Галина Полынская - Звезда тантрического секса
– Сена, если мы вгоним фирму в такие траты, с нами могут и распрощаться. Обойдемся обычной, нормальной сантехникой – беленькой, вменяемой. Ты смотри пока мебель, я со стойматериалами разберусь и план составлю.
Нет, все-таки хорошо иметь такого друга, как Тая, очень хорошо, с ней не пропадешь.
Листая мебельный каталог, я чуть не всплакнула, увидав, какую мебель народу предлагают, королевские гарнитуры, честное слово. А какие кухни…
– Тая, пятьсот долларов за погонный метр это дорого?
– Для тебя – очень. Не мешай мне и сама занимайся делом. Не время сейчас предаваться пустым мечтаниям.
Тая сосредоточенно конспектировала свои дизайнерские мысли, время от времени листая каталог. И я все больше и больше склонялась к мысли, что не существует преград для человеческого гения, при желании все возможно, даже стать дизайнером за один вечер – было бы желание.
– Главное, чтобы было побольше света, – бормотала подруга, – двор темный, в комнатах будет мрачно, значит нужно все светленькое и побольше светильников…
Я с немым благоговением смотрела на нее, подруга раскраснелась, ее челка по-боевому торчала ввысь, а в глазах горел вдохновенный огонь, порожденный красным полусладким «Ахашени». Она была прекрасна.
К трем утра в завесе сигаретного дыма был рожден проект гостиничного номера, по нашему мнению, он способен был произвести впечатление на нашу хозяйку, ведь мы учли даже то, что это гостиница при туристической фирме – рассовали по углам кадки с декоративными пальмами. О, как мы были горды и довольны собой! Убрав с пола свинарник и сложив стопкой каталоги, мы разложили диван, разлеглись на нем и уснули с чувством глубочайшего морального удовлетворения.
* * *Проснулась я утром от головной боли и от того, что мне в шею тычется мокрый собачий нос, а обладатель этого самого носа нетерпеливо поскуливал, заждавшись прогулки.
– Тая, выгуляй Лавра.
– Нет, – было мне ответом.
– Ну, будь человеком!
– Нет.
Она лежала на спине, устремив безжизненное лицо вверх, как рухнувший памятник. Пришлось мне выковыриваться из-под одеяла, плестись в ванную и на прогулку. Самое плохое в собаке – это прогулки, все остальное в собаке прекрасно, со всем можно смириться, даже со слюнями и шерстью по всей квартире. Похрустывая анальгином, я шаталась по двору, не выпуская поводка из рук. Внезапно со стоянки перед последним подъездом отделилась синяя «девятка», подъехала к нашему подъезду, и замедлила ход непосредственно рядом со мною. Лаврик напрягся и приподнял верхнюю губу, демонстрируя клыки, он уловил мой испуг и безошибочно вычислил объект моего страха. Машина рванула дальше и выехала со двора.
– Лавричек, – произнесла я трясущимися губами, – ты давай все свои делишки скорее делай и пойдем домой от греха подальше.
Умный пес справился так быстро, как только смог и сам потащил меня к подъезду.
В квартире похмельная Тая медитировала над бокалом с ледяным пивом. Воздух на кухне был, как в притоне, поэтому я первым делом вытряхнула пепельницу в мусорное ведро и открыла везде форточки, чтобы хоть немного проветрилось. Поставив на плиту чайник, я долго искала спички.
– Налей себе пива, это гораздо лучше чая, – посоветовала Тая. – Ты такая зеленая…
– Я зеленая со страху.
И я рассказала ей о машине. Разумеется, это никакого впечатления на подругу не произвело, она снова напомнила мне о моей паранойе и опять предложила пива. А мне хотелось горячего чаю, но спички как сквозь линолеум провалились. Пришлось воспользоваться Тайкиной зажигалкой.
– Тая, я уверена, что за нами следят, – я присела напротив. – Я боюсь ехать в «Чароит», меня могут убить прямо на ступенях, как только выйду из хранилища. И прошу тебя, не надо про душевные заболевания, за нами следят.
– И чего от нас хотят? – Тая зачем-то посмотрела бокал на свет, после глотнула.
– Если бы я знала, кто именно нами заинтересовался, то могла бы предположить, а так…
– Ты все продолжаешь думать, будто я скрываю от тебя звонок Сидорчук?
– Да, – призналась я.
