Фредерик Дар - Это проклятое ремесло.

Подъехав к перекрестку поближе, я затормозил и оставил тачку с потушенными огнями на обочине. Тихонько выйдя из машины, я пополз по кювету в направлении проселочной дороги.

Я умею ползать, можете мне поверить, хотя это искусство. Я достиг ответвления дороги и стал пробираться вдоль изгороди, производя шума не больше, чем улитка, ползущая по взбитым сливкам. Оба недоноска пригнулись за капотом, держа оружие в руках. Эти ублюдки ждали меня, думая своими недоразвитыми мозгами колибри, что я появлюсь руки в брюки, насвистывая арию «Сердце красавицы».

Я обогнул изгородь, чтобы напасть с тыла... Самое трудное будет подползти к ним с другой стороны... К счастью, легкий ветерок шелестел листьями, заглушая мое скольжение. Я оцарапал ладонь о камень с острыми краями. Зажав его в руке, я продолжил продвижение. И уже подполз так близко, что должен был сдерживать дыхание.

Я занес руку. Парень, который держал пистолет, что-то почувствовал, обернулся и увидел меня. Он испустил дикий, но последний крик. Громко ухнув, я обрушил камень на его висок. Послышался противный звук лопнувшей тыквы. Ублюдок свалился замертво. Бессмысленно идти искать пластырь, чтобы починить его котелок — он получил сполна. Подобный удар мог бы оглушить целый пансион носорогов. Его приятель совершенно обалдел. Все, на что он был способен, это нажать на гашетку своего кухонного прибора.

Я бросился ему в ноги, он потерял равновесие и ударился о хромированную пробку радиатора, изображавшую крылатый нос корабля. Я вскочил. Он ударил меня сапогом и больно ушиб левое бедро. От боли я обезумел, схватил мерзавца за лацканы и угостил хорошим ударом кулака в челюсть. Из его носа пошла кровь... Я отвесил ему целую серию. Настоящая тряпка этот тип. Возможно, он чувствует себя молодцом, когда нападает на одинокую женщину, но против отважного мужчины имеет самый плачевный вид.

Я обрабатывал его до тех пор, пока не устал. В авто я погрузил просто мокрую тряпку, взял пистолет, который валялся на земле, и оставил труп и разряженный автомат. Пусть полиция сама разбирается во всем этом. Она будет теряться в догадках. Полиция всегда теряется в догадках.

Теперь я не знал, что же делать дальше. Обуреваемый желанием действовать, я решил вернуться в Берн. Это совершенное безумие, согласен. Но чем хуже, тем лучше...

На машине бандитов я развернулся. Тарантас был в столь жалком состоянии, что глупо было надеяться проехать незамеченным.

Живой убийца прикимарил. У меня хлопушка в кармане, и от этого я чувствую себя сильнее. Все, что мне сейчас нужно — это найти тихое местечко, чтобы поговорить по душам с этим типом. Но где найти такое место, скажите мне?

На обочине дороги в свете фар я увидел силуэт и узнал бедолагу-телефониста из «Гранд Кав». Он голосовал, дорогуша, в надежде встретить сочувствующую душу, которая доставила бы его в келью, где он смог бы оправиться от пережитых волнений, и которой он мог бы излить свои переживания. Я улыбнулся. Этой душой окажусь я. Вот он, столь желанный тихий уголок или, по крайней мере, человек, способный проводить меня туда. Я остановился около моего трусишки. Он подошел к дверце, чтобы поведать свою историю, узнал меня и стал задавать себе вопрос —не среда ли сегодня и все ли тела, погруженные в жидкость, действительно испытывают давление снизу? Я открыл дверцу.

— Да, это я. Возвращение Зорро, вторая серия. Вскакивай, мой зайчик, и не строй такую физиономию, у меня от нее сводит зубы.

Он покачал головой.

— Ммм, нет, я...

— Прыгай и поскорее!

Я немного повысил голос, и этого оказалось достаточно, чтобы его запугать. Он устроился в машине, но, влезая, заметил тело фрукта, валявшегося сзади.

— Но! Но...

— Приди в себя, мой великан! Ты видишь, эти господа хотели мне зла, но я выиграл...

Он совсем съежился и не произнес ни слова. Я медленно ехал по направлению к Берну. Навстречу прошла полицейская машина. Это все, что она смогла. Эти тетери едва не сцапали меня. Я вздохнул с облегчением.

— Где ты живешь? — спросил я своего соседа.

Он выдал название улицы, оканчивающееся на «штрассе», которое столь же трудно выговаривалось, как японское стихотворение.

— Как ты умудряешься запомнить адрес... Ты живешь один?

— Да.

— Не женат?

— Нет.

— А твоя старенькая мама?

