Татьяна Луганцева - Сердце разбитой кометы
– Что-то ты нехорошо выглядишь, – обратилась к ней домработница. – Не заболела? Ночью-то визжала задорно!
– Тетя Света! – с укоризной посмотрел на нее Трофим. – Границы не переходите.
– Так все ж свои! – всплеснула она руками, подмигивая Трофиму.
Рита звонко рассмеялась:
– Всё правильно, тетя Светочка! Трофим у нас такой! Он любую заставит летать! – И она подмигнула Антонине, чем ввергла Тоню в еще больший шок.
«Семейство маньяков-извращенцев», – подумала Тоня. А что еще ей могло прийти в голову в этот момент?
– Извините, я пойду. – И Тоня робко привстала.
– Чего так? – удивилась домработница.
– Мне пора, – каким-то не своим голосом сказала Тоня, но тут внезапно подавилась последним куском пирожка, проглоченным всухомятку, и начала задыхаться.
– Тоня! – первым вскочил Трофим, как всегда, готовый прийти на помощь.
– Прикидывается… – предположила его «кудряшка».
– Ой, я же в пирожок монетку на счастье запекла… Кому достанется, – побледнела домработница, медленно оседая на стул. – Я же не думала, что такими кусками заглатывать кто-то будет…
– Ну, тетя Света, это же не только зуб сломать можно, но и жизни лишиться! – зарычал Трофим и принялся нещадно стучать по хлипкой спине Антонины.
Тоня всхлипнула, выплюнула на пол кусочек пирога с металлическим предметом и истошно завопила:
– Оставьте меня!
Все вздрогнули и уставились на синюшное лицо Антонины.
– Может быть, воды? – предложил Трофим.
– Спасибо, не надо, – хрипло ответила Тоня, пятясь задом к выходу.
– Ты монетку-то возьми, она тебе досталась… на счастье, – робко пискнула тетя Света.
– Мне такого счастья не надо, – отрезала Тоня и быстренько выскочила в коридор.
Трофим нагнал ее уже на улице.
– Ты чего так сорвалась? Я хотел предложить прошвырнуться куда-нибудь.
– Мне надо, у меня дела, – залепетала Тоня, не сбавляя шагу.
– Что-то не так? – расстроился Трофим.
Она посмотрела на него, по ее щекам текли слезы.
– Да что с тобой? – совершенно искренне изумился Трофим. – Мне было хорошо с тобой, спасибо за потрясающую ночь. Я же ничего не успел сказать!
– У тебя много таких, как я? – прямо спросила Тоня.
– В смысле?
– Много женщин, с которыми ты спишь? – пояснила Антонина.
– Женщин? – переспросил Трофим, как-то сразу давая понять, что это не самое главное в его жизни. – Да, у меня много женщин, и всегда так было, и всегда так будет.
– Это твое хобби?
– Это моя жизнь, и что в этом предосудительного? Я всегда честно об этом говорю. Я свободный человек, и в интимных отношениях тоже. Меня не надо загонять ни в какие рамки. Но я не обижу тебя.
– Ты уже обидел…
– Чем?
Антонина посмотрела ему прямо в глаза.
– Я все поняла… про твою жизнь, ты прав, так веселее…
– Я позвоню? – спросил он.
– Я думаю, не стоит, – совершенно серьезно ответила она.
И тут Трофим растерялся.
– Мне было хорошо с тобой, правда, я бы продолжил, – сказал он, – но настаивать не буду, это твое решение.
– Да, мое… Я так не привыкла, извини. Я сама пришла к тебе, получила, что хотела, и тебя ни в чем не виню. Буду вспоминать тебя с благодарностью. Ты если и не спасешь все человечество, то меня уже спас, это точно. Поэтому ни о каких обидах и речи не может идти, но и о дальнейших встречах тоже. Прости, дорогой. – Она поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. – Прощай. – И она быстро пошла прочь.
Тоня так разволновалась, что даже не слышала, как бьется ее сердце, словно оно осталось в его квартире на блюдечке с голубой каемочкой, и эта прожорливая девушка Рита уже вонзила в него вилку.
После этой встречи Антонина двое суток сидела дома с ноутбуком и пыталась работать над сценарием. Именно пыталась, потому что работа продвигалась крайне медленно. Она просто вымучивала из себя текст. Да что там текст! Каждая буква давалась с трудом. О чем бы ни думала Тоня, мысли снова и снова возвращались к Трофиму. Как в одном человеке могла сочетаться страсть, нежность и такая отстраненность и холодность одновременно? Удивлялась она и на саму себя. Как ее угораздило так вляпаться?
Трофим несколько раз звонил ей, но Тоня не брала трубку, а потом и вовсе выключила телефон в надежде, что Трофим наконец-таки поймет, что она не хочет с ним больше общаться.
Однажды вечером в ее квартире, в старом доме еще дореволюционной постройки, погас свет.
