Маргарита Южина - Осторожно, дамы отрываются
– Я? Да что уж я – совсем что ли? – растерялся Сивцов. —То есть… я к вам вовсе не придираюсь, а в прошлый раз я просто не понял. Мне Женечка потом все объяснил, а я…
– А вы не поняли, – перебила его Люба. – Господи, да разве вы что-нибудь можете понять? Вы даже не можете уяснить, что ваш сын терпеть не может, когда вы называете его Женечкой!
В это время к Любе уже подходил лощенный Сенечка. Он решил поторопить Любу и лично проводить ее до автомобиля. Надо думать, не без стараний Марьванны.
– Любовь, – склонил он голову и пахнул дорогим парфюмом. – Я уже заждался тебя и… ну вы же опоздаете! – И вдруг спросил по собственному почину: – А это кто? Ваш ухажер что ли?
Любочка подарила ему очаровательную улыбку, сверкнула ямочками и ухватила кавалера под руку.
– Ах, Сенечка, ну какой он ухажер, так только… мотается за мной, как банный лист…
Даже спиной Люба слышала, как скрипел зубами Сивцов.
В театр ей уже расхотелось. Хотелось бродить возле своего подъезда, чтобы опять случайно встретиться с этим верблюдом Сивцовым. Ух, она бы ему наговорила! Она бы довела его до белого каления!
– Люб, ну и чего он? – толкала ее в бок Марианна Венедиктовна. – Наверняка принес свои извинения?
– Принес. Только мне они не интересны, – сама перед собой кривлялась Люба.
– Пра-ально, – подал голос с водительского места Сенечка. – Может быть тебе я понравился, правда ведь?
У дам вытянулись лица.
– Не, а чего? – не понял их Сенечка. – Я всем нашим теткам во дворе нравлюсь. У нас там всякие разные бабушки хотят внучек за меня пристроить, дочек разных. А я ж не могу на всех-то разорваться. Это потому что у меня машина такая! – гордо закончил он.
Девчонки фыркнули, а Марьванна задумчиво промолвила:
– Да уж, Сенечка, машину тебе купили роскошную… к ней бы еще водителя с умом…
– Во! И маманя мне так же говорит. А я все думаю – а на кой мне какой-то водитель, если я сам ездить умею, правда ж?
В таких вот милых разговорах они и добрались до храма культуры.
Спектакль привел в восторг Марианну Венедиктовну и в недоумение двух сестер. Они сидели в первых рядах и совершенно не понимали – зачем артисты так кричат? И накрашены так сильно? Вот ни Люба, ни Ирина никогда бы себе не позволили выйти на улицу такими раскрашенными. К тому же они страшно смущались, когда на сцене артисты целовались.
– Вот никогда бы в артисты не пошла, – шепнула Ирина на ухо сестре. – Это представляешь – такой стыд перед всем залом показывать!
– Ты ничего не понимаешь, – так же шепотом ответила ей Люба. – А я так бы с удовольствием! Меня почему-то очень к этому искусству потянуло…
Домой дамы уже добирались самостоятельно.
– Ну как понравилось? – теребила их Марианна Венедиктовна. – Я после спектаклей всегда пребываю в жутком восторге! В жутком!
– И я… в жутком… – пробубнила Ирочка. Огорчать старушку ей не хотелось.
– А мне не понравилось, – брякнула Люба. – Я не люблю долго сидеть на одном месте. Вот если бы у меня в руках спицы были или семечки… все повеселее время бы провела. Но в артистки я б пошла…
– Да уж, – вздохнула Марьванна. – Правда, видимо, говорят – девушку из деревни вывезти легко, а вот деревню из девушки… Будем работать…
Они уже свернули к своему подъезду, когда Марьванна ухватила сестер за руки.
– Погодите, девочки мои… Люба, тебя по-моему дожидается кавалер.
– Откуда у меня кавалер? – вытаращилась Люба.
– Наверное Сивцов твой, «откуда»! – фыркнула Ирина.
– Именно Сивцов, – подтвердила старушка. – Можете мне поверить, у меня дальнозоркость. Сидит на нашей лавочке… и если я как всегда не ошибаюсь, ждет он, Любочка, именно тебя.
Любочка вдруг стремительно юркнула в кусты.
– Люба! Ты чего? Испугалась его что ли? – кинулась к ней сестра. – Он тебя бил, да?
– И ничего не да, – шипела из кустов Любочка. – Только вы идите домой без меня. А когда он спросит – где я, скажите, что мол, задержалась у друга.
– Ага, – ретиво кинулась подыгрывать сестре Ира. – Я ему скажу, что ты у него ночевать осталась. У друга. Точно?
– Только попробуй! – высунула голову Любаша. – Ты давай мне здесь без этого… ерунды не говори! А то он подумает, что я несерьезная!
Ирина мотнула головой, и они, вместе с Марианной Венедиктовной медленно двинулись к подъезду.
