Елена Логунова - Ванна с шампанским
– Начнешь по моей команде, – предупредила я.
– А какая будет команда?
– Ну, не «Огонь, батарея!» – точно, какая-нибудь более незаметная, – я секунду подумала. – Я тебе на ногу под столом наступлю!
– Ладно, только ты полегче, на мне балетки из кожи антилопы, – моя сообщница обворожительно улыбнулась пирату, принесшему поднос с блюдами. – О, какая пицца! И сколько зелени!
Я расстегнула сумку, достала влажные салфетки и предложила их всем присутствующим.
Разумеется, сделано это было не потому, что я очень боюсь микробов. Как говорит наш папуля, с хрустом поедая поднятый с пола огурец, организм, который за столько лет не приспособился к инфекциям, не заслуживает того, чтобы за него боролись!
Опять же, моя любезность вовсе не была проявлением хороших манер. Я крайне редко вспоминаю, что они у меня имеются.
Это был маневр.
Мне нужен был повод, чтобы расстегнуть сумку и таким образом обеспечить себе легкий доступ к ее богатым недрам.
Возвращая на место слегка похудевшую пачку салфеток, я задержала руку в сумке, мысленно досчитала до трех, сказала себе:
– Огонь, батарея! – и, как педаль рояля, с намеком придавила Викину левую ногу своей правой.
И батарея реально зажгла!
Дрессированные кнопки на тесной Викиной рубашечке с треском разошлись, и из батистового плена эффектно вырвался ее не скованный бюстгальтером пышный бюст! Четвертый номер, не меньше!
Есть, есть еще женщины в русских селеньях!
Золотистые полушария с белыми треугольниками (от бикини) и вишневыми кружочками сосков заколыхались оригинальным триколором. И, скажу я вам, далеко не каждый государственный флаг народ встречает с такими энтузиазмом!
– О-у-у! – жарко выдохнул народ, роняя приборы и челюсти.
– Ай-ай-ай!
Оправдавшая свое имя победоносная Виктория пронзительно завизжала и вскочила со стула, даже не пытаясь чем-то прикрыть национальную гордость великороссов.
На громкий звук и резкое движение отреагировали даже те, кто обедал за другими столиками, а уж наши-то пираты загляделись на внезапно предъявленные им прелести с открытыми ртами.
– Посторонись! – я пнула прелестницу в голень.
Она послушно отпрыгнула, унося свои выдающиеся достоинства вместе с паутиной прилипших к ним взглядов в сторону от стола.
На меня никто не смотрел. Я запросто могла исправить ситуацию, сорвав с себя майку, но на сей раз (редкий случай!) мне не хотелось привлекать к себе внимание.
Я выдернула из сумки кулак с зажатым в нем пучком бурьяна, быстро-быстро покрошила траву на пиццу и спрятала руки под столом, положив ладошки на коленки, как чинная девочка.
Вся операция заняла не больше десяти секунд! Да Вика застегивалась гораздо дольше!
– Не вздумай есть эту пиццу, – помогая ей призвать к порядку взбунтовавшиеся кнопки, негромко предупредила я. – Пусть ее парни едят, а мы будем пить воду, делая вид, что приходим в себя после этого внезапного конфуза.
Вика тут же поникла на стуле, талантливо изображая скромницу, почти раздавленную позором. Я сочувственно обмахивала ее салфеткой и напряженно прислушивалась: скоро ли послышится сдвоенное чавканье?
– Жру-у-у-ут, – простонала полураздавленная скромница, цепко глядя на пиратов из-под ресниц. – Не оборачивайся, не смотри, пусть спокойно едя-а-а-ат…
– За маму, за папу, за всю свою мафиозную семейку! – шепотком приговаривала я. – Ну?!
– По два куска уже съели, – доложила Вика и, видимо, решив, что этого достаточно, выпрямилась.
Неторопливо и тщательно складывая салфетку, я с легким трепетом наблюдала за пиратами.
Интересно, что с ними сделается от пиццы с горицветом и аконитом?
Скоро узнаем!
Санек никогда не относился к числу мужчин, которых преследуют женщины. Тем более удивительным и неожиданным показалось ему ничем не спровоцированное нападение особы в зеленых одеждах!
Дюжая гражданка незаметно подкралась к увлеченному фотосессией Саньку и рухнула ему на спину, как подрубленная елка.
Санек упал на колени и непременно разбил бы о камни не только локти, но и фотоаппарат, если бы «елка» не подхватила его крепкой «веткой».
«Обалдеть, как некстати!» – подумал Санек.
Он слышал немало рассказов о жуликах и бандитах, промышляющих на улицах Рима.
