Дарья Донцова - Метро до Африки
– Вчера я был на службе, весь день провел за столом, накопилась куча бумаг, восьмого собрался поехать с Тёмой на рынок.
– Сегодня пятнадцатое, – тихо сказала я, – и твой сын отбыл на один день в командировку. Должен был вернуться рано утром, но мы пока не виделись.
– Врешь! – гаркнул полковник.
Пришлось снова звонить и спросить у девушки из справочной службы:
– Какое нынче число?
– Пятнадцатое июня, – без всякого удивления сообщила оператор.
– Дай воды, – простонал Дегтярев.
– Успокойся, – улыбнулась я, – это пустяк.
– Только не надо из меня идиота делать! – рявкнул Дегтярев. – Я соображаю лучше всех и могу это доказать!
– Прошу тебя, не нервничай, – ласково сказала я.
– Я никогда не выхожу из себя! – заорал полковник. – Я всегда владею собой!
– Но сейчас-то ты кричишь, – не выдержала я, – причем так громко, что стекла в окнах дрожат.
– Ты можешь вывести из себя даже святого Иосифа, – слегка сбавил тон толстяк.
– Спасибо за комплимент, – усмехнулась я, – но это навряд ли. Насколько помню, Иосифа безуспешно соблазняли самые красивые девушки, а он устоял, так что скорей всего и мне бы не удалось сбить его с пути истинного. Но все равно приятно, когда тебя считают роковой искусительницей.
– Думаешь, ты умнее всех? – окончательно обозлился приятель. – Тогда вот тебе задачка. Очень простая! Ты же знаешь, что в аэропортах собачки работают. Наркотики ищут…
– Конечно, – кивнула я. – Недавно я улетала в Париж и очень умилилась, когда увидела около сурового таможенника крохотного двортерьера – лохматую помесь болонки с терьером. Пес сидел на стуле и очень внимательно обнюхивал чемоданы. Кстати, я хотела погладить милое животное и получила от таможенника суровый выговор: «Собака работает, уберите руки, не мешайте!»
– Офицер был абсолютно прав, – кивнул Дегтярев. – Таможня удивительно нежно обращается со своими четвероногими сотрудниками. Псы считаются членами коллектива, они получают качественную еду, медицинское обслуживание, их нельзя обижать или оскорблять. Если кто-то из пассажиров попытается предпринять против собаки какие-то действия, это будет расценено как нападение на должностное лицо в момент исполнения служебных обязанностей и последует неминуемое задержание.
– Сурово, – удивилась я.
– А теперь ответь на мой вопрос. Не так давно один мужчина, назовем его Сергей, сдавал багаж. Собака начала изучать чемоданы, и тут пассажир сказал псине одно короткое слово. Всего одно! Но его хватило, чтобы таможенник вызвал патруль. Сергея задержали, а потом впаяли ему срок за хулиганство, то есть он получил пресловутые пятнадцать суток. Офицер был очень зол, заявил, что Сергей не только помешал работе собаки, но еще и оскорбил ее как личность! Так что пассажир сказал собачке? Какое короткое слово?
Я хихикнула:
– Оно было совсем неприличное?
– Никакой нецензурной лексики, – помотал головой полковник. – Но собачку посчитали глубоко оскорбленной!
– Пошла вон?
– Во-первых, это два слова, а во-вторых, ты не угадала.
– Дура?
– Мимо.
– Идиотка? Кретинка? Сумасшедшая? Балда? – перечислила я обидные слова.
– Нет, – засмеялся полковник, – ты сейчас думаешь как человек, а на ситуацию нужно посмотреть с позиции собаки. Ну, какое слово могло ее оскорбить и помешать ей работать?
– Гулять? Есть? Поедем к врачу? Чистить уши?
Александр Михайлович скривился:
– Пули летят мимо цели. Вовсе ты не самая умная. Ответ лежит на поверхности, но ты его не видишь! Не следует упрекать других в глупости, надо начинать с себя!
Пришлось проглотить обидное замечание.
Через полчаса я выяснила: полковник абсолютно ничего не помнит о частном расследовании, не способен назвать имени заказчика, не знает, по какой причине очутился в квартире Юлии, не может сообщить никаких подробностей прошедшей недели – она как бы выпала из его жизни. А еще он неправильно ответил на вопрос: сколько будет семью семь, но этот ляп меня не испугал, Дегтярев никогда не был гениальным математиком, думаю, он до сих пор не выучил таблицу умножения.
Часа через два мы вернулись в Ложкино. Перед въездом в поселок я притормозила и попросила Дегтярева:
– Ну-ка, изложи наш план.
– За удачно завершенное дело меня премировали отпуском, – покорно сказал Дегтярев, – поэтому я буду сидеть дома. Вообще-то, это жуткая глупость. У нас в лучшем случае могут благодарность объявить, устную.