Возле подъезда и в самом деле сидел Сивцов. Он смотрел куда-то в даль и на проходящих дам внимания не обратил. Лишь только бегло кивнул Марианне Венедиктовне. Ирина специально проходила мимо него медленно-медленно, но он ее так не окликнул. Старушка уже зашла в подъезд, а Ирина набралась смелости и спросила у Сивцова сама.
– А вы случайно не Любу нашу ждете?
– Нет, – покачал головой тот. – У меня соседка уехала на два дня, просила собаку ее выгулять. Вот Барон гуляет, а я просто так сижу.
– А-а, – с пониманием кивнула Ирина. – А Люба у нас с другом где-то… потерялась. Сенечка за ней так ухаживает, так ухаживает… ну что вы молчите? Он ей даже… даже замуж предлагал!
– Ну правильно. Ей уже давно пора замуж, – вежливо проговорил Сивцов и отвернулся, показывая, что больше он говорить не намерен.
– Поэтому вы ее вовсе даже и не ждите… – все еще не уходила Ирина. – Пока они со своим другом на машине доедут, знаете, сейчас такие пробки. А у него такая машина большая… и сам он такой…
– Да я видел-видел, – кивнул Сивцов. – Хорошая тачка, и парень нормальный такой, сельский вариантец… Любочке с ним хоть сейчас в деревню. Он будет на своих колесах возить председателя колхоза, а она откроет куриную ферму, как Галина Бланка.
– Чего это ей в деревню? – обиделась Ирина. – Мы только что оттуда… И не хочет она ферму, она детей любит.
– А деток в деревне разводить – самое удовольствие, – сообщил Сивцов, поднялся и свистнул.
К нему и правда подбежал здоровый пес, Сивцов прицепил его на поводок и быстрым шагом направился к своему подъезду.
– Люб! Вылазь! – позвала Ира. – Он не тебя ждал, он с кобелем с каким-то связался… ну в смысле, просто с собакой гулял.
– Вот гад… из-за него такое платье испортила… – ворчала Люба, отдирая репейник от тонкой материи. – Теперь вон затяжки везде… А он про меня не спрашивал?
– Нет, – покачала головой Ира. – Но ты не переживай, я сама ему все про тебя рассказала. Что ты с Сенечкой, что Сенечка замуж тебя зовет, это уж я сама придумала, чтобы он локти покусал.
– Ну и чего? Покусал? – с надеждой уставилась на сестру Люба.
– Не-а, – грустно помотала головой та. – Он сказал, что тебе давно пора замуж. А еще, что вам с Сенечкой самое место в деревне корову доить, представляешь, гад какой!
– Это… это он от ревности, честно тебе говорю, – чуть не плакала Люба. – Ну он у меня еще попляшет!
На следующую смену Люба накрасилась, как индийская невеста, и специально надела Ирочкино трикотажное платье, которое выгодно подчеркивало все изгибы ее фигуры. Правда немного мешало излишнее декольте, но Люба его постоянно подтягивала к горлу, так что было не слишком бессовестно. Рабочий халат она даже надевать не стала.
– Ох, Любаха! А ты чего это так расцвела? – восторженно встретили ее мужики из Сивцовской смены. – Никак замуж собралась?
– Да вот, – кокетливо отвечала Люба. – Может, и собралась, а может еще и подумаю.
– Да ну, Люб, чего думать?! Берут, так беги! Хорошие мужики, они знаешь, как яйца – если не проштампуешь, испортятся.
Едва Сивцов зашел в раздевалку, как ему тот час же сообщили:
– Все, Славка, упустил ты свое счастье! Замуж выходит наша Любочка.
– Мне будет ее не хватать! – радостно ответил Сивцов и подмигнул Любе.
Совсем не такой реакции она от него ожидала. Мог бы приличия ради и покручиниться… Платье сразу захотелось снять, Люба напялила сверху халат, и настроение было безбожно испорчено на весь день. Даже известие о получке ее не обрадовало.
– Люб, а ты чего ждешь? Иди, получай свои кровно заработанные, – позвал разбитной Гришка. – Это у нас в бухгалтерии, на втором этаже. Да ты найдешь, там все наши в очереди толкутся.
Люба снова скинула халатик, поправила чуть растрепавшуюся косу и плавно двинулась за деньгами. Бухгалтерию она отыскала без труда, потому что там и в самом деле толпилось много народу. Любочка вежливо спросила крайнего и терпеливо стала ждать, испытывая на себе любопытствующие взгляды, – все же она была еще новенькой, и многие из цеха ее попросту не знали. Раздевалок было много, мужчин еще больше, а уж про женщин не стоило и говорить. Особенно Любе бросилась в глаза маленькая, юркая девица, с короткой стрижкой. И еще бы она не бросилась! Рядом с ней стоял Сивцов и что-то весело этой самой девице рассказывал. И совсем даже никакой Любы не замечал, как будто и в природе ее не было! Как будто он вчера и не держал ее за локоть возле подъезда, как будто… Люба даже сглотнула горячий ком в горле, так стало невыносимо себя жаль.
