Галина Полынская - Беседы с мужчиной по вызову
– Калерия Дмитриевна, например, – Тая полезла за вторым пирожком. – Не ерунди, пожалуйста, ты же видела, там одни пенсионеры сидели, сплошные божьи одуваны, к тому же они на свою целительницу молились, с какой радости кому-то из них понадобилось ее убивать? Да еще и таким хитрым способом, чтобы все выглядело естественно.
– Я думаю, в Воскресенске проживает гораздо больше народу, чем мы видели сегодня в доме Калерии, – я прислонилась к оконному стеклу, но там все равно ничего не было видно, стемнело окончательно. – И далеко не все воскресенцы пенсионно-одуванного возраста. Некая персона вполне могла иметь какой-то конкретный скелет в шкафу и из страха, что Агафья об этом расскажет кому-нибудь, прикокала провидицу.
– Может и так, – расправившись со вторым пирожком, Тая задумчиво заглянула в пакет. Вот ведь прожора, а потом плачется, что в любимые тряпки не влезает. Опасаясь, как бы всё вкусное не досталось ей одной, я тоже сунула лапу к пирожкам-ватрушкам. – Самое поганое, Сена, что с нашим с тобой детективным дилетантизмом мы никогда не знаем, с чего начинать расследование, где искать кончик ниточки, за который следует тянуть, дабы аккуратно распутать весь клубок.
М-да, видать здорово пирожки ей в голову ударили, раз такие длинные умные фразы начали закручиваться. Мне пирожок достался очень вкусный с рисом, яйцами и зеленым луком. С аппетитом поедая отменную выпечку, я смотрела, как в окне проплывают освещенные станции, на которых не останавливалась наша электричка, Тайка продолжала умничать, а мои мысли вернулись к дому Калерии и Агафьи. В сравнении с половиной, принадлежавшей целительнице, жилая часть Калерии выглядела просто хоромами. Во владение Агафьи входила маленькая кухня, в которой неизвестно каким чудом размещалось старое страшное АГВ, обитый клеенкой обеденный столик, пара облезлых табуреток, двух конфорочная плита и три навесных шкафчика подстать остальной обстановке. На окне выцветшая занавеска, три горшка с чахлыми цветами, под потолком голубой пластмассовый абажурчик с тусклой лампочкой. Более удручающую обстановку трудно было себе вообразить, однако, комнаты оказались еще безнадежнее: крошечные, смежные, с желтыми потолками, с мебелью, которой место только на помойке… однако везде и всюду было чисто, аккуратно, ни один таракан не перебежал нам дороги. «Да-а-а, – шепнула мне Тайка, всласть налюбовавшись интерьером, – в такой квартирке жить нельзя, тут только умирать». Потом мы изъявили желание осмотреть тумбочки, шкафы и ящички в поисках хоть чего-нибудь полезного в грядущем расследовании. Обнаружилась одежда, обувь, стопки постельного белья и… собственно, говоря, на этом все. Мы весьма удивились, что у Агафьи не нашлось никаких бумаг, писем, фотографий – ничего. Никаких внятных пояснений по этому поводу Калерия Дмитриевна дать не смогла, заявив, что не имеет привычки лазить по чужим ящикам и любопытствовать на тему их содержимого, да и редко, практически никогда Агафья никого не впускала дальше кухни, прямо там прием и вела, провожая посетителя в комнату лишь в исключительных случаях. В конечном счете, осмотр ее жилища не дал нам практически никаких весомых результатов. Ну, узнали мы, что матушка Агафья жила до безобразия скромно и замкнуто, выяснили, что приехала в Воскресенск «откуда-то с Урала», помогала людям, не брала за это деньги и, скорее всего, кто-то помог ей умереть. А женщина, между прочим, со всех сторон выглядела святой, особенно на фоне всех этих коммерческих «потомственных» колдовок и ясновидящих с их стопроцентными приворотами, отворотами и заворотами. Напрашивался только один мотив: Агафья действительно что-то о ком-то знала нелицеприятное и этот кто-то пошел на крайний шаг, лишь бы только эта кака не всплыла на поверхность. Но как же узнать, действительно ли ее убили, или вся эта история яйца выеденного не стоит?
– Сена!! – внезапно раздался рев мне прямо в ухо. От неожиданности я так разозлилась, что едва не надела Тайке на голову пакет с пирожками.
– Что ты орешь, дурища?! Я чуть инфаркт не схватила!
– А ты зачем меня совсем не слушаешь? – сверкала она гневными очами. – Полчаса тут рассказываю, распинаюсь, а ты медитируешь над пирожковым огрызком и на меня ноль внимания! Бессовестная! Вот кому, скажи на милость, кому я это все рассказываю?
– Уверена, драгоценная, – процедила я, – ты не рассказала ровным счетом ничего уникального, важного и познавательного!
