Андрей Ильин - Козырной стрелок
А раз так, то он, Борец, не единственный владелец информации по счетам в швейцарских банках. Как минимум, номера счетов знает еще какой-то бандит по кличке Шустрый. И надо либо входить с ним в пай, либо... Либо выводить из пая его.
Здесь входить. И здесь выводить. В границах родного отечества. Потому что там, за границами, это будет крайне затруднительно. Если вообще возможно.
Но до того, как входить в пай или, напротив, не входить, этого Шустрого надо найти.
Как найти?
Где найти?
Где можно найти человека, имеющего вместо фамилии и имени кличку?
Где?..
Да там же и найти! Где информацию из милицейских сводок нашел! И где Шустрого, если он преступник, должны знать как облупленного.
Капитан развернулся и снова подошел к телефону-автомату. И снова набрал знакомый номер.
— Шипов! Еще одна просьба. Узнай, есть ли в городе такой преступник по имени Шустрый?
— Он что, тебя ограбил, что ты его разыскиваешь?
— Вроде того.
— Ну так давай я его найду и растрясу. Я же как-никак теперь милиция.
— Да нет. Не надо. Я сам. Мне бы только узнать, где его можно найти.
— Кто он такой, не знаешь? Блатной, авторитет, «шестерка»? Какая специальность?
— В каком смысле специальность? Гражданская?
— Уголовная. Кто он — щипач, домушник или, не дай Бог, конокрад?
— Не знаю.
— Ничего не знаешь?
— Ничего.
— Ладно. Попробую свериться по нашим архивам. Может, в них что и найдется. А ты перезвони часика так через четыре. Не бойсь, командир, отыщется твой Шустряк.
— Шустрый, — поправил капитан Борец. — Не Шустряк, а Шустрый!
— Ну, значит, Шустрый. Все они шустрые, пока к нам не попадут...
Четыре часа капитан Борец, словно кошка возле миски сметаны, ходил вокруг телефона. Если его бывший однополчанин отыщет координаты бандита Шустрого, то есть шанс... Если нет — то с надеждами на безбедную жизнь можно будет покончить. Дискеты выбросить в первую встретившуюся на пути урну. И уехать куда-нибудь на край земли, хоть даже на Камчатку, для поиска суженой, фамилией которой, взятой при заключении брака, закрыть прежнюю. Короче, вместо Борца стать каким-нибудь Пупкиным. Жить, как Пупкин. Нарожать Пупкиных детей. И лишь через несколько лет решиться высунуть нос из провинции. Вот такая жизнь. Если можно назвать это жизнью. Это еще надо хорошенько подумать, что лучше: сдохнуть Борцом или полжизни мучиться Пупкиным...
Через три часа пятьдесят девять минут капитан набрал номер.
— Ну?
— Что ну?
— Нашел?
— Экий ты нетерпеливый, командир.
— Ну не тяни кота за хвост! Нашел?
— Нашел, нашел. Вот он, файл с твоим Шустрым, передо мной на экране монитора. Родился, женился, сидел, опять сидел... Ну это тебе вряд ли интересно. А что тебе, собственно, интересно? А, командир?
— Его фамилия и имя. Чтобы в адресном бюро место жительства узнать.
— Фамилия его Сушков Александр Михайлович. А что касается адресного бюро, можешь в него не обращаться. Есть у меня его адрес. Зеленый бульвар, 12-47. Прописан он там. Живет или нет — не скажу. А прописан там.
— Кто он такой?
— Он? Не последний в мелкоуголовной иерархии человек. И одновременно «шестерка». Короче, подручный местного Папы. Кто такой в уголовном мире Папа знаешь?
— Догадываюсь.
— Правильно догадываешься. Этот конкретный Папа держит в руках оптовую и розничную торговлю, игорный бизнес кое-что по мелочи. Вплоть до наркотиков и торговли оружием. Твой Шустрый — его правая рука.
— Что же вы их не возьмете, если все знаете?
— А они сами на дело не ходят. Им не по чину. Они на сбор дани своих подручных посылают. Так что у нас на Папу и его ближнее окружение ничего, кроме благодарностей с последних, липовых, мест работ нет. Что тебя еще интересует?
— Еще? Фотографию его можешь мне презентовать?
— Вообще-то не положено, но, учитывая, что ты мой командир...
— Когда?
— Когда угодно. Хоть сейчас.
— Тогда я еду. Скажи адрес.
— Адрес у нас простой. Любой прохожий скажет, если спросишь, где находится городская мусорка...
Глава 14
— Теперь я хочу предоставить слово товарищу... Федору. Следующему приготовиться товарищу Максиму.