— Умерла.

У него все-таки был вид закоренелого холостяка.

— А это квартира или домик?

— Квартира.

— На каком этаже?

— На земле...

Выражение меня рассмешило.

— О'кей. Ты нас приютишь на ночь... Думаю, это был кульминационный момент его изумления.

— У меня?!

— Да... Мы будем скромно вести себя, обещаю.

Он нахмурился. Если бы у него была хоть капля мужества, он бы мне врезал. На всякий случай я вытащил револьвер. Никогда не знаешь, чего ждать от слабака.

— Посмотри-ка, что я нашел в кармане? Сделано в Швеции. Это короли оружия. Ты понимаешь, они им не пользуются и могут позволить себе тщательность.

Для него это кончится желтухой, официально заявляю. Подобное переживание много значит в жизни мужчины, который проводит время, испещряя бумагу около сортира...

— Куда ехать, барон?

Он тянул время. Я сделал ему любезный выговор.

— Не теряй времени, придумывая сценарий, у тебя ничего не выйдет, существуют парни, для которых это профессия, понимаешь? Например, я. Дилетантство всегда проигрывает, ты понял?

Он указал мне на пустынную улицу со слабым освещением.

— Прямо!

Я повиновался... Он был штурман-мечта. Ничего в башке, один только страх.

Я остановился на симпатичной улице круто спускающейся к реке.

— Это здесь, — сказала Клеопатра, указывая на небольшой двухэтажный домик.

— Хорошо... Открой дверь и не хитри, это может меня взбесить, а когда я раздражен, нужно мобилизовать трех корешей, чтобы успокоить меня... Я представляю тебе красноречивые доказательства.

Я включил габаритные огни машины и вытащил неудачного убийцу с заднего сиденья, где он продолжал грезить, что спускается на голове по лестнице Сакре-Кер. Телефонист, послушнее, чем стадо баранов, ждал меня на пороге здания с ключом в руке.

Квартира скромная, чистая, старомодная. Небольшая передняя, кухня, столовая, спальня... Я закрыл дверь на ключ и опустил его себе в карман.

Моя ноша слегка зашевелилась. Я отнес бандита на кровать и занялся телефонистом. По пути я прихватил шнур от занавесок, как делают во всех детективных романах и большинстве полицейских фильмов, и затолкнул большого Мука в кухню.

— Что вы хотите сделать? — забеспокоился он.

— Ничего особенного, мой зайчик, я только привяжу тебя здесь, чтобы ты оставил нас в

покое.

— Но я вас не побеспокою...

— Не сердись, все будет, как надо!

Я связал его руки так крепко, что они побелели. Затем также стреножил его лодыжки и водрузил моего хозяина на стол вместе со стулом.

— Обрати внимание, что от края стола до ножек стула меньше миллиметра. Малейшее движение, и ты будешь иметь удовольствие поцеловать каменный пол. Ясно?

Он так дрожал, что не осмелился даже сказать «да». Я вернулся в спальню и очутился нос к носу с бандитом, который немного пришел в себя. Он занял оборонительную позицию из набора шуток для слабоумной девушки, но своевременный удар положил конец его карьере в весе пера. Он снова плюхнулся на кровать.

Пока он пытался вспомнить, кто он такой, я с помощью второго шнурка от занавески прикрутил его к стулу так же, как и наивного хозяина квартиры.

Оставалось только надеяться на скорое выздоровление персонажа, а пока я его обыскал. Из его документов явствовало, что его зовут Хуссейн, что он сириец, живет в Италии, и в Швейцарии он всего четыре дня. Не густо... Но в конце концов не могут же все называться Дюранами, не правда ли?

На столе я заметил бутылку «Квантро». Я открыл ее и всунул горлышко ему а клюв. Алкоголь его подбодрил, он заморгал, затем заметил меня. Его зеленоватое лицо стало серым, а черные глаза заблестели, как две геммы. Они выражали все, что угодно, кроме удовольствия (как говорил один из моих друзей, великий писатель). Я ему улыбнулся.

— Ну, Хуссейн, что ты думаешь?

Он не пошевелился. Его упорный взгляд вызывал у меня боль в груди. Я вмазал ему так, что наполнил его глаза слезами.

— Сволочь, — проскрипел он.

Я повторил.

— Начнем сначала. Во-первых, вежливость. Понятно?

Казалось, он был не очень уверен.

— Ты должен понять, что упрямство тут тебе ничем не поможет. Я взял верх, а против силы не попрешь. Теперь ясно?

Он сделал едва уловимое движение. Я принял его за знак согласия.

— Я знаю, что ты принадлежишь к организации Мохари, и у меня задание убрать тебя, как я убрал Влефту, — сказал я с самоуверенным видом.