Дарья Донцова - Сволочь ненаглядная
– Зачем? – удивилась я.
Пожарный поманил меня пальцем:
– Идите сюда.
Недоумевая, я двинулась за ним. Квартира оказалась двухкомнатной, огонь затронул только спальню, коридор и гостиная, мимо которой мы прошли, были почти не тронуты, только всюду копоть и неприятный запах. Спальня же черным-черна, особенно странно выглядела кровать с обгоревшим постельным бельем. Несколько пожарных сматывало в кольцо брезентовую ленту.
– Опознать можете? – спросил парень.
– Кого?
Боец ткнул пальцем в сторону окна. Я проследила взглядом за его рукой и моментально почувствовала, как желудок рванулся к горлу. На полу, странно задрав вверх сжатые в кулаки руки, лежало тело с совершенно обгоревшей верхней частью. Лица не различить, сплошная головешка, только сверкают зубы в почему-то открытом рту. Плечи, руки, грудь – все сплошной уголь. Ниже пояса виднелись голубые коротенькие штанишки, из которых торчали невероятно белые ноги, левая украшена татуировкой на щиколотке – красно-синий орнамент из треугольников и квадратов.
Моя голова закружилась, отвратительный запах достиг ноздрей. Пожарный начал что-то говорить, но слова долетали как сквозь вату, в глазах заскакали точки, потом перед лицом словно повесили марлю, и свет погас.
Когда я пришла в себя, то услышала голос.
– Каждый третий пожар – из-за непотушенного курева, – объяснял мужик в каске, – прямо тянет их себя поджечь. Нажрутся – и с папиросой в койку. Говорим, пугаем, объясняем – без толку. Пьяному море по колено. А тут одеяло синтетическое, подушка новомодная, враз вспыхнуло. Хорошо еще, вовремя заметили.
Да и милиционер, записывавший мои показания, услыхав, что Регина манекенщица, вздохнул и протянул:
– А-а, понятно, пила небось, вот и результат.
– Родственники у нее есть?
Я только покачала головой:
– Понятия не имею. – И это было правда.
Глава 11
Домой я добралась, покачиваясь. На мое счастье, Юлечка спала, а остальные разбрелись кто куда. Я вползла на кухню и машинально открыла стоящую на плите сковородку. Омерзительный запах жареного мяса ударил в нос. По счастью, мойка у нас находится у плиты, поэтому я успела донести выпитый в метро кофе до раковины.
Выпив крепко заваренный чай, я рухнула в кровать и проспала без задних ног до следующего утра. Один раз в комнату заглянула Катя и поинтересовалась:
– Лампа, тебе плохо?
– Голова болит, мигрень, – сквозь сон пробормотала я.
Потом до ушей донесся звон, и в руку впился комар.
– Кыш, кыш, – заворочалась я.
– Тише, – сказала Катя, – я уколола обезболивающее, спи.
То ли баралгин подействовал усыпляюще, то ли подруга добавила в шприц еще и димедрол, но очнулась я лишь в одиннадцать утра.
Яркое солнце било в незанавешенное окно. Я побрела на кухню, держась за голову. На столе лежала записка от Кати: «Ничего не делай, отдыхай». Внизу приписано Юлиной рукой: «Ушла к Нине».
У холодильника поблескивала свежая лужица, очевидно, Муму набезобразничала. Налив себе чаю, я тупо уставилась на гору грязной посуды. И что же теперь делать? Больше всего хотелось плюнуть на все, лечь назад в кровать, обложиться детективами, поставить у изголовья коробочку отвратительно-дорогих, но замечательно вкусных конфет «Коркунов» и погрузиться в вымышленные захватывающие истории. Именно в выдуманные, потому что на самом деле обгоревшие покойники выглядят отвратительно, а уж жареное мясо я гарантированно не смогу проглотить еще очень долго. Но воплощению в жизнь этого плана мешали дети. Тридцать тысяч баксов, жуткая, невероятная сумма, да на нее можно купить дачу, квартиру или джип. Может быть, иди речь о ста долларах, я не стала бы и сомневаться, но тридцать «кусков»! «Нет, Егора нужно искать обязательно. Надеюсь, господин Рагозин, несмотря на всю его святость, окажется после кончины в аду, – думала я, влезая в куртку. – Ну почему мне всегда так везет? Почему именно мне достался ключик от ячейки? Ведь в палате, кроме Иры, Насти и Юли, была еще вполне бодрая Анна Ивановна, всего лишь со сломанной рукой. Ну почему бы Ирочке не отдать ей ключ, почему она выбрала меня!!!»
* * *Возле подъезда дома на Новокисловском толпились возбужденные соседи.
– Вот она! – закричал небритый мужик и ткнул в мою сторону пальцем.
Увидав, что я от неожиданности попятилась, парень стащил с головы грязно-серую кроличью шапку и спросил:
– Не узнала, что ли? Я – Леша!
