Мой дедушка – частный детектив - Кониси Масатеру

– Угу.

– В таком случае в только что изложенном сюжете появляется значительная неувязка. А именно… – глаза деда блеснули из-под свисающей челки. – Почему хозяйка, несмотря на риск, связанный с наплывом посетителей-мужчин, выбрала местом разговора с «Клайдом» именно мужской туалет? Вот в этом и неувязка.

– И правда!

Каэдэ наконец сообразила, к чему клонит дед.

– Пожалуй, я могу понять хозяйку, если поставлю себя на ее место. Кухня с обилием холодного оружия исключена, и если хозяйка намеревалась поскорее закончить разговор и выпроводить «Клайда», местом для этого разговора должно было стать помещение перед туалетными кабинками или, на худой конец, женский туалет. По-моему, мужской туалет – наименее вероятный выбор.

– О том и речь. Так что посмотрим еще раз, что произошло в течение свободных трех минут. Сначала примерно без десяти десять на входе в идзакаю появился «Клайд». Хозяйка подала ему знак глазами, призывая следовать в туалет, – до сих пор все идет так, как уже говорилось. Но их разговор состоялся не в одной из кабинок, а в помещении перед ними. Очень скоро он перерос в бурную ссору, «Клайд» сначала душил хозяйку, потом выхватил нож и, видимо, попытался нанести им удар. Как раз в этот момент вошел «Н». Спасая хозяйку, он выхватил у «Клайда» нож, но, не сумев вовремя остановиться, ударил его этим ножом в спину.

– Да, соглашусь. Мне кажется, разъяренному «Клайду» хозяйка была не соперницей.

Дед добавил, подняв указательный палец:

– Если бы убийцей была хозяйка, удар ножом, когда они сцепились, пришелся бы ее противнику в живот. Сам факт удара в спину недвусмысленно указывает, что преступление совершил не кто-нибудь, а третий, то есть «Н».

Вот то-то же!

– В то время «Клайд» был еще жив. Но, видимо, рана оказалась смертельной. Если нож останется торчать глубоко в животе или в спине, раненый вряд ли выживет. Однако в тот момент ни хозяйке, ни «Н» в голову не приходило, что «Клайд» умрет. Схватив за руку «Клайда», который стонал и бранился, хозяйка сразу потащила его в женский туалет. В этом случае риск, что их застанут и поднимут шум, был гораздо ниже, чем если бы она привела раненого в мужской. «“Н”-сан, вы уж извините. Поверьте, я сама окажу ему помощь! В крайнем случае вызову скорую!» – сказала она ему через плечо, и он вернулся на свое место. А хозяйка тем временем принялась спрашивать «Клайда»: «Ты как? Скорую вызвать?» – но он вновь впал в ярость и попытался прикончить ее. Нож, по-прежнему торчащий в теле, закупоривал рану, поэтому внешние признаки кровотечения пока отсутствовали. В панике хозяйка отскочила из кабинки в помещение перед ней. Увернувшись от «Клайда», который набросился на нее, как бешеный, она случайно втолкнула его в мужской туалет, дверь которого оставалась открытой. Торчащим из спины ножом он с такой силой ударился о бачок унитаза, что артерия была полностью рассечена.

– Вот как… Тогда-то хозяйка и заперла кабинку изнутри и сбежала, перебравшись через перегородку. Затем она спрятала вещи «Клайда» и свой передник в корзину для мусора и попыталась выйти в коридор…

– Вероятно, эти спонтанные действия были направлены не столько на спасение идзакаи, сколько на то, чтобы не доставить неприятностей «Н».

Тем временем «Н» в растрепанных чувствах вернулся за свой столик, забыв, зачем отходил, и закурил, чтобы хоть немного успокоиться. А когда Сики-кун спросил у него: «Туалет не занят?», «Н», бросив взгляд поверх его плеча, заметил вышедшую хозяйку. По мнению «Н», мужской туалет был определенно свободен, так что ему пришлось ответить: «Да, прошу… не занят». Но на самом же деле вследствие непредвиденных проблем в мужском туалете внезапно появился окровавленный труп. Естественно, «Н» неверно истолковал случившееся: «Хозяйка все-таки убила того человека». Потому-то он и выгораживает ее, продолжая хранить молчание. И до сих пор не знает, что преступник – он сам.