Товарищ Федор встал и обвел взглядом присутствующих на собрании соратников. Соратники сидели за тремя составленными в длину столами, накрытыми красной тканью. На столе были часто расставлены пепельницы, заполненные смятыми окурками. Над столом висел низко опущенный розовый абажур, отчего дальние углы комнаты терялись в полумраке, а лица соратников отсвечивали красным. В комнате пахло табачным дымом, потом и типографской краской or стопок разложенных вдоль стен газетных пачек.
— Прошу вас, товарищ Федор.
— Можно вопрос?
— Пожалуйста.
— Сколько минут отводится на сообщение докладчика?
— Я так думаю, согласно порядку ведения собрания, — Сорок минут плюс десять минут на ответы на вопросы. Соратники невнятно загудели. — Ваши предложения?
— Предлагаю не более тридцати минут доклад и пять минут на вопросы.
— Поступило предложение по порядку ведения собрания.
Тридцать минут на доклад и пять на ответы на вопросы. Прошу голосовать именными мандатами. Кто за?
Сидящие за столом люди подняли вверх красные прямоугольные бумажки.
— Кто против? Воздержавшиеся? Принято единогласно.
Согласно принятому собранием решению время доклада сокращается до тридцати минут, время ответов на вопросы до пяти. Прошу занести изменения в регламенте в протокол. Слово для доклада предоставляется товарищу Федору. Прошу вас, товарищ Федор. У вас тридцать пять минут.
Товарищ Федор прошел к торцу стола, встал, положил на красное сукно тезисы доклада, откашлялся.
— Я рад, что сегодня здесь вновь вижу лица своих старых друзей по партии. Вижу испытанных бойцов за дело освобождения рабочего класса и трудового крестьянства от нового ига международного капитала, поработившего нашу с вами страну и наш с вами народ. То, что мы сегодня собрались здесь, вместе, позволяет надеяться, что недалек тот светлый день, когда мы сбросим с народной шеи ярмо лживой буржуазной демократии во имя возрождения светлых идей коммунистического будущего нашей отчизны.
Бурные аплодисменты.
— Тише, товарищи! Тише! — застучал ручкой по графину с водой председатель собрания. — Прошу тишины! Не забывайте, товарищи, в каких условиях проходит наш с вами сегодняшний съезд! Я понимаю и разделяю ваши чувства, но тем не менее прошу соблюдать тишину. Время свободного выражения чувств еще не пришло! Но придет, товарищи, неизбежно! Для демонстрации одобрения наиболее удачных мыслей докладчиков предлагаю имитировать хлопки ладошами.
Участники собрания дружно, но совершенно бесшумно зааплодировали докладчику.
— Прошу продолжать, — попросил председатель.
— Я верю, что идеи коммунизма живы в сердцах наших людей, несмотря на оголтелую пропаганду капиталистического образа жизни, несмотря на разгул безыдейных, буржуазных по своей сути искусства и литературы. Идеи всеобщего коммунистического равенства неискоренимы в душе народных масс. Пока существует классовое разделение общества, особенно в таких извращенных, попирающих человеческое достоинство формах, как у нас, коммунистические идеи не умрут!..
Бурные, бесшумные аплодисменты.
— Выделяя передовые задачи сегодняшнего дня, хочется сконцентрировать внимание присутствующих делегатов на пропаганде и агитации. Только через пропаганду и агитацию мы можем прийти к пониманию широкими массами трудящихся задач текущего момента. Только раздувая и направляя пожар всеобщего недовольства, мы способны уничтожить правящую ныне власть. И правящий ныне класс, разжиревший за счет народа, новой буржуазии. Надо помнить, что наша главная цель — разрушение существующего порядка вещей. Низвержение классов-кровососов. Сегодня, как никогда, актуален и верно звучит лозунг Великой Октябрьской социалистической революции — мир хижинам, война дворцам.
Аплодисменты.
— Определяя наших врагов и наших союзников, хочу сказать, что по одну с нами сторону баррикады — обнищавший русский пролетарий, крестьянство и отдельные, испытывающие материальные трудности представители научной и культурной интеллигенции, а также рядовой сержантский и средний офицерский состав Вооруженных Сил и братские, угнетенные капиталом народы мира. Против нас выступают мировой капитал, поддерживаемая им внутренняя буржуазия, подкармливаемые им государственные чиновники и силовые структуры, генералитет Вооруженных Сил, а также международный сионизм, расизм и национализм. Но всем им, вместе взятым, не сломить станового хребта российского пролетариата. Как бы они этого ни хотели! Я в этом уверен!
