Дарья Донцова - Штамп на сердце женщины-вамп
Локтев положил на стол кредитку.
– Вместе удобнее, больше уверенности. Чую, с этим медальоном что-то не так. Веет ароматом эксклюзива.
У меня иссякло терпение:
– Наслаждайся запахами в одиночестве.
– Эй, эй, – зашумел Андрей. – Девушка, рассчитайте меня поскорей, Дашенция, погоди.
– Ща, – лениво ответила официантка и медленно побрела к столику.
Я же развернулась и быстрым шагом отправилась на подземную парковку.
* * *Около шести вечера раздался звонок домофона.
– Уже лечу, – крикнула Людмила. – Не вовремя люди притопали, бланшетка опадет! Надо же было притащиться, когда я ее яичным белком обмазываю.
– Занимайтесь пирогом, – сказала я, пошла в холл, открыла дверь и увидела Марфу с распухшим носом. За девочкой возвышался Геннадий Борисович с огромной коробкой швейцарского шоколада в руках.
– Вам худеть не надо, можете со спокойной совестью лакомиться чем угодно, – сказал бизнесмен, подавая мне конфеты. – В России такие не купить, прямиком из Женевы прилетели. Можно зайти? Марфа хочет вам кое-что сказать.
Если гость принес сладкое, правила приличия требуют позвать его к столу. Вести светскую беседу не хотелось, но куда деваться?
– С удовольствием угощу вас чаем. Не против устроиться на веранде? Погода теплая, совсем не майская, – предложила я.
– Да, да, – подхватил Геннадий, – сегодня просто июль на дворе.
– Зато зима удалась, сначала, правда, была теплой, а потом снегом засыпало, – поддержала я светскую беседу.
Разговаривая ни о чем, мы уселись за круглый плетеный стол, я открыла коробку подаренных конфет, восхитилась их видом и ароматом. Люся наполнила чашки, не пролив ни капли. Геннадий взял ложечку, положил сахар, и повисла тишина. Животрепещущая тема вечно плохой, даже если она хорошая, московской погоды иссякла.
– Думаю, пора перейти к основной части нашего визита, – объявил Геннадий Борисович. – Марфа!
– Да, дяденька, – шмыгнула распухшим носом та.
– Начинай, – велел Демидов.
Девочка всхлипнула.
– Катька придумала, а мне расхлебывать.
– Не канючь, – оборвал ее Геннадий. – Если нагадила, будь готова, что придется отвечать. Хочешь в закрытый пансион попасть? Для детей с уголовными наклонностями?
– Нет, нет, нет, – затряслась Марфа, – туда не хочу.
– Послушаю, как ты перед соседкой повинишься, и решу, оставлять тебя дома или на перевоспитание отправить, – прорычал Геннадий.
Марфа вскочила и начала рассказ. Девочка говорила путано, иногда из ее рта привычно выскакивали грубые слова. Тогда она опускала голову и извинялась за нецензурщину. В конце концов у меня сложилась ясная картина произошедшего.
До покупки особняка в Ложкине Демидовы жили в поселке Калина, расположенном неподалеку. Марфа и ее брат Никита ходят в школу, которая находится вблизи Калины, туда ездят дети со всей округи. Катя Федорова учится вместе с Марфой. После переезда в Ложкино дети Демидовых не поменяли гимназию, никакой необходимости в этом не было. Ложкино от Калины находится на расстоянии нескольких километров, на занятия можно на велосипеде ездить, но детей забирает автобус.
В элитную гимназию заказан вход детям не только из малоимущих, но даже из среднеобеспеченных семей. Отдавать каждый месяц кругленькую сумму не всем по карману. Однако за партами сидят несколько ребят, чьи родители считают каждую копейку и с трудом дотягивают от аванса до зарплаты. Очутились эти дети в пафосном месте лишь потому, что обладают отличными знаниями по всем предметам, выиграли кучу олимпиад, конкурсов и стали участниками программы «Талантливому ребенку – достойное образование». В каждом классе сидит по одному «египтянину», так небогатых отличников называют отпрыски олигархов. Почему такая кличка? Эти ребята, как древние египтяне, строившие пирамиды, не знают отдыха, с утра до обеда работают в классах, затем корпят в библиотеках или бегут на заседания кружков, научных секций. Среди обеспеченных детей тоже есть отличники, но их не дразнят, потому что они свои, их привозят личные шоферы, у них брендовая одежда, летом они улетают отдыхать в родительские дома на побережьях иностранных морей. В общем, от остального стада местных тинейджеров эту золотую молодежь отличает только стремление получать пятерки. А вот Марфа искренне не понимает, что за интерес корпеть над учебниками. Все равно родители устроят тебя в любой университет на платной основе. Иногда мать Демидовой, возмущенная плохими отметками в ее дневнике, набрасывается на дочь с криком:
– Выгонят тебя из гимназии со справкой, даже пальцем не пошевелю, чтобы лентяйку в институт взяли. Улицы мести будешь, станешь жить на зарплату дворника. Заплачешь тогда, да поздно будет. Посмотри на Никитку, вот с кого пример брать надо.