– Позвони Горбачеву и спроси, какие снимки я ему привезла, – весь ее вид выражал такое огромное презрение к моей жалкой персоне, что мне пришлось смириться. Не звонить же в самом деле Горбачеву, не контролировать же каждый Тайкин шаг? Люди все-таки должны доверять друг другу…
Потом я позвонила Лидии Андреевне и сообщила, что у нас почти все готово, но она переадресовала меня Дмитрию, сказав, что все вопросы по гостиничным номерам мы будем теперь решать только с ним. И назвала телефонный номер. С ним, так с ним. Я положила трубку, снова ее подняла и набрала Димин номер. Он мне показался смутно знакомым… щелкнул определитель номера и я вспомнила, откуда он мне знаком, мы уже один раз по нему звонили, тогда трубку не подняли, а перезвонили мне по определившемуся номеру. Этот телефон был записан у Нечаева. Пока я ужасе таращилась на телефонный диск, прижимая трубку к вспотевшему уху, мне ответил мужской голос:
– Да?
– Дима, это вы? – ответил мой голос сам по себе, хотя команды от сознания ему не поступало.
– Да, здравствуйте.
– Это дизайнер Сена.
– А, Сеночка, приветствую, возникли какие-то вопросы?
– Нет, хотела сказать, что план практически готов, мы можем его показать.
– Можете подъехать прямо сегодня?
– Да.
– Отлично, жду вас, я буду на объекте, спросите меня там.
– Договорились.
Я повесила трубку. Мысли метались, моя трусливая душонка забилась куда-то под желудок и притихла, зато сердце грохотало, как индейский барабан.
– Тая!
– Ну, что еще? – во всей красе возникла королевишна в дверном проёме. – У тебя шпионы под диваном?
– Это тот самый телефон, что был записан у Нечаева, мы уже звонили по нему, помнишь? – я потрясла листком бумаги. – Этот же номер мне дала Лидия Андреевна, сказала, что это телефон Димы. А в прошлый раз женский голос ответил.
Это хоть немного заинтересовало Тайку.
– Наверное, это не личный телефон Димы, а какой-нибудь офисный. А что, сейчас сразу ответили? Не стали перезванивать?
– Нет, Дима ответил сразу. И еще адрес «Орешника»…
– Фух, фух, фух, – призадумалась Таисия. – Интересно, не ведут ли они учет поступившим звонкам? Не записывают ли?
– Да навряд ли, – хотя откуда мне знать, – надеюсь, что нет. Пока у них к нам никаких вопросов не возникло, так что, все может обойтись.
– Ты уже жалеешь, что мы влезли во все это, да?
– Можно подумать, ты не жалеешь.
– Я – нет, мне наоборот интересно.
И ушла на кухню. Какой толстокожий человек! Прямо носорог, а не человек! – Тая!
– Ну что тебе еще?
– Ты план не собираешься набело переписывать? Весь листок пеплом испачкан, вином залит, да и каракули такие, что…
– Сейчас перепишу, дай мне спокойно пиво допить!
А я хлебала свой остывший чай и думала о банке «Чароит», вернее о том, что могло лежать в одной из его ячеек. Не знаю, почему, но я была уверена, что убили Нечаева и обыскали его квартиру именно из-за этого. И тот, кто обыскивал квартиру знал, что мы там тоже были, возможно, нас даже видели и знают, как мы выглядим… Прическа на голове слегка зашевелилась, и я отправилась на кухню хлебнуть граммов пятьдесят «Новопассита», дабы успокоить нервную систему. Зазвонил телефон, и я едва не рухнула с сердечным приступом от этого резкого громкого звука.
– Я возьму, – пожалела меня Тая. – Пей свою касторку, не отвлекайся.
Спустя полминуты она крикнула из комнаты:
– Это Влад!
Влад это хорошо, это прекрасно, Влад – это просто чудесно!
– Алло, – схватила я трубку.
– Привет, – произнес родной голос. – Соломка, ты на работу вообще ходить будешь?
– Начальство опять интересуется?
– И не только начальство.
– Скажи, что мое журналистское расследование в самом разгаре, вот-вот выйду на финишную прямую, тогда и вернусь в лоно родимой газеты. Ты только поэтому звонишь?
– Нет, еще хотел спросить, когда мне перебираться к тебе и присматривать за Лавром.
– Значит так, если ты звонишь мне в девять утра или в двенадцать ночи, а трубку никто не берет, значит, хватай ноги в руки и езжай ко мне. Мой пес боится одиночества, – печально вздохнула я, – тебя он любит, вернее тебе он доверяет.
– Спасибо, – расчувствовался Влад, – я привезу ему говядины.
Расстались после воздушных поцелуев. Тая стояла рядом и с подозрением косилась на меня.
– Не волнуйся, – правильно поняла я ее косоглазие, – ничего у меня с твоим бывшим не будет.
– Почему ты так в этом уверена?
– Мы знакомы слишком долгое время, к тому же так успели сродниться, что мне кажется, будто Влад мой кровный брат, в младенчестве сбежавший из нашей семьи. Я не воспринимаю его как потенциального бойфренда, а он не воспринимает меня как герлфренду, скорее, как боевого товарища по несчастью.
Поясняю: «несчастье» – это наша газета.
