галантность. Он забежал сначала с одной стороны, потом с другой, и скорей увел Настю показывать старый парк с вековыми деревьями. На нас с Данилой они чихать хотели. Да бог с вами, делайте что хотите, подумал я. Данила чесал затылок, оглядывая огромный узел с постелью, так некстати навязанный бабкой. Из дома вышел вчерашний мажордом. Бесстрастное его лицо как всегда ничего не выражало.
– Вас, обоих Владлен Петрович приглашает к себе.
– Постель брать?
Мажордом кинул снисходительный взгляд на цыганский узел моего приятеля.
– Твоя комната, на третьем этаже, оставь, я сам занесу!
По парадной лестнице мы поднялись на второй этаж. Из гостиной доносились возбужденные голоса, крик Банту тонул в рокочущем басе Владлен Петровича. Данила с опаской открыл дверь в огромную гостиную.
– Ну…у…у! Рассказывай! – сразу взяла в оборот моего дружка Банту. С нее, как штукатурка со старой стены, слетел аристократический налет. В руках вверх дном она держала злополучное ведерко. – А ты пока, пожалуйста, помолчи! – приказала она Владлен Петровичу. – Посмотрим, насколько стыкуется то, что ты говоришь, с его рассказом. – В голосе Банту снова зазвенели серебряные колокольчики. Воркующей голубицей, сменив гнев на ласку, она спросила Данилу?
