Дарья Донцова - Бенефис мартовской кошки
Сан Саныч расхохотался:
– Ну, милая. И где вы его откопали, со светлой ручкой?
Я принялась самозабвенно врать. Жила в коммунальной квартире, соседом был страшно противный, занудный дядька, бывший полковник КГБ. Однажды, напившись, дедок разболтался, сообщил, что долгие годы служил палачом, тем самым человеком, который приводил в действие приговоры, короче говоря, расстреливал преступников.
– Я тот, кто отправил на небеса самого Берию, – расхвастался он.
Естественно, я ему не поверила. Тогда полковник сбегал в свою комнату, принес пистолет и торжественно заявил:
– Смотри, вот из этого «питона» я и хлопнул начальника. Цены данному оружию нет.
– Почему? – удивилась я.
– Так коллекционеры с руками оторвут.
Короче говоря, я уговорила его продать мне «питон» на черный день, мне показалось, что хорошо вкладываю свои деньги. К сожалению, тяжелые времена наступили намного раньше, чем я рассчитывала, вот теперь приходится расставаться с раритетом.
Помолчав немного, я добавила:
– Если сами не интересуетесь ничем подобным, может, подскажете кого из молодых, кто собирает коллекцию? Вот Олег Назаров обронил, что есть какой-то парень, живет в загородном доме вместе с матерью по имени Даша. Вроде он вообще все подряд скупает…
Модестов вытащил из кармана бархатный мешочек, выудил оттуда трубку, потянулся к железной ярко-красной банке и спросил:
– Если закурю, вам это не помешает?
– Бога ради, – ответила я и вытащила «Голуаз».
Брови Сан Саныча взметнулись вверх.
– Однако у вас не дамское курево.
– Как-то привыкла к этим сигаретам.
– Мои знакомые в основном балуются ментоловыми.
Я усмехнулась:
– Попробовала как-то, давным-давно, «Салем». Честно говоря, не пошло. Сложилось впечатление, что пытаюсь курить жвачку, все-таки табак должен быть похож на табак. Ну к чему ароматизировать его, допустим, запахом виски? По мне, так лучше выкурить хорошую сигарету и опрокинуть рюмочку.
Модестов улыбнулся:
– Вот тут я с вами совершенно согласен. А как относитесь к чаю со всяческими добавками? Знаете, лимонный, персиковый…
Я скорчилась:
– Отрава. Чай должен иметь, простите за тавтологию, чайный вкус. Даже самый отвратительный натуральный лист, тот, который растет у подножия куста, намного лучше элитного сорта «с запахом».
– А что? – удивился Модестов. – Те листочки, которые расположены у корней, плохие?
– Их никто не собирает, – пояснила я, – срывают только верхушки, максимум четыре листика, хотя на самом деле положено два.
– И сколько вам денег надо? – неожиданно спросил Модестов.
От неожиданности я сморозила глупость:
– Вообще-то десять тысяч долларов, но «питон» стоит дороже.
Сан Саныч захлопнул книжку:
– Дорогая моя, ваш револьвер стоит копейки.
– Вы с ума сошли, – подскочила я, изображая полное негодование, – из него убили Берию! Если сами не хотите купить, дайте мне координаты молодого человека с мамой Дашей.
Модестов преспокойно раскурил трубку:
– У вас никто не купит этот пистолет.
– Почему?
– Деточка, вы хорошо знаете историю?
– Ну, не слишком…
– Оно и видно. В каком году был расстрелян Берия? Помните? Хотя вас, скорей всего, еще не было на свете. Вы явно не знаете ничего, связанного с «отцом народов» – Сталиным.
Вот тут Сан Саныч не прав. Я просто отлично выгляжу.
Хорошо помню, как мы с бабушкой едем по эскалатору вверх, кажется, это выход со станции «Новокузнецкая». Мне лет пять, может, чуть меньше. Я стою, задрав голову, наблюдая, как быстро приближается потолок верхнего вестибюля. Наконец ноги сходят с чудо-лестницы на гранитный пол, а перед глазами предстает картина: на фоне ярко-красного знамени мужское лицо с усами.
– Кто это, бабушка? – спрашиваю я.
Фася, ничего не отвечая, вытаскивает меня на улицу и там, одергивая пальтишко, шепотом сообщает:
– Сталин, ирод проклятущий, столько народу погубил, чтоб ему на том свете гореть в аду. Везде портреты посшибали, а про этот забыли небось. Ты больше так не кричи, если где еще эту морду увидишь, лучше шепотком, тихонечко поинтересуйся.
– Почему? – удивилась я.
– На всякий случай, – отвечает Афанасия, – уж поверь мне, не стоит вопить…
– Так в каком году расстреляли Берию? – повторил Модестов.
– Кажется, в 64-м.
– Ну, милая, вы и хватили! В 1953-м.
– И что из этого? Какая разница.