Когда Флора начинает ее ругать, дочь старательно изображает раскаяние, страх; клянется матери всегда делать домашние задания, обещает прямо сейчас, вот с этой минуты, взяться за ум, плачет, умоляет простить ее за неуспеваемость. Но это все спектакль. Марфа прекрасно понимает: карьера дворника ей не грозит. К сожалению, Филипп, ее двоюродный брат, член сообщества зубрил, он вечно сидит с толстыми книгами в обнимку. Филиппа все жалеют, сначала его хвалили за отличную учебу в школе, в институте, а теперь ему поют дифирамбы за прекрасную работу на компе. А что еще делать горбуну, который еле-еле передвигается без коляски? Его на вечеринках не ждут. Увы, и родной брат Марфы Никита из той же стаи, у него с первого класса в дневнике ни одной четверки. Думаете, Филипп, который намного старше Никиты, помогает младшему брату? А Кит уважает Фила за его занятия? Как бы не так! Они терпеть друг друга не могут, постоянно выясняют, кто умнее, роднит их только презрение к Марфе, которую оба прямо в глаза, правда убедившись, что поблизости нет никого из взрослых, обзывают тупой жабой. А девочка платит им глубокой нелюбовью. Живущие в одном доме представители младшего поколения Демидовых ссорятся постоянно, делают друг другу гадости. Марфа устала от братьев, она отчаянно завидовала лучшей подруге Кате, потому что та у матери одна, впрочем, это был не единственный повод для не самого светлого чувства.
Думая иногда по ночам, как Кате повезло, Марфа рыдала в подушку. Ну почему ей не досталась такая мать, как Вика?
Глава 12
Почему Марфе нравилась старшая Федорова? Чтобы получить ответ на этот вопрос, надо знать, как отвратительно относится к Марфе родная мать. Флора не разрешает ей ходить по ночам в клубы, не пускает на веселые вечеринки, покупает дочери дурацкую одежду. Ну разве сейчас носят жуткие платья длиной ниже колена? В модных журналах советуют короткие юбки, яркий макияж, красивые стрижки. А Марфу заставляют заплетать волосы в косы, запрещают пользоваться косметикой. По мнению Флоры, дочери следует утром идти в школу, после уроков в спортивную секцию, затем на занятия к репетитору, вечером Марфе нужно делать уроки и читать книги, которые даст мать. В Интернет ей разрешают заходить только для того, чтобы найти там что-то для учебы, отец установил на ноутбук какую-то хрень, она блокирует все интересное. А телефон у Марфы из каменного века, он не может подключиться к Сети. Да девочку все ненавидят! Мария Ивановна постоянно делает ей замечания. Другая бабушка, Олеся Николаевна, ведет ее каждое воскресенье утром на литургию. Марфе не удается выспаться, приходится вставать в шесть утра, чтобы тащиться в церковь и стоять там истуканом, не понимая ни слова из того, что талдычит священник. Отец непрерывно требует дневник и орет. В гости к себе Марфа никого не зовет, она пыталась приглашать ребят, но кому понравится, если в момент, когда вы с приятелями разговариваете на важные темы, появляется Флора и объявляет: «Двадцать часов натикало. Всем пора по домам, завтра в школу, пора ложиться спать».
Оправляться в восемь в кровать? Да над Марфой после того, как Оля Родионова рассказала, как ее мать Демидовой из своего дома выперла, потешался весь класс. А еще Марфе не дают денег ни копейки. Геннадий Борисович заявляет:
– Рубли не просят, а зарабатывают. Хочешь получить энную сумму? Отлично, заплачу тебе, но сначала изволь потрудиться. Можешь приходить на производство, поставлю тебя уборщицей, пятнадцать тысяч в месяц твои.
Марфа объяснила дяде, что она учится в школе, где взять время на мытье полов? Но Геннадий Борисович не пожалел племянницу:
– Утром можешь цех мыть. Уроки у тебя начинаются в девять. Если к шести придешь на работу, до восьми отдраишь помещение и успеешь к первому уроку.
Марфа решила, что дядя над ней издевается. Ехать четыре километра до села Зайцево? Возюкать шваброй по плитке, а затем нестись в школу? И все это за жалкие пятнадцать тысяч в месяц, на которые ничего хорошего не купишь?
