Людмила Милевская - Выстрел в чепчик
Я сидела на лавочке перед приемным отделением и свирепела на всю катушку, столько времени теряю даром, а ведь дел невпроворот.
Евгений с видом человека, сумевшего исполнить свой долг, подошел ко мне и, удовлетворенно закуривая, сказал:
— Подождем немного, Витьку скоро на ноги поставят, обещали.
— Зачем ждать? — взвилась я. — Иди, собирай остальных. Мало, что ли, их по городу валяется, отравленных. Чем они хуже этого алкоголика?
Евгений и ухом не повел. Он всегда умел гнуть свою линию, как бы я ни сердилась. Более того, он поддержал беседу в том русле, на которое я настроилась.
— Да-а, — клубясь дымом, произнес он, — что-то Витек пошел вразнос. Я его не узнаю. Врачам отдал, а сам смотрю — Витек это или не Витек.
— Не ты один так смотришь. Если ему на старости лет приспичило порезвиться, так не стоит и мешать.
Пускай резвится по полной программе.
— Соня, ты не права, — возразил Евгений, — когда я резвился, Витек меня не бросал, возился со мной как положено. Теперь пришла моя очередь. Пойду, узнаю, как он там.
Под этим благовидным предлогом Евгений избавился от моих упреков. Вскоре он вернулся с Пупсом.
У Пупса уже появилось выражение лица, но выглядел он все еще пришибленно.
— Виктор, ты ли это? — воскликнула я. — Просто тебя не узнаю.
— Сам себя не узнаю, — ответил Пупс и весь покрылся виной.
Евгений всячески ему сочувствовал (и жестами и взглядами) и тоже покрылся виной, видимо, от, того, что сам-то он вынужден пребывать в непростительной трезвости.
— Ну, и что прикажешь теперь с тобой делать? — подбочениваясь, спросила я у Пупса.
— Делайте со мной все, что хотите, только не отдавайте Розе, — взмолился Пупс.
— На растерзание, — от себя добавила я, понимая, что Пупс на такие рискованные пояснения не решится.
Я окинула его более пристальным взглядом и обнаружила, что вид у него чрезмерно отвратительный: плащ помят, шляпа…
— Что ты намерен делать? — строго спросила я уже Евгения.
У Розы, конечно, горе, но так интенсивно его с ней делить мне не хотелось.
— Отвезем Виктора к нам и приведем его в порядок, — ответил Евгений. — Не бросать же мужика в беде. Роза и в самом деле не правильно поймет, если он завалится в таком виде.
«Она правильно его поймет», — подумала я и спросила:
— Женя, а как ты собрался приводить его в порядок?
— Ну, причешем, умоем, ты погладишь его плащ, брюки надо тоже подгладить, — окидывая Пупса заботливым взглядом, принялся перечислять Евгений.
Я запротестовала:
— Плащ гладь сам, брюки тоже, и вообще, начал делать доброе дело, так делай его до конца.
Дома, пока Евгений на кухне чистил брюки и гладил плащ, я за чашечкой душистого травяного чая энергично читала Пупсу лекцию в гостиной.
— Устроился, понимаешь ли, — гремела я, — а мы еще с Розой гадали, кто тебе в прошлый раз гладил плащ. Теперь такие вопросы отпали, во всяком случае, у Евгения. Да и у меня. Роза, наивная, думает, что у тебя завелась любовница, а ты безбожно эксплуатируешь друзей! Ну, признавайся, кто в прошлый раз гладил твой плащ? Даня? Тасик?
Пупс испуганно хлопал глазами и молчал."
— Ты даже любовницу не можешь завести, — с укором продолжила я, — вот до чего докатился.
— До чего? — жалобно выдавил из себя Пупс.
— До полной деградации. С кем ты пил? Признавайся!
Пупс глубоко задумался и признался:
— Не помню. Я опешила:
— Как, совсем ничего?
— Абсолютно.
— И как домой возвращался и Розу…
Я замялась, продолжив предложение жестами и взглядом. На лице Пупса появилась паника.
«Совсем память отшибло, — подумала я. — Бедная Роза, этого больше не повторится».
— Хорошо, — сказала я, — ты не помнишь, с кем пил, не помнишь, как оказался у Ларисы, но сегодняшнее-то утро ты помнишь?
Пупс задумался и ответил:
— Смутно.
— Ну хоть как проснулся и на работу пошел, помнишь?
— Смутно.
«Бедная Роза», — подумала я, желая любым способом заставить Пупса вспомнить хотя бы то, что произошло у него с Розой прямо в прихожей.
Однако на пути у таких понятных намерений выросли непреодолимые препятствия. Евгений с наглаженными брюками и плащом появился в дверях и возмущенно загремел:
— Что ты пристала к нему? Я для чего не повез его к Розе? Чтобы ты ему промывала мозги?
— Фу, какой ты грубый, — обиделась я и отправилась заниматься воспитанием сына.