И только мы начали ругаться, как следующей станцией объявили родимое Выхино, так что крупномасштабного конфликта не получилось.
Домой прибыли уставшие, замерзшие и злые, злые друг на друга, на зиму, на Воскресенск, на Конякина, даже ни в чем не повинному Владимиру досталось. А дома как всегда ждал Лаврик, песику хотелось гулять, и его физиологии не было никакого дела до наших детективных проблем. Нацепив на него ошейник, пристегнув поводок, я потащила родимую цыпочку на вечерний променад. Нет, все-таки собака, это, конечно, лучший друг человека, его защитник, собеседник в одинокие холодные вечера… все было бы прекрасно в собаке, если бы этот расчудесный зверь мог ходить на унитаз или на худой конец в лоток, как кошка! Ну, хоть иногда, когда хозяин еле копыта переставляет и его единственным желанием является горячий душ и мягкая постелька. В школу тащиться не было сил, выпустила пупсика резвиться во дворе у дома, благо на улице не май месяц и гуляющих сограждан не наблюдалось. Пока Лаврентий самозабвенно носился по снегу, отмечаясь чуть ли не у каждого деревца, я продолжала думать думы свои невеселые. Всплыла и навязчиво закрутилась фраза Калерии Дмитриевны о сказанном Агафьей, мол, отыскав ее убийцу, мы и свое дело решим. До недавнего времени дело у нас имелось только одно: обиженный на весь белый свет Володя со своими семейными тяготами. Каким образом связать Вову и его молодую мачеху с целительницей из Воскресенска я не имела ни малейшего представления. И так же я не знала, за что теперь хвататься в первую очередь – за Вовино дело или Агафьино? Внутренний Голос пару раз кашлянул, привлекая мое внимание и произнес: «Володя вам деньги заплатил и ожидает, что вы начнете действовать буквально с минуты на минуту. Если вы будете тянуть, откладывая и откладывая это расследование, он вправе потребовать свои деньги обратно и послать вас далеко и надолго. И, в общем-то, поступит справедливо». Я сочла, что в этом есть разумное зерно. Вскоре мои мысли перетекли в иное русло: ноги у меня замерзли так, что я их уже и не чувствовала, от пирожков, съеденных всухомятку, разыгралась неслабая изжога, да еще по непонятной причине очень захотелось джин-тоника, не баночной бурды, а настоящего коктейля из джина и тоника. С лимончиком…
– Лавричек, – жалобно заныла я, – пойдем домой, сладусичек, а то помрет твоя мамочка, насмерть помрет, масенький.
Моя лохматая умница согласно чихнула, как следует отряхнула с себя снег и резво потрусила к подъезду впереди меня.
Зайдя в квартиру, со стоном сбросила с обмороженных конечностей ботинки, страстно мечтая забраться в горячий душ прямо в одежде, но это оказалось невозможно – в ванной плотно засела Тайка. Я протерла лапусика насухо, напоила, накормила, вскипятила чайник, заварила чай, а она все плескалась и плескалась! Барракуда! Наконец я не выдержала и пошла колотить в дверь.
– Тая, у тебя совесть есть или нет?! Вылезай немедленно!
– Сейчас! – недовольно крикнула она. – Имей терпенье!
Терпенье я имела еще минут двадцать, а потом оно с грохотом лопнуло.
– Я тебе сейчас воду горячую перекрою! – голосила я, пытаясь сорвать дверь с петель или на худой конец вырвать с мясом шпингалет, на который подло заперлась барракуда. – Вылезай, кому сказала! Я ведь завтра с простудой свалюсь! Мне тоже в душ надо!
И тут зазвонил телефон. И мне захотелось зарыдать от злости и отчаяния. Поспешила в комнату, схватила трубку и рявкнула:
– Да!
– Здравствуйте, – произнес слегка озадаченный столь неласковым ответом мужской голос, – а это Сена или Тая?
Я ненадолго задумалась над тем, кто же я, черт побери, такая…
– Сена, я – Сена.
– Привет, Сен, это я, Володя.
Вот только тебя мне сейчас не хватало для полного счастья, Володя!
– Я извиняюсь, что беспокою, но хотелось бы узнать, есть уже какие-нибудь результаты?
И я поняла, что Вова из нас вытрясет всю душу и вымотает оставшиеся нервы… однозначно. Присев на подлокотник кресла, я глубоко вдохнула, медленно выдохнула и по возможности спокойно произнесла:
– Володь, мы когда с тобой виделись в последний раз?
– Вчера.
– Вот именно – вчера. И ты думаешь, что сегодня уже могут быть какие-то результаты? Мы не Бэтмены и даже не Гарри Поттеры, чудес не совершаем, мы всего-навсего простые смертные частные детективы. Скоро, Вова, только кошки родятся, а любое, даже простое на первый взгляд дело требует к себе вдумчивого подхода.