На лице деда возникло сложное выражение, не поддающееся описанию. Может, он высматривал в сиреневатом дыму сигареты добродушное лицо «Н», своего давнего знакомого по идзакае?

– Вижу, как «Н» по-прежнему молчит, сжимая кулаки под столом в комнате для допросов. Он дал себе слово постараться ничего не говорить, пока не приедет хозяйка идзакаи. И что бы она ни сказала, он готов подтвердить все ее показания. Но если хозяйка честно расскажет, как все произошло, ее признание не будет чистосердечным без упоминания о том, что удар ножом нанес «Н», не справившись с собой. В этом случае… угу-м, теперь вижу.

Дед нахмурил брови и снова начал вглядываться в сигаретный дым – с каждым мгновением все пристальнее.

Неужели…

Нет, это определенно было видение ближайшего будущего. Значит, порой на дымный экран проецируются даже картины того, что еще только предстоит.

– Хозяйка идзакаи вся в слезах… нет никаких сомнений в том, что именно она говорит: «Да, удар ножом нанес точно он, но ни в коем случае не умышленно. Он спасал меня!» Услышав это, «Н» произнесет свои привычные слова: «Обо мне не беспокойтесь». И тогда он впервые с уверенностью поймет свои истинные чувства к хозяйке. Он думал, что относится к ней, как к матери, а на самом деле она нравится ему как женщина. И он ее любит.

Это казалось понятным даже Каэдэ, неискушенной в любви. Видимо, период молчания стал для «Н» драгоценной возможностью осмыслить свое отношение к хозяйке идзакаи.

Каэдэ вновь задумалась.

Как расценит преступные действия «Н» полиция? Могут ли они считаться предпринятыми в целях самозащиты? Как будет истолковано поведение хозяйки идзакаи? Так или иначе, Каэдэ хотелось верить, что новый путь обоих будет озарен светом их доброты.

Немного погодя огонек «голуаз», тлеющего в пепельнице, погас.

Дед уставился в чашку с кофе и на этот раз пробормотал совсем другим, сонным голосом:

– Каэдэ, ты не передашь мне палочки? Здешнему никоми из потрохов в самом деле нет равных.

Каэдэ вновь отозвалась мысленно: «Дедушка, извини, что я никуда тебя не вожу».

И она решила: если та идзакая снова откроется, при случае она обязательно сходит туда вместе с дедом.

Глава 3. Исчезновение в бассейне

Наверное, все дело было в продолжающейся реновации.

Теперь, когда перед станцией Симо-Китадзава не осталось никакой захламленности, характерную прелесть района, про которую дед говорил, что «именно неупорядоченностью он и хорош», сразу уловить не удалось. Но при виде толпы молодежи с совершенно серьезными, без тени насмешки лицами внимательно наблюдающей за двумя уличными артистами в специфических позах «конго рикиси» – божеств-хранителей Будды, застывших в полной неподвижности, Каэдэ наконец поняла, что она в «Симокита».

Маленький театр находился рядом с бывшим давнишним кинотеатром, ныне фитнес-клубом. На уличном стенде толстенным маркером было написано нечто странное: «Театральная труппа “Аокона”[7] каждые три месяца дает веселое представление “Автор – это вы, том 3”».

Хм.

«Автор – это вы» – что бы это значило? Но поскольку том указан уже третий, по крайней мере это представление постоянного репертуара хотя бы отчасти вызывает интерес у публики.

Каэдэ спустилась по лестнице, принюхиваясь к запаху масла из соседней закусочной, где подавали караагэ, и ей навстречу вышла красноволосая администратор с улыбкой, от которой на щеках появлялись ямочки, и возгласом: «Добро пожаловать!» Ее ярко-алая помада, гармонирующая с оттенком волос, выглядела впечатляюще.

«Может, она и не из числа актеров, но то, что принадлежит к миру театра, сразу видно», – подумала Каэдэ.

– Вот, пожалуйста, – администратор вручила Каэдэ лист бумаги и карандаш.

«Бланк анкеты? Ладно… испишу весь лист сплошь».

Ответом на ее воодушевленную мысль стали неожиданные слова:

– Это бланк сценария. Их соберут за пятнадцать минут до начала спектакля, так что будьте добры, заполните свой к тому времени.