– Вот тебе привет! – расстроилась она, понимая, что в ее богемной развалюхе – а-ля памятник архитектуры – снова выбило пробки. Жили в этом доме в основном люди преклонного возраста, поэтому Антонина, как самая молодая жиличка, быстренько вышла в темный коридор со свечкой в красивом латунном подсвечнике, напоминающем фонарь. И на пустующей лестничной клетке столкнулась нос к носу с высоким мужчиной, лицо которого ей показалось смутно знакомым. Антонина испугалась и вскрикнула. Бледный мужчина с длинными волосами, да еще подсвеченный свечой снизу, выглядел ужасающе.
– Тише-тише! Вы не помните меня? Я – Никита, друг Трофима. Мы виделись в психушке… – быстро проговорил мужчина.
И Тоня конечно же его узнала.
– Да, я вас помню. Что вы тут делаете? – удивилась она.
– Я к вам! Не поверите. Знаешь, я на «ты» буду. Не умею на «вы». К тебе я… – Он откинул прядку волос со лба.
– Проходи, – пожала плечами Антонина. – Только я сейчас пробки посмотрю.
– Сам посмотрю, я же мужчина. Покажи, где щиток, – не очень уверенно предложил Никита.
Удивительно, но после его вмешательства свет вспыхнул, и они вернулись в квартиру Антонины.
– Вот как, оказывается, живет известная сценаристка, – хмыкнул Никита, осмотревшись по сторонам.
Квартира Антонины была очень современной: минимум мебели и максимум открытого пространства. Дело в том, что у Тони случались приступы астмы, и она не могла жить в тесно заставленной, пыльной квартире. По этой же причине у нее не было скатертей, штор, ковров и прочего декоративного текстиля. Многочисленные книги были запрятаны в книжный шкаф со стеклянными дверцами.
Во взгляде Никиты читалось полное недоумение. Не так он представлял себе жилище гламурной писательницы-домоседки.
– Словно казарма… А где милые женские пустячки? Какие-нибудь шкатулочки, фарфоровые собачки, вазочки, фотки в рамочках?
– Шкатулочки? А ты не грабитель часом? Шучу… Располагайся где хочешь. А ведь я тебя где-то видела помимо больницы, – нахмурилась Антонина.
– Я достаточно известный художник Никита Валерьевич Прохоров, – склонил он голову.
– Точно! Художник! Но я знаю тебя не по работам, извини. Читала статью о твоем браке и разводе с самой красивой актрисой российского кино Оксаной Пепел, – сказала Антонина. – У меня память хорошая на статейный мусор… Ой, извини, я не именно твой брак имела в виду, а вообще все эти сплетни…
– Я не обижаюсь. Что было, то было, – согласился Никита. – Да и разводов у меня несколько. У нас с Оксаной, впрочем, как и с другими моими бывшими женами, сохранились дружеские отношения. Я неплохой парень!
– У вашего друга, видимо, тоже такой же прекрасный характер, он тоже остается в прекрасных отношениях со всеми, с кем спит, – сказала Тоня, предлагая гостю шоколадные конфеты. Руки у нее дрожали от снова охватившего ее гнева.
– Ты сейчас о ком? О Трофиме? – засмеялся Никита. – Тоже тебя соблазнил?
Антонина покраснела.
– Точно? Уже охмурил? Переспали? И что? То-то он о тебе как-то странно высказывался. Я сразу почувствовал…
– Я не хочу говорить об этом, – сухо отрезала Тоня. – Зачем пришел?
– Нет, ты подожди… Ты обижена на него? Это была ошибка? – допытывался Никита.
– Нет. Скорее, горький опыт, – ответила она. – Чай? Кофе?
– Я со своим, – ответил Никита, доставая из сумки бутылку дорогого шампанского.
– Ого! Хорошо, принесу фужеры! Ощущение, что ты пришел на свидание, – улыбнулась Антонина.
– Сам себя поймал на такой мысли, да всю жизнь так и делаю. Вся жизнь – сплошное свидание!
– Хорошо вам! Такой мужчина-праздник!
– Нет, мужчина-праздник у нас Трофим. С ним его подружкам очень комфортно, весело, легко.
– Я заметила. Но, видимо, у меня плохой характер, раз я не вписалась в этот «милый хоровод», – вздохнула Тоня, ставя фужеры на стол.
– Ты другая, обычно рядом с ним несколько иные девушки, – задумался Никита.
– Уж какая родилась…
Никита открыл бутылку, и золотистая пенная жидкость полилась по стенкам фужеров.
– Давай за нас! – предложил Никита. – За пациентов психиатрической больницы! Хотя обычно в таких случаях говорят – за знакомство! Но мы ведь там и познакомились…
– Давай, – согласилась Антонина. – Я смотрю, тебя впечатлило, что ты побывал пациентом этой больницы.
– Я плохо что помню, если честно. Умеют они мозги мутить.
– А у меня, боюсь, осложнения появились, – ответила Антонина, пробуя на вкус легкий напиток с игривыми пузырьками.