Стоявшие рядом тетки обернулись и смерили меня с головы до ног подозрительными взглядами.
– Хорошо, вовремя заметили, – выдохнула одна.
– Просто безобразие, – вскипела другая, – надо Надьку вызвать на собрание жильцов! Раз сдаешь квартиру, так следи, чтобы люди прилично себя вели, ведь мы все сгореть могли.
– Ну как она за ними проследит? – улыбнулась третья, толстенная баба в сером стеганом пальто, делавшем ее и без того не слишком стройную фигуру похожей на танк. – Вон в третьем чеченцы устроились, их бояться надо, а не русскую девушку…
– Наркоманку и проститутку, – захихикала первая.
– Откуда знаешь? – не сдавалась толстуха. – Вместе кололись?
Потеряв интерес к нарастающему скандалу, я тихо поинтересовалась у Леши:
– Хозяйку сгоревшей квартиры где отыскать можно?
– Надька щас наверху, у себя, там милиция, еще кто-то, – охотно пояснил Леша. – Пошли ко мне, какао тяпнем.
– Мне эта Надя позарез нужна.
– Пошли, пошли, – торопил парень, – Надюха перед уходом ко мне обязательно зайдет.
Леша жил холостяком и не слишком беспокоился об уюте. Дешевые белорусские обои кое-где пообтрепались, линолеум на кухне вытерся, и занавески скорей были похожи на грязные тряпки. Но хозяин чувствовал себя в таком интерьере уютно и вполне комфортно.
– Тебе сколько ложить? – спросил он, вытаскивая огромную желтую коробку с изображением зайца Квики.
– Какао? – изумилась я. – Я думала, ты шутишь!
– Не, – засмеялся Леша, – люблю до дрожи, замерзнешь на работе, горяченького хватишь, кайф!
– Где трудишься? – для поддержания беседы поинтересовалась я.
– Охранником в гараже, сутки на работе, двое дома, – пояснил Леша, смакуя какао. – А ты? Секунду поколебавшись, я ляпнула:
– Частным детективом.
– Ну надо же! – восхищенно протянул мужик. – Баба, а на такой работе!
Несколько секунд мы наслаждались «любимым напитком детворы», потом неожиданно Леша пробормотал:
– Слушай, ты-то мне и нужна…
– Зачем?
– Видишь, дело какое, – замялся хозяин, – тут все говорят: Регинка пьяная в кровати с сигаретой заснула…
– И что?
Леша почесал не слишком чистую голову, поглядел в окно и наконец решился:
– Да она курить бросила.
– Ну? – удивилась я. – Правда?
– Ага, – подтвердил Леша, – целый месяц продержалась. Я у нее раньше сигареты стрелял, а потом она сказала: «Извини, Лешик, кашель замучил, да и цвет лица портится». Очень она за красотой следила. Бывало, позвонишь в дверь, а у нее морда то кефиром, то сметаной обмазана, маска называется. И потом…
Внезапно он замолчал.
– Что? – поторопила я.
Леша продолжал глядеть в окно.
– Раз начал – договаривай.
– Понимаешь, дело какое, – забубнил «информатор», – я в свое время к ней подкатывался, по-соседски. Давай, говорю, телик посмотрим. А она только рассмеялась: «Не обессудь, Лешка, меня мужики не волнуют». Ну я и отстал. А на двери «глазок»…
И он опять примолк. Впрочем, понятно и без объяснений. Решил завести необременительный роман с красавицей, а та послала не слишком богатого и интересного кавалера куда подальше. Вот Алексей и начал подглядывать в «глазок».
– И кого увидел?
– Мужики к ней и впрямь не слишком ходили, – объяснил Леша, – больше бабы размалеванные, все как одна. Шубы шикарные, а запах на лестнице стоял! Париж! Вчера же, ну примерно за час до того, как ты ко мне в дверь забарабанила, парень явился. И что интересно, своими ключами замок открыл, шмыг в квартиру. Пробыл недолго, ну, может, полчаса от силы, и ушел. Опять ключики вынул, запер все чин-чинарем и исчез. Я подумал, с работы кого послали, а потом загорелось…
– Внешность гостя описать сумеешь?
Алексей напрягся.
– Высокий, но не слишком, метр восемьдесят примерно, тощий, рыжий, в очках. На этого похож, ну в группе поет, придурок такой…
– «Иванушки Интернэшнл»? Аполлон Григорьев?
– Во! Вылитый Григорьев, конопатый.
Не успела я переварить информацию, как из прихожей послышался усталый голос:
– Лешик, ты где?
– Надька, – обрадовался хозяин и крикнул: – Топай на кухню!
Худая, даже изможденная женщина появилась на пороге и плюхнулась на табуретку.
– Какао будешь? – засуетился парень. – Выпей, полегчает!
Но гостья безнадежно помотала головой, потом судорожно зарыдала.
– Ну-ну, – бестолково забормотал Леша, – чего расстраиваешься, сама жива, здорова…