Истории про ловких карманников и нахальных воришек, выхватывающих у зевак сумки, а также страшилки про моторизованных грабителей, способных на полной скорости притиснуться к такси и одним ударом ножа отрубить раззяве, сидящему у окошка, палец с перстнем или кисть руки с дорогими часами, очень любили рассказывать гостям города экскурсоводы и водители туристических автобусов.
Однако ни в одной из известных Саньку популярных историй не фигурировала охочая до фотоаппаратуры двухметровая дылда в традиционных цветах какого-то гэльского клана.
Санек вцепился в ремешок фотокамеры мертвой хваткой и непримиримо прохрипел:
– Отвали на хрен, дура зеленая!
Сказано это было не по-ирландски и даже не по-итальянски, однако зеленая дура неожиданно ответила адекватно:
– А вот хрен тебе, козлина! Живо, дай сюда камеру!
И богатырский рывок вырвал из рук Санька фотоаппарат, оставив взамен легкий вывих.
– Мать, ты че, русская?! – изумился Санек, кое-как разгибаясь и из уважения к богатырской силушке развивая тему русской народной матери злобным шепотом.
– Тамбовский волк тебе мать! – басовито ответил ему зеленый и рослый, как майское дерево, персонаж.
– Твою мать! Мать, да ты мужик?! – смекнул Санек.
– А то! Никто еще не жаловался!
– Слышь, отец!
– Типун тебе на язык!
В гуще мануфактурной зелени, куда канул аппарат, послышался тихий мышиный писк: незнакомец просматривал снимки.
А посмотреть ему было на что! Совсем недавно Санек отщелкал прямо здесь, на Кампо ди Фьори, фотосессию, достойную лучших страниц «Плейбоя». За снимки мужней жены, заголяющейся на площади с бесстыдством записной активистки движения «Фемен», папарацци рассчитывал получить дополнительное вознаграждение.
– Эй, эй, ты только ничего не стирай! – заволновался фотограф. – Эти снимки дорогого стоят!
– Согласен. – Из-под шали вынырнула мускулистая рука и ухватила Санька за горло: – На кого работаешь, гад?!
– На… На…
Из придавленного горла вырывалось только издевательское: «Ха… Ха…»
– Хорошо смеется тот, кто смеется последним! – угрожающе пробасил Зеленый Человечище и второй бугристой лапой прихватил Санька за загривок. – Как говорится – пройдемте, товарищ, в пыточное отделение!
– А если… Они… Помрут? – хрипела Вика на бегу.
Раскрасневшаяся, растрепанная, какая-то перекошенная, с крепко прижатой к боку ладонью, она уже не выглядела холеной красавицей.
Марш-бросок по пересеченной римской местности – это вам не спа-процедура!
– Не помрут! – выдохнула я в ответ. – Ресторатор… Не допустит!..
Вика кивнула, соглашаясь с моей логикой.
Когда мы стартовали с Кампо ди Фьори, как два нигерийских бегуна, пираты, отведавшие пиццы с лекарственными травами, самозабвенно опорожняли желудки в приступе рвоты.
Преследовать нас они не могли и – я уверена – не хотели. В подобный момент у человека может быть только одно желание, и оно никак не связано с подвижными играми в догонялки, прятки и казаки-разбойники.
Пролетая мимо пожилого официанта, я успела выкрикнуть ему прямо в озадаченное усатое лицо недавно выученное полезное итальянское слово: «Кадавре! Кадавре!» Думаю, в сочетании с корчившимися над недоеденной пиццей клиентами этого прозрачного намека ему хватило, чтобы побудить персонал ресторана незамедлительно вызвать медицинскую помощь.
«Спасут наших похитителей, спасут!» – успокаивала я саму себя. Не сильно-то они и отравились, небось, уже извергли из своих кишок всю травушку-отравушку!
Игнорируя угрызения совести, я целеустремленно бежала к станции метро.
Скрыться из виду, запутать следы, потеряться – это была задача номер один.
К сожалению, метро в Риме – зачаточно-рудиментарное, оно состоит всего из двух веток, которые соединяются на станции Термини. Будь в подземке пересечения, я бы не преминула как следует поплутать, перепрыгивая с ветки на ветку в непредсказуемой манере резвящегося бабуина.
Уж уходить от погони – так уходить, в этом деле, как показывает практика, полумеры недопустимы! Один раз мы с Зямой уже наступили на эти грабли, теперь пусть кто-нибудь поглупее нас на них потопчется!
Выйдя из метро, мы с Викой проследовали в отель, до которого, вообще-то, нам было рукой подать, очень хитрым путем. Он пролегал через кафе в угловом доме, булочную с пекарней и церковь, где я на бегу вознесла лаконичную молитву святой Деве:
– О Санта Мария, помоги нам вернуться на родину целыми и невредимыми!
– А вы когда уезжаете? – тут же поинтересовалась не святая дева Виктория.
