Клинок флибустьера - Наталья Николаевна Александрова
Похоже, сегодня все решили ее удивлять. Даже этот странный конверт.
В конверте был один-единственный лист чистой белой бумаги. Обычной бумаги для принтера.
Мила осмотрела его с одной стороны, с другой, даже посмотрела на свет — на нем ничего не было.
— Это что — все? — спросила Клава, наблюдавшая за ней с нескрываемым интересом.
— Все.
— И от кого это письмо?
— Судя по почерку, от мужа.
— Вот козел!
Мила не стала спорить.
Она еще раз внимательно осмотрела конверт — в отличие от листа внутри, на нем хоть что-то было: адрес, написанный рукой Павла, и яркая цветная марка, наклеенная в уголке.
На марке был изображен солидный мужчина в черном бархатном камзоле, с маленькой аккуратной бородкой и кружевным воротником. На боку у него висела шпага.
Надпись в нижнем краю марки гласила: «Сэр Френсис Дрейк».
— А это кто такой? — с любопытством спросила Клава.
— Понятия не имею.
В это время к их столику подошла официантка.
Клава сделала заказ, но, как только та отошла, вскочила, как подброшенная пружиной:
— Слушай, пока они не принесли еду, я сбегаю быстренько в салон связи, вон он, прямо против входа. У меня что-то с утра телефон барахлит…
Мила пожала плечами и проводила Клаву взглядом.
Все же как-то странно она сегодня себя ведет…
Но мысли эти тут же ушли в сторону, потому что она снова уставилась на конверт. Судя по штампу, письмо было послано за два дня до той самой «черной» пятницы, когда муж заявил, что уходит от нее к другой женщине, чтобы начать с ней новую жизнь.
Мила вообще перестала что-либо понимать. Что почерк на конверте точно принадлежит мужу, она уверена. Но больше ни в чем.
Прошло минут десять, потом четверть часа — Клава все не возвращалась.
Официантка уже принесла заказ — салат для Милы и спагетти болоньезе для Клавы, а той все не было. Мила со вздохом отложила конверт и принялась за еду.
Наконец Клава появилась, с довольным видом уселась за стол и пояснила, хотя Мила ее ни о чем не спрашивала:
— Парень долго провозился, что-то там с батарейкой было.
Клава принялась за еду, однако не закончила и вдруг снова вскочила, бросив вилку:
— Ох, извини, мне нужно срочно выйти! Не волнуйся, я скоро, не сбегу! Я же помню, что ужин за мной!
Мила ничего не успела сказать, как Клавы уже и след простыл.
И как только она исчезла, в кафе торопливо вошел длинноволосый парень в белой рубашке, с бейджем сотовой компании на груди.
— Здесь девушка была, в розовом свитере, — обратился он к Миле, — я видел, она вроде с вами сидела…
— А в чем дело? — удивленно спросила Мила.
— Пирожкова ее фамилия… или как-то похоже…
— Как?
— Ох, неважно, это ведь личные данные, их ни в коем случае нельзя разглашать… короче, она у нас в салоне только что телефон купила… — продолжил парень.
— Купила? — переспросила Мила. — А мне она сказала…
— Да, купила, — продолжил парень, не дав ей договорить, — так вот, она мне дала пятитысячную купюру, я ей сдачи дал и обсчитался…
Он продемонстрировал Миле зажатую между пальцами новенькую купюру.
Мила невольно вспомнила, что точно такая же купюра лежала в ее тайнике, в коробке с прокладками… Ага, лежала, да теперь больше не лежит. Была, да сплыла…
Впрочем, все купюры похожи между собой, как все счастливые семьи, по словам классика.
— Она вышла, — проговорила Мила, как только в монологе парня возник зазор. — Она вышла, но скоро вернется. Я ей скажу, чтобы зашла к вам в салон.
— Да, скажите, пожалуйста. А то у меня касса не сойдется, неприятности будут…
Парень успокоился и удалился к себе в салон.
Прошло еще две или три минуты, Клава вернулась и проговорила, подходя к столу:
— Извини… такое дело, сама понимаешь…
Прежде чем сесть, она отодвинула стул, на котором лежала Милина сумка. Отодвинула так неловко, что сумка упала на пол и ее содержимое рассыпалось.
— Ох, какая же я неловкая! — покаянно проговорила Клава и опустилась на колени, собирая рассыпавшиеся мелочи.
Мила присоединилась к ней, подумав мимоходом, что вроде бы застегнула сумку…
Вдвоем они быстро все собрали, под конец Клава заглянула под стол и проговорила:
— Ты смотри, самое-то главное чуть не забыли… вон паспорт твой лежит!
И правда, Милин паспорт лежал за ножкой стола.
Мила подняла его, положила в сумку, застегнула ее и села на прежнее место.
И неожиданно для себя самой спросила:
— Клав, а как твоя фамилия?
— Капустина я, — ответила та, не задумываясь, и тут же спросила: — А тебе зачем?
— Да так, интересно просто… мы же теперь соседки, можно сказать — подруги. А фамилия, она, знаешь, о человеке много говорит.
— Ну и что тебе говорит моя фамилия? — фыркнула Клава. — Что у меня капусты много? Так вот, это неправда. Или, скажем, ты Рожкова. И что это значит?
— Что муж мне рожки наставил… — машинально произнесла Мила и тут же спросила: — А откуда ты знаешь мою фамилию?
— Так ты же сама сказала, — не моргнув глазом ответила Клава.
Мила что-то не помнила, чтобы называла соседке свою фамилию. Но спорить не стала, только опустила глаза, уставившись в тарелку.
Клава набросилась на еду, как будто сто лет не ела.
Мила тоже принялась за свой салат, но особого аппетита у нее не было.
Она ковырялась вилкой в тарелке и искоса посматривала на свою соседку.
Та удивительно ловко управлялась со спагетти при помощи вилки и ложки, как природная итальянка.
Мила невольно восхитилась, как красиво и аккуратно это у нее получается. Сама Мила так не умела, поэтому редко заказывала пасту в общественных
