Галина Куликова - Пенсне для слепой курицы
— Конечно, я хочу счастья — большого и всеобъемлющего. Но поскольку знаю, что оно недостижимо, согласна ограничиться и простым удовольствием.
— Если ты не будешь брать от жизни все, она заберет у тебя и то малое, что ты имеешь, — изрекла умная Липа.
В этот момент у меня на столе зазвонил телефон. Я схватила трубку и услышала взволнованный голос Симочки Кругловой:
— Алло! Это ты, Мариша? Извини, что звоню тебе на службу, но у меня тут такое…
— Что-то случилось? — Я уже привыкла к тому, что постоянно что-то происходит.
— Понимаешь, я приехала из деревни. Захожу в подъезд, поднимаюсь по лестнице, открываю ключом дверь…
Я заранее поежилась, представляя, что сейчас последует самое ужасное.
— А у меня в квартире кто-то есть!
— Кто?
— Не знаю! Но он шевелился на кухне.
— Может, бомж какой-нибудь залез?
— От него бы пахло, — возразила Симочка.
— А ты вызвала милицию?
— Сейчас вызову. Только сначала у тебя хотела спросить: может, это тот, кто охотится за тобой, устроил себе логово в моей квартире?
— А почему ты думаешь, что за мной кто-то охотится? — неуверенно спросила я.
— Но ведь ты сама сказала, что Матвея убили.
— Симочка, умоляю, забудь все, что я тебе говорила! У меня был жар.
— Как я могу это забыть? — резонно возразила она. — Все слишком серьезно.
Еще некоторое время я потратила на убеждения. Липа, слышавшая, естественно, весь разговор, по крайней мере с моей стороны, не стала ничего комментировать.
— Шеф сегодня больше не появится, — сообщила она мне, когда я положила трубку.
— Слава богу, — выдохнула я.
— Хорошенькое дело. Сначала радость внутри, которая распирает, а потом — «слава богу». Может быть, я ни в кого до сих пор не влюбилась, потому что у меня хорошо развит инстинкт самосохранения?
* * *Съездив на Казанский вокзал и отдав свой донос, высосанный из пальца, я поспешила домой. Простуда прошла еще не до конца, и я мечтала пораньше забраться в теплую постель и просто поваляться с книгой.
У подъезда на лавочке сидела Симочка Круглова, выпрямившись и сложив на коленях руки, как будто позировала для парадного снимка.
— Ну, что, сиротинушка? Поймали твоего бомжа? — спросила я, бодрым шагом подходя к ней.
— Мариша! — обрадовалась она, увидев меня. — Ты знаешь, не поймали! Приехали, открыли дверь, наследили по всему ковру, а потом еще посмеялись надо мной. Говорят, мышь у вас завелась, она и шуршала.
— То есть ничего не сделали?
Симочка пожала плечами:
— Посоветовали мышеловку купить.
— Ну а ты что?
— А я что? Купила.
Я присела рядом с ней на скамейку. Было понятно, что в мышь Симочка не особо верит.
— Пойдем ко мне, поужинаем, потом вместе обследуем твою квартиру.
Она охотно согласилась, оживилась и начала тараторить:
— Надо срочно дверь поменять. Сделать, как у тебя — с укрепленными косяками и замки импортные поставить. Или вторую, железную, установить, так сейчас все делают.
— Ты уже второй год одно и то же говоришь, — махнула я рукой.
— Да я все время думаю: чего у меня брать-то? Если только пальто и баретки кому-нибудь на бедность?
— Дурочка, сейчас квартиру могут взломать даже из-за телевизора.
— Если украдут мой ящик, я им не завидую, — сказала Симочка, у которой телевизор давно уже показывал только то, что хотел. Он сам выбирал передачу и в процессе демонстрации запросто мог переключиться с одного канала на другой.
— Может, у тебя Барабашка завелся? — предположила я.
Барабашку Симочка отвергла еще решительнее, чем мышь. Мы наскоро перекусили и отправились на разведку.
— Чего ты так боишься? — спросила я. — Ведь милиция там уже была!
— Можно подумать, ты не боишься.
Мы обшарили всю квартиру, Симочка даже встала на четвереньки, пытаясь обнаружить на линолеуме следы от башмаков неизвестного взломщика.
— Послушай, у тебя ведь балконная дверь не закрыта! — вдруг заметила я.
— Я никогда не закрываю, — пожала плечами моя безалаберная соседка.
— Так ведь второй этаж! Кто хочешь может забраться. Ты, прежде чем дверь менять, мозги свои подремонтируй. Наверное, к тебе соседская кошка влезла, искала, чем поживиться. А в следующий раз точно воры заберутся. Ну и балда же ты, Симочка!
Мысль о соседской кошке Симочке понравилась, пожалуй, больше всего. Кошка, проживавшая в квартире напротив, была рыжей, наглой и мстительной. Даже хозяева с ней не связывались. В окрестностях она славилась воровством и шумными драками.
