Дмитрий Леонтьев - Дипломатия греха
- У него нет денег на хорошего адвоката,- ответил иерей, - и он это знает. Надеяться на доброго дядю, который придет и станет копаться в этом деле, он не хочет, потому, как не верит. Мы с тобой, к несчастью, редкость, не вписываемся в рамки реальности... Нет, я верю в справедливость но... Я практик.
- Раз мы не вписываемся в реальность, значит, нас нет. Мы фантомы,- подытожил я.- И как один фантом другому фантому, я тебе скажу: “Спасение утопающих - дело рук самих утопающих”. Ты мне сказал это вчера, а сегодня я возвращаю тебе эту фразу применительно к твоему протеже. Для него единственный шанс выкрутится – это уйти “в глухой отказ”, нанять ушлого адвоката и развалить дело. Могу порекомендовать пронырливого и недурственного юриста.
- У него нет денег, - повторил иереи,- и это не единственная возможность. Можно попытаться найти настоящего убийцу.
- Чудной ты. Я даже спорить с тобой не стану, потому что это бесполезно. Ты все прекрасно понимаешь, а упрямишься из чувства противоречия и безысходности... Можно попытаться найти пропавшую аппаратуру партия довольно крупная и просто так затеряться не может, это не иголка в стоге сена, - но толку от этого не будет. Сафонов прав директора спишут это на попытку уклониться от налогов. И это может быть правдой. Тем более что произойдет это только в том случае, если удастся доказать их причастность к хищению. Я даже могу, мазохистично, учитывая последствия, признаться, что у меня есть версия, как можно попытаться отыскать технику. Это тяжело, долго, но возможно. Но я не вижу в этом смысла. Мы потратим уйму времени и нервов и не получим ровным счетом никакой пользы.
- Что же делать?
- Не знаю, -признался я. -Я не нахожу мотива. Сафонов подсказал одну интересную идею, что между директорами могли происходить разногласия по поводу недобросовестности со стороны русских партнеров, которые и привели к печальным последствиям. Но это только слова, и словами они останутся. Ты знаешь, как это бывает - знаю я, знаешь ты, знает преступник, но ничего от этого не меняется. Без фактов это версия. Сафонов умный и опытный оперативник, фирма расположена на его “земле”, возможно, у него были догадки по этому поводу, может быть, информация, но это “может быть”, а я очень не люблю этого словосочетания. “Может быть” что угодно. Может быть, этого Лоренса убили “якудза”, может быть - чикагская мафия, тайное общество масонов или шпионы, может быть, это месть или последствия бурного романа с участием ревнивого мужа...
-Это все - фантасмагория, - заметил иерей, - а вот финансовые разногласия - это реальность... По крайней мере, из всех перечисленных тобой версий эта - самая реальная.
-Если не учитывать самого Косарева... Ну, хорошо, хорошо, я тоже не очень уверен в его причастности к убийству... Но есть факты, говорящие о его причастности к краже. А факты, как известно, вещь упрямая. Я не знаю, что делать.
- Все, что можем. Что-нибудь обязательно произойдет. Не может все это дело остановиться на одной точке, когда не бездействуешь, все время что-то происходит. Это только под лежачий камень вода не течет.
- У меня не так много времени, чтобы заниматься... начал, было, я, но, взглянув на иерея, махнул рукой. - Ладно, поехали к офису этой фирмы.
Сама фирма “Геркулес” и расположенный под ней склад находились неподалеку от шумного и многолюдного проспекта. Вход в подвал, из которого Косарев и его друзья выносили похищенную аппаратуру, выходил в просторный двор. В центре двора располагалось здание детского сада.
- Мне в офис с тобой идти или здесь подождать? - спросил Разумовский.
- В офис? - удивился я. - Я не собираюсь идти в офис. Зачем? Мне не о чем говорить с директорами. Я не питаю иллюзий, что они покажут мне “липовые” контракты или признаются в чем-то. Я хочу осмотреться.
-Фургоны! - догадался иерей. – Ты хочешь попытаться найти свидетелей погрузки аппаратуры? Вряд ли это получится в данном случае. Посреди ночи у окна ни одна бабка сидеть не станет, да и номеров в темноте не разглядишь. А место здесь, сам видишь какое. Пустырь, детский сад да проспект, по которому ходят сотни людей, и установить, кто из них проходил в тот момент, невозможно.
- Теперь я и сам вижу, - отозвался я. - Но раньше-то я этого не знал, верно? Теперь знаю. Поехали обратно, в отдел... Хотя погоди... Давай сделаем так... Ты забеги в детский сад и спроси, не оставляют ли они на ночь сторожа, а я добегу вон до того кабака и узнаю не работают ли они ночью… Если сторож был, узнай, где живёт -сходим. Чем… фортуна не шутит?
Разумовский кивнул и мы разошлись.
Войдя в пропахший пивом и квашеной капустой грязный зал ресторанчика, я поинтересовался у скучающего за стойкой бармена, на месте ли директор, и, получив в ответ утвердительный взмах руки в сторону служебного помещения, направился туда.
В самом конце длинного и узкого коридора находился кабинет, в котором маленький и толстенький человек в потертых джинсах и растянутом на локтях свитере старательно выводил пальцем на заледеневшем стекле: “Миша плюс Оля...”. Завидев меня, он смутился, кашлянул и попытался
стереть надпись ладошкой, но это оказалось не так-то легко, и тогда он просто задернул штору, скрывая от моих глаз содержательное объявление.
- Холодно, понимаешь, - замысловато пояснил он. Окна все заиндевели... А батареи то топят, то нет... Прям беда...
- Это точно, - охотно подтвердил я, - зимой нет горячей воды, летом - холодной.
- Безобразие, - сказал он, и мы замолчали, рассматривая друг друга.
- Вы ко мне? - через минуту уточнил он.
- Если Вы директор этого... заведения, то к вам.
- Имею несчастье им быть, - согласился толстяк.- По крайней мере, в настоящее время. Доходов нет, куча долгов, так что скоро снова стану безработным. Так уж выходит, что все мои замыслы и идеи реализовываются, но, реализовавшись, рушатся, словно выстроенные из песка. Вот, сижу и думаю, чем заняться потом... А вы, к примеру, чем занимаетесь?
-Работаю в уголовном розыске.
- Нет, - решительно отверг он. - Это мне не подойдет. При моем “везении” либо в каждой перестрелке будет заклинивать пистолет, либо преступность переведется.
-За это можете не беспокоиться. Перестрелок у нас почти не бывает, пистолет заклинивает редко по той простой причине, что он примитивен, как молоток, и годится только для открывания пивных бутылок, а что касается преступников, то их хватит еще па пару десятков поколений оперативников.
- Заверяю вас, как только я к вам приду, они переведутся. Это судьба. Тогда лучше не рисковать, согласился я.
- К тому же у вас плохо кормят и постоянно отзывают из отпусков, я это из фильмов знаю. Наверное, я все же подамся в “челнок”. Сейчас как раз начинается волна... Впрочем, и здесь возможна проблема. Не успею я сделать и пары ходок, как правительство обложит нас налогом.
- А вот это исключено, - уверенно заявил я. Ведь это полулегальный бизнес. Спекуляция. Нигде не регистрируется, кто ты “челнок” или турист, везущий сувениры. Это такой же нонсенс, как обложение налогом рэкета.
- Увидите, горько сказал он, как только я туда подамся, они введут налоги... Впрочем, у вас ко мне какое-то дело? Чем могу служить?
- Подсказать, есть ли у вас уборщица.
Он нахмурился и задумался.
- Вроде была... Намекаете, что в зале слишком грязно? Признаться, я и сам так считаю, но на такую зарплату удалось нанять только бабульку - пенсионерку, да и, то по совместительству. Пенсионерки сейчас на вес золота.
- Я не об этом. И сам зал, и уж тем более его чистота меня не интересуют. Я посмотрел, что ваш... э-э... ресторан закрывается в двадцать три часа, а мне интересно знать, остается ли кто-нибудь после этого времени.
- Студент по ночам спит.
- Как?! - удивился я.
- Вместо сторожа. На охрану денег нет, а студенту все равно, где спать. Я его кормлю, а он за это по ночам в моем кабинете спит. Как заметит, что подозрительное подаст голос, воришки и боятся лезть, они же не видят, кто здесь... Хоть у нас и нечего брать, но в нашем положении потеря любой ложки - трагедия... Так что со студентом спокойнее. Вас интересует что-то конкретное?
- Вон тот офис, что напротив. Может быть, этот ваш студент случайно наблюдал, что творилось возле него два дня назад? Ночью?
- Два дня назад... А поздно ночью?
- Сказать по правде, я и сам не знаю, признался я. Я подозреваю, что там стояла грузовая машина, может, две, и в них грузили коробки. Вот они-то меня и интересуют. А во сколько, это я и сам хотел бы установить...
- Два дня назад мы работали несколько дольше обычного... Это не совсем разрешается... Точнее, совсем не разрешается...