– Ох, молодежь, – покачал головой Сан Саныч, – вам не понять, что испытали люди моего возраста, узнавшие о смерти Лаврентия Павловича. Была такая песенка: «Цветет в Тбилиси алыча не для Лаврентий Палыча, а для Климент Ефремыча и для Никит Сергеича…» Понимаете, о ком речь?
– В общем, да. Никита Сергеевич Хрущев и Климент Ефремович Ворошилов, только какое отношение они имеют к моему пистолету?
– Деточка, вас обманули. Берия расстрелян в 1953 году, а пистолет «питон» появился тоже в 1953-м. Понимаете, кисонька? Наши органы в то время использовали отечественные модели, уж точно не «питон». Сосед воспользовался вашей наивностью и продал втридорога самую обычную вещь.
Я удрученно молчала. Кажется, придумала не слишком хороший повод для встречи с коллекционером.
– Если, конечно, он был, – неожиданно добавил Сан Саныч. – Хотите кофе?
– Да, спасибо, только я не поняла, что вы имеете в виду?
– Кофе, такой напиток, который любят во многих странах, неужели никогда не слышали? – ехидно прищурился Сан Саныч.
– Я не об этом. Что значит «если он был»?
– А был ли мальчик, – протянул Модестов, включая кофеварку.
– Произведения Горького я читала, – обозлилась я, – хоть и не люблю буревестника революции, а фразу про мальчика помню. Перестаньте говорить загадками.
– Ангел мой, – спокойно сообщил Сан Саныч, – уж извините, но у меня сложилось впечатление: пистолета у вас никакого нет, соседа тоже.
– Зачем тогда я сюда пришла? – попыталась я сопротивляться.
Скульптор поставил на стол чашки:
– А вот это, душенька, надеюсь, вы сейчас расскажите. Не томите старика, знаете, с возрастом я стал жутко любопытен. Ей-богу, не засну, пока не пойму, зачем вас Олег сюда прислал.
Я отхлебнула прекрасно сваренный кофе и неожиданно сказала:
– Очень нужен адрес этого парня из загородного дома.
– Ради такой ерунды придумали целую историю и потратили деньги на энциклопедию?
– Книгу я взяла из дома, – на всякий случай соврала я.
Модестов хмыкнул:
– Милая, сегодня не ваш день. Видите, вот тут, между первой и второй страницами, лежит чек. На нем четко пробито нынешнее число и время покупки.
Черт возьми, этому Модестову следует не скульптуры лепить, а в ФСБ работать.
– Ну так как, ангел мой?
Я набрала полную грудь воздуха:
– Понимаете, меня обвиняют в убийстве.
Глава 11
Модестов молчал, слушая меня, только изредка покачивал головой. Потом поинтересовался:
– А что он собирает?
Я пожала плечами:
– Все.
– Так не бывает.
– Ну не знаю тогда.
– Ладно, посидите спокойно.
Достав из ящика буфета пухлую растрепанную книжку, Сан Саныч схватился за телефон.
– Слышишь, Николай, кто у нас…
Переговоры затянулись. От тоски я принялась разглядывать скульптуры и пришла к выводу, что дамы моей субтильной конституции не по душе Модестову. Все его «венеры» и «нимфы» были полногруды, толстозады и стояли на крепких, поленообразных ногах. Примерно через час Сан Саныч удовлетворенно сказал:
– Ну что ж, кажется, нашел. Есть у нас один богатый молодой идиот, хватающий абсолютно все. На мой взгляд, у него не коллекция, а кошмар, но, в конце концов, каждый живет как хочет.
– Адрес! – закричала я. – Дайте скорей!
– Коттеджный поселок Беляево.
– Где же такой?
– Погодите, – отмахнулся Модестов, – сейчас все узнаем.
И он быстро набрал номер.
– Арсения можно? Добрый день, вас беспокоит…
Слушая неторопливую, подчеркнуто интеллигентную речь Сан Саныча, я тряслась от нетерпения. Наконец переговоры завершились.
– Значит, так, душенька. Арсений Петров проживает в поселке, расположенном на двадцатом километре Киевского шоссе. В отношении маменьки, сами понимаете, было бы неудобно спрашивать, но тут господь помог. Это она подошла к телефону. Сначала сказала, что сын на работе, и собралась отсоединиться, но, когда услышала мое имя, заинтересовалась. Знайте, в среде коллекционеров оружия фамилия Модестов на слуху. В общем, все устроилось наилучшим образом. У этого Арсения скоро день рождения, и мать не прочь купить для него игрушечку, вот и встретитесь завтра, в час дня, в кафе «Манеръ», оно находится…
– Знаю, в подземном комплексе «Охотный Ряд» на Манежной площади.
– Вот и чудненько. Теперь погодите.
Сан Саныч встал и вышел. Минут через пять он вернулся, держа в руках коробочку.
– Смотрите, что это?