Именно в тот момент, когда мы с Симочкой немножко успокоились, я и рассказала ей про кассету.
— Записала, как ты советовала. Потом стала думать, куда ее спрятать, и решила, что лучшего места, чем у тебя, не найти.
— У меня в квартире? — удивилась она. — Нет, это не актуально. Нужно придумать что-нибудь покруче.
— Покруче? — в замешательстве переспросила я.
— Не переживай, эту заботу я возьму на себя. Отнесу кассету на работу и запру в сейфе с документами. Никто не вытащит!
Я согласилась. Во мне ничто не дрогнуло в тот момент. Кассета с записью казалась мне пустяком, о котором можно благополучно забыть. В ту ночь Симочка ночевала у меня. Почему-то она считала, что если ее квартира ночь простоит с запертой балконной дверью и задраенными форточками, то станет более безопасной. По крайней мере, уже на следующее утро соседка преспокойно удалилась к себе, помахав на прощание ручкой.
Сегодня был четверг. Благословенный день! Не надо придумывать никаких совещаний, визитов и телефонных разговоров, которые мог вести шеф. До выхода на работу оставалось десять минут, а я была уже собрана. Налив себе вторую чашку кофе, я вышла с ней на балкон. Противный мужик с усами щеточкой, на которого я во вторник вопила, медленно шел мимо подъезда.
«Господи, как же мне это надоело! — с тоской подумала я. — Вся моя жизнь пошла наперекосяк. Стоит только вспомнить планы, которые я строила еще пару недель назад, как слезы наворачиваются на глаза. Я собиралась пойти на курсы английского и хотела получить права — у Матвея был новенький „Опель“, который сиротливо стоял теперь в гараже. Я собиралась съездить по турпутевке в Африку и обновить гардероб. И что же? Все пошло прахом…»
Усатый мерзавец поднял голову и посмотрел вверх. Увидев меня на балконе с чашкой в руке, он явственно вздрогнул и сбился с шага. Я сверлила взглядом его спину до тех пор, пока он не скрылся из виду. Тоже мне, почетный караул!
В этот момент из двери подъезда появилась Симочка. Она была в брючках, которые шутя называла «Не бей лежачего». Несмотря на ярко выраженную кривоногость, Симочка обожала носить штаны в обтяжку.
— Эй! — окликнула я ее. — Счастливо тебе!
* * *Мое пожелание не принесло Симочке счастья. Вечером того же дня ее истерзанное тело нашли за гаражами местные алкоголики.
Возвращаясь с работы, я еще издали увидела людей, сбившихся в кучку возле подъезда. Почему-то я подумала, будто что-то случилось с моей квартирой. Или ее подожгли, или обворовали. Я прибавила шагу, хотя ноги стали ватными. Увидев меня, соседи повернули в мою сторону хмурые, испуганные лица.
— Горе-то какое, Маришенька! — воскликнула Надежда Петровна с четвертого этажа. — Опять этот маньяк, гореть ему в аду!
— Кого-то убили? — внезапно севшим голосом спросила я.
— Серафиму Круглову! Задушил ее гад ползучий, — запричитала она. — Страшно-то как!
Дочери Надежды Петровны только-только исполнилось семнадцать лет, и она всегда возвращалась из балетной школы поздно вечером. Встречать ее было некому.
Симочка мертва! Я покачнулась и, кажется, стала медленно оседать на землю. Соседи взяли меня под руки и довели до скамейки. Я обхватила голову руками и замерла в неподвижности. Боялась, что, если пошевелюсь, меня просто разорвет на кусочки от горя. Я смутно осознавала, что несчастье каким-то образом связано со мной, но мозг в тот момент отказывался работать в полную силу.
Как и всем остальным жильцам подъезда, мне пришлось отвечать на вопросы милиции. Да, я видела Серафиму сегодня утром. Она вышла из подъезда и направилась в сторону шоссе. Да, я помню, во что она была одета. Была ли при ней сумочка? Была. Кожаная, итальянская, купленная на вещевом рынке «Динамо» за пятьдесят долларов. Серафима считала, что это роскошная вещь, и очень ею гордилась.
Оставшись наконец одна, я заперлась на все замки и решила напиться. Бутылка рябиновой настойки вполне для этого подходила. Я грубо отвинтила пробку, искорежив мягкий металл, налила полстакана пахучей жидкости и залпом выпила. Оторвавшись от стакана, почувствовала, что внутри у меня все дрожит. Уже через пять минут я рыдала, бросившись вниз лицом на кровать.
Было часа два ночи, когда, умывшись, я съела кусок холодного вареного мяса и выпила еще полстакана настойки. Только тогда меня осенило, что в момент нападения у Симочки была кассета с записью, которую я сделала накануне.
