Галина Гордиенко - Платиновый мальчик
Впрочем, она с Ванькой не спорила, все равно бесполезно. Из «старых» так из «старых». Не ей Ваньке доказывать обратное, сама-то она голь перекатная, в двухкомнатной квартирке выросла с сестрой Танькой да тремя братьями-оболтусами.
Ванька как выпьет, обязательно напомнит — мол, из жалости ее взял, чтобы папанька в пьяном угаре насмерть не забил.
Маша криво улыбнулась: врет рыжий и не краснеет, и без того рожа багровая, поднеси бумагу — вспыхнет. У-у, надоел, короед! И бежать некуда, не в родительские же «хоромы» возвращаться.
Маша тяжело вздохнула: появилась было у нее надежда сорваться с поводка, но… Не вышло.
Соседушка с четвертого, Сашок Кочетков, — ох и пожалеет, чистоплюй очкастый!— словно ослеп. Смотрел на Машу как на стеклянную, видел, нет, без высшего образования не разберешься. А у Маши неполное среднее, где ей понять его галантное обхождение. Тут и любимые дамские романы помогали мало.
А ведь едва в дом въехали, Маша чуть из собственной шкурки не выпрыгивала, все понравиться Кочеткову пыталась. То на лестнице столкнется, разговор заведет тонкий о превратностях жизни богатого человека… То в квартиру к этому очкарику заявится, за молотком якобы — переезд все-таки, — и прозрачно так намекнет о занятости мужа и своей нежной натуре… То пирожки притащит на блюдечке, в соседнем ресторане купленные, и соврет, будто собственного изготовления…
Да, а пока Сашок ими давился, она так умно рассуждала о Багамах, Турции или Италии. Мол, надоели до колик эти заграницы! Она-то патриотка, самая настоящая, недавно поняла совершенно точно, так что отдыхать впредь будет исключительно в Сочи или на родной Вологодчине.
При всем при этом Маша каждый раз появлялась перед недотепой Сашком в полной боевой раскраске, сама себе нравилась, если уж честно, зеркало не соврет, не подруга.
И действовала Маша в точности как обожаемые романы советовали. Улыбалась сладенько, демонстрируя милые ямочки на щечках. Невзначай прижималась к потенциальному соблазнителю крутым бедром. Губки то и дело облизывала. Глазки мечтательно закатывала. Вздыхала поглубже, чтоб великолепную грудь мужик вниманием не обошел, забыла на время о лифчиках. Юбки таскала — короче не бывает, и все в облипочку. Твердила бесконечно, что личная жизнь не сложилась и она просто грезит встретить понимающего человека.
И что же? Эффект нулевой! Получалось, она метала бисер перед свиньями. Вернее, одной свиньей, сиречь — кабаном.
Этот вшивый интеллигент выслушивал Машу Епифанцеву со всем вниманием, поддакивал, кивал и красиво улыбался. Зарабатывал себе изжогу, поедая дурацкие пирожки. Шарахался о стенку, пытаясь избежать столкновений на лестнице. Соглашался абсолютно со всем, но…
Бедная Маша чувствовала себя невидимкой! Ее буквально тошнило от Сашковой вежливости. Ей-ей, через неделю-другую Ванька раздражал ее гораздо меньше, хоть и имел в предках купца-живоглота, а от него и дурную наследственность — склонность к пьянству, дебошу и домострою.
Маша даже сочла Ванькины монологи более образными, пусть как-то вечером за пару часов и насчитала в нем всего три предложения без… как же это… без нормативной… нет, без ненормативной лексики!
Из-за вдруг ослепшего и оглохшего Сашка Маша всерьез засомневалась в собственной неотразимости и в результате вляпалась в крупные неприятности. Сгоряча испробовала чары на Ванькином охраннике, и болван тут же купился.
Но это бы ладно!
Беда, что Ванька—черт принес его домой к двенадцати дня— застукал их вместе, да еще в собственной спальне. Ох и разбушевался же рыжий! Маша в жизни его в такой ярости не видела. Месяц потом из дома не выходила, синяки залечивала. И охранника Ваську больше не встречала, хорошо, если жив дурашка, разве можно на хозяйский каравай пасть разевать…
Вот с тех пор Маша Епифанцева и вступила на тропу войны. За свою поруганную женскую честь Сашку мстила. Тем более все равно на улице показаