Дарья Донцова - Созвездие жадных псов
– А как проходят испытания те, кто на самом деле знает правила?
Парень рассмеялся:
– Седьмой компьютер заклинило, он считает за правильный ответ лишь ответ «да», хоть кол ему на лбу теши, то есть на экране теши. Консервная банка, тупая и упрямая, ну никакого соображения, а еще болтают некоторые умники про искусственный интеллект.
– Почему его не чинят?
– Денег нет, – хитро прищурился инструктор, – и потом, туда не всех сажают, некоторых лишь, понимаешь?
– А-а-а, – дошла до меня истина, – сколько я вам должна?
– Ничего, – фыркнул парень, – на вот, держи еще протокол, тут по вождению «отлично» поставили.
– Но как же, хоть на бутылку возьми.
– Да не пью я совсем, – отмахнулся парень, – считай, спасибо говорю.
– За что?
– За то, что от бандюги вчера прикрыла, – вздохнул инструктор, – ведь и впрямь я виноват был, зазевался чуток.
С новенькими правами в кармане я отправилась в экспериментальный театр. Нельзя сказать, что его здание расположилось в самом удачном месте. Улица Двадцати шести бакинских комиссаров. Странное название для магистрали! Ведь у этих несчастных молодых людей, погибших, как они считали, ради счастья простых тружеников, существовали имена и фамилии, я даже знала одну – Фиолетов, запала в голову со школьных времен. Ну нельзя же так, всех вместе, скопом… Улица кончилась. Минуточку, а где театр? Пришлось обращаться к аборигенам. Но никто не мог подсказать местонахождение цитадели искусства. Ни молодая мать с коляской, ни женщина с продуктовой сумкой, ни бабулька… А у мужика, тащившего ящик с пивом, я сама не стала спрашивать, такой в театр не ходит.
Наконец две девочки возраста Лизы принялись долго и путано объяснять дорогу. Проплутав между одинаковыми блочными домами, я вырулила к небольшому кирпичному дому и увидела долгожданную вывеску: «Театр Зимина. Служебный вход».
Глава 10
Внутри не было дежурного. Вернее, он куда-то отошел. На письменном столе, установленном прямо у двери, лежали газета и очки. Обрадовавшись, что мне не придется объясняться с вахтером, я пошла по коридору.
За первой дверью переодевалась женщина примерно моих лет.
– Простите, – робко поинтересовалась я, – не знаете, где можно найти Лену Яковлеву?
– Кто же это такая, милочка? – сквозь зубы бросила дама, нанизывая на пальцы кольца явно из «самоварного» золота.
– Она в сегодняшней постановке играет горничную…
– Дорогуша, – протянула собеседница, – ну не могу же я знать всех статистов?! Право, смешно обращаться с подобным вопросом к приме. Ступайте, ангел мой, в 24-ю комнату, там находится помреж Ваня, у него и осведомитесь.
Чувствуя себя так, словно наступила на собачью какашку, я побрела на поиски нужного кабинета. Но никакого Вани там не оказалось. Пришлось остановить мужика, одетого во фрак.
– Где помреж?
– Ванька? В кулисе стоит, вон там.
Я увидела растрепанного мужика в весьма потертых джинсах, лихорадочно говорившего двум парням в синих комбинезонах:
– Если еще раз вместо зеленого загорится… Чего тебе?
Сообразив, что последняя фраза относится ко мне, я открыла было рот:
– Лена Яковлева…
– Нет, – застонал Иван, – только не говори, что она опять прислала подмену, дура, выгоню раздолбайку. О мой бог, как мне все надоело!
– Вы не поняли, она мне нужна.
– Мне тоже, – окрысился Иван, – между прочим, до начала всего ничего, а Яковлевой нет. Убью, когда придет.
Весьма нелогично, кто же тогда играть будет?
– А где можно найти Петю?
– Яковлевского бывшего хахаля? В двенадцатой.
Пришлось возвращаться назад и всовывать голову в душную, пропахшую потом комнату.
– Петя здесь?
– Петруччио, тебя! – крикнул высокий блондин в мятом камзоле.
– Ну? – высунулся из-за занавески еще один блондин. – Чего?
– Не знаете, где Лена Яковлева?
– Нет. И вообще, мы давно расстались, не обязан же я всю жизнь за ней следить, вот и Ванька на метле летает. Может, запила?
– Она пьет?
– Нет, но вдруг начала!
– Да ладно тебе, Петруччио, – хмыкнул один из одевавшихся парней, – у Ленки роль шикарная, во втором акте, небось через полчаса появится.
– А что за роль? – заинтересовалась я. – Большая?
– Классическая, – хохотнул говоривший, – два слова: «Кушать подано», правда, говорят, будто Яншин из подобной роли делал изумительную миниатюру.
Зазвенел звонок, и ожил динамик на стене:
– Первая картина, внимание, прошу не опаздывать.
Парни потянулись на выход. Петя сказал:
– Сядьте на диван у двери, сразу увидите, когда Ленка пойдет.
Я послушалась и устроилась на холодной коже. Вахтер, пожилой мужик, похожий на тучную мышь, поглядел в мою сторону поверх очков, но ничего не сказал. Я же пришла не с улицы, а вышла из глубины театра, и он посчитал меня за свою.
Время тянулось жутко медленно. От скуки я пересчитала все трещины на стене и дырки в линолеуме. Около десяти стало ясно, что я трачу время впустую: Яковлева не придет. Я дошла до станции метро «Юго-Западная», села на маршрутное такси и через сорок минут была уже на платформе Переделкино.
Утром, едва будильник показал девять, я позвонила Яковлевой.
– Алле, – ответил хриплый мужской голос.
– Лену позовите, Яковлеву.
– Ленка, – заорал мужик, – слышь, Ленка!.. Нету ее!
– Тогда Гулю.
– Ей, Гулька, Гулька, поди сюда!
– Да, – донеслось из трубки.
– Гуля? Я вчера была у вас, искала Лену… Она не приходила?
– Она не придет, – тихо-тихо пробормотала Гуля.
– Почему?
– Под машину попала, – всхлипнула Гуля, – из милиции около семи вчера позвонили.
– Сейчас я приеду! – выкрикнула я и понеслась к электричке.
Гуля открыла мне дверь и заплакала.
– Ну-ну, – пробормотала я, – ужасно, конечно, но слезами Лену не вернешь, жаль, такая молодая.
– Она жива пока, – всхлипнула Гуля.
– Ну да? – обрадовалась я. – Где лежит?
– В Склифосовского.
– Давай собирайся, поедем…
– Не могу, – хныкала Гуля, – на работу надо. Может, вы сходите, а?
– Родственники у нее есть?
– Мать с сестрой, в Коломне живут, вечером обещали приехать.
У станции метро «Проспект Мира» я купила килограмм черешни и несколько бананов. Но фрукты передать мне не удалось. Молоденькая медсестра в огромном накрахмаленном колпаке глянула на прозрачный пакет с ягодами и вздохнула:
– Она без сознания, на аппаратном дыхании.
– Жить будет?
– Состояние тяжелое.
– Как же такое случилось?
Сестричка пожала плечами.
– Автомобильная катастрофа, подробностей я не знаю. Наше дело лечить, а не разбираться, как это случилось.
– Говорить она может?
– Пока нет.
– А когда?
Девушка стала терять терпение:
– Знаете, что такое аппаратное дыхание?
– Нет.
– Грубо говоря, трубка в горле. Звоните завтра.
Я выпала на улицу и побрела вдоль проспекта к метро. Над магистралью стояло синее марево, то ли от жары, то ли от выхлопных газов. Шедшие навстречу люди разделись почти до неприличия. Мужчины в шортах и сандалиях на босу ногу, девушки в топиках и мини-юбочках.
Сев в вестибюле на скамеечку, я призадумалась. Ну и что теперь делать? Черт, надо было узнать у медсестры, какое отделение милиции занимается этим наездом или где произошел несчастный случай.
Дурная голова ногам покоя не дает. Съев мороженое и выпив бутылку противно пузырящейся на языке воды, я пошлепала назад. На этот раз у двери с надписью «Реанимация» сидела другая медсестра, пожилая.
– Елена Яковлева, поступившая вчера…
– Сейчас, – отозвалась женщина и крикнула: – Леонид Сергеевич, о Яковлевой спрашивают!
Высунулся парень в голубой пижаме, увидев меня, он посуровел и произнес:
– Проходите.
Я вошла в ординаторскую.
– Вы кто Яковлевой?
– Подруга, а что случилось?
– Она умерла.
– Как? – заорала я. – Почему? Еще час тому назад жива была!
– Травмы, не совместимые с жизнью, – начал перечислять доктор, – открытая черепно-мозговая, перелом позвоночника, разрыв печени, перфорация легкого. Просто удивительно, как она пережила ночь. К сожалению, подобные больные обречены даже после всех операций.
Я тупо кивала в такт его словам.
– Вам плохо? – участливо поинтересовался врач и тут же крикнул: – Катя, принеси валерьянку!
– Не надо, – пробормотала я. – А отчего с ней такие жуткие вещи произошли?
– Ее привезли по «Скорой», – пояснил доктор, – взяли сразу в экстренную хирургию. Организм молодой, сильный, боролся, как мог, но увы!
– Вы сообщили в милицию?
– Так работники ГИБДД все сделали, – спокойно пояснил врач, – только, как всегда, никого не найдут.
– Почему?
– Ну у нас тут, на этаже, много из-под колес, – разоткровенничался эскулап, – приходят следователи, и каждый раз одна картина. Ничегошеньки пострадавший не помнит: ни цвета, ни номера… Свидетели тоже чушь несут – гиблое дело. Если водитель сам на месте аварии не остался, все. А в случае с Яковлевой и спросить-то некого, она просто лежала, ее случайно шофер-дальнобойщик заметил, в кювете…