Я нашла его в Красной комнате в обществе бабы Раи, которая была увлечена уборкой. Санька активно ей мешал.
— Как жа ж загулял мужичонка, — поделилась баба Рая со мной впечатлениями, определенно имея в виду Пупса. — Как жа ж он набрался жа ж, бог меня прости.
— Не говорите глупостей, баба Рая, его отравили, — из чистого противоречия вступилась за Пупса я.
Баба Рая, качая головой, мне возразила:
— Как жа ж, отравили, вас жа ж с Маруськой так через день травят. И когда уже у этого разгульного бегемота отпуск кончится? Как жа ж она уже мне надоела жа ж.
— А не поджарить ли нам сегодня на ужин блинчиков? — поспешно меняя тему, предложила я.
— Блинчиков! Блинчиков! — подхватил мою идею Санька. — С медом и вареньем!
Баба Рая, протиравшая пыль с Санькиного телевизора, так с тряпкой в руках и застыла.
— Это кто жа ж вам жарить-то будет? — вдохновляясь на лай, спросила она.
Я уже почувствовала, что сказала что-то не то, но сдаваться из гордости не захотела.
— А в чем дело? — спросила я. — Почему нельзя блинчиков пожарить?
Лучше бы я этого не спрашивала. Баба Рая в сердцах ударила тряпкой об пол и пошла разворачивать тему.
— Вам, значить, все можно, а я, значить, раба ваша, — издалека зашла она. — Вы, значить, с утра до вечера водку жрете и песни орете…
(Господи, да когда ж такое было-то?) — ..А я, значить, раз в неделю любимую передачку посмотреть не могу. Усю ж неделю жа жду, а как вечер наступить, дак у них сразу жа желания появляются.
Тому — это, этому — то. Я жа ж вам не казенная! Имею жа ж я право «В глаз народу» посмотреть! Спокойно, без всяких блинчиков, мать вашу ити!
«Ах, вот в чем дело, — прозрела я. — Да-а, — „Глас народа“ — дело серьезное. Это я действительно не на то посягнула».
«Глас народа» баба Рая смотрела, как футбол. Она твердо знала, за кого болеет, тут же делала свои прогнозы и ликовала, вскакивая со стула и подпрыгивая выше Саньки, если ее фаворит одерживал верх. «Хорошо намял врагам бока!» — приговаривала она, поскольку в любом диспуте для нее шло противостояние России с Америкой.
Баба Рая, ярая приверженка коммунизма, ненавидела все, на что падала тень демократии, а популярная передача образно виделась ей летящим в глаз народу кулаком, который обязательно должен быть развернут каким-нибудь другом сирых и болезных в обратную сторону, думаю, не стоит объяснять в какую.
Действительно, я погорячилась, потому что надо обладать изощренным садизмом, чтобы заставлять бабу Раю жарить блинчики в такой знаменательный вечер. Мне оставалось только завидовать бабе Рае, насколько ярче протекает ее жизнь. Ну почему я засыпаю под этот «Глас народа»? Как жаль, что недоступны мне столь дешевые и простые радости. Все тянет меня на какие-то «подвиги».
Однако от блинчиков отказываться я не собиралась; пока Евгений холил Пупса, я решила заняться стряпней. Евгений отнесся к моей затее с энтузиазмом и тут же полез в холодильник за сметаной, а вот Пупс на блинчики отреагировал рвотными спазмами. Он категорически отказался идти на кухню, ссылаясь на то, что даже запаха пищи не переносит. Бедняга полулежал на диване в гостиной и тщетно пытался припомнить хоть что-то из сегодняшнего дня. Больше всего, естественно, его интересовало, с кем он пил, а также сколько и что.
— Пора везти Пупса домой, — шлепая на тарелку свежеиспеченный блинчик, сказала я Евгению.
— Рано еще, пускай сначала в себя придет, — возразил тот, выворачивая на блинчик половину банки сметаны.
«Столько сметаны жрать! — с осуждением подумала я. — Конечно, после этого любая женщина покажется фригидной».
— Ха! — воскликнула я. — Придет в себя! Глядя на Пупса, трудно поверить, что это возможно. Надеюсь, ты не собираешься оставлять его на ночь? И потом, раз уж он ступил на эту скользкую тропу, то ничем ему не поможешь. Завтра он наберется опять, и что ты будешь делать? Снова начнешь гладить его плащ? Нет уж, вези его к Розе, пускай она сама принимает меры.
— Попробую, — неуверенно согласился Евгений. — Но сначала спрошу, захочет ли он.
Пупсу было все равно. Потеряв память, он вдруг перестал бояться жены, а напрасно.
— Ты бы сначала подготовила Розу, — попросил Евгений.
— Если Роза уже вернулась с консультации, — сказала я, нехотя набирая ее номер.
Роза вернулась.
— Чем занимаешься? — дипломатично поинтересовалась я.
— Ужин Пупсу готовлю, — доложила Роза.