– Но домашние о ваших правилах не осведомлены, – справедливо заметила я. – Откуда им это знать? Они легко поверят сказке.
– Ладно, – согласился приятель.
– Никому не рассказывай о своей проблеме, – продолжала я. – Если по служебным коридорам разнесется слух, что Дегтярев вляпался в неприятную историю и потерял память, хорошего не жди.
– Это точно, – поежился полковник.
– Нашим тоже незачем сообщать подробности, замучают тебя заботой.
– Оксана в курсе, – напомнил приятель.
– Она врач, привыкла хранить чужие тайны.
– Еще Кондратьев. Ты сказала, я его просил помочь.
– Я придумаю, как нейтрализовать Витьку. Сиди тихо, ни во что не вмешивайся, я попытаюсь узнать, почему Юлия Моргалова вызвала твой интерес, а там и память к тебе вернется.
– Думаешь?
– Стопроцентно, – соврала я. – Дело только во времени.
– Ага, – без особого энтузиазма кивнул Дегтярев, – я с ума сойду, сидя на участке.
– Ты можешь помочь Тёме! – в порыве вдохновения воскликнула я. – Помнишь, он выгнал вороватых прорабов и теперь сам занимается отделкой.
– У меня нет художественного вкуса, – печально констатировал Дегтярев.
Похоже, он и в самом деле заболел. Еще в начале июня Александр Михайлович считал себя специалистом по всем вопросам жизнедеятельности человека.
– Я старый, толстый, лысый неудачник, – вдруг заявил Дегтярев, – живу в твоем доме из милости.
– Ты молодой, стройный, кудрявый, настоящий полковник, – попыталась я его утешить.
– Нет, – уперся он, – процесс пошел, скоро я забуду, как меня зовут и где стоит холодильник.
– Вот уж сомнительно, – захихикала я. – Даже наша безумная Черри, прабабушка российских пуделей, всегда исправно находит миску.
– Может, попить лекарства для активизации мозговой деятельности? – промямлил Дегтярев.
– Тебе ничего не выписали, – предостерегла я его, – надо слушать доктора.
– Ладно, – согласился полковник, чем вверг меня в окончательный ужас.
Пусть уж лучше Александр Михайлович надувает щеки, раздает глупые указания, создает штабы, руководит нами и злится на домашних, чем безропотно идет у меня на поводу.
В саду около куста пионов копошился садовник Иван.
– Как дела? – из вежливости поинтересовалась я и тут же пожалела о содеянном.
Ваня начал живописать ненужные подробности:
– Тля прилетела, пожрала, дрянь, цветочки. Вона, листочки в решето превратились. Может, хоть жасмин зацветет, если его клещ не облепит, и…
– Наши не уехали? – оборвала я его стоны.
– Не знаю, где кто, – проворчал Иван, – вот тлю распрекрасно вижу.
– Пошли в столовую, – велела я Дегтяреву.
Глава 11
– Папа, ты не на работе? – удивился Тёма, мирно пивший кофе за длинным столом.
Я незаметно пнула полковника.
– Отпуском меня наградили, – озвучил отрепетированный текст Дегтярев.
– Отлично, – отмахнулся Тёма. – Представляешь, как мне повезло: приехал сегодня из командировки, а у вас Андрей, художник-дизайнер, он готов помочь с ремонтом, сейчас разные идеи выдвигает. Если ты не занят, присоединяйся. Одна голова хорошо, а две лучше.
Я постаралась сохранить серьезное выражение лица. Две башки бывают лишь у мутанта. Случись у меня пара головушек, они бы ни за какие коврижки не сумели договориться между собой, спорили бы, упрекали друг друга, занудничали. А какие счета пришлось бы оплачивать в салоне красоты? Стрижка, краска волос, массаж двух мордочек… Не говоря уже о косметике! Ну каким образом две физии сумеют прийти к консенсусу в отношении макияжа? Его же надо выполнять в одном стиле… А серьги?
Я содрогнулась. Нет уж, одна голова лучше, пусть она и глупая, как кое-кто считает, зато обойдусь без конфликтов.
– Если допустите меня, простого мента с кондовым вкусом, к отделке помещения, я буду рад помочь, – смиренно ответил Дегтярев, который, похоже, вжился в роль страдальца.
Впрочем, последнее замечание не совсем верно. Иногда Александр Михайлович любит прикинуться бедным сиротой. Уж не знаю почему, но Маруська называет его тогда «Пипкан» и сурово заявляет: «Не делай из себя Пипкана». Это замечание моментально заставляет полковника опомниться, но фразу должна произнести именно Машка.
– Главное, определить цель! – заявил Андрей. – Что вы хотите получить в результате отделки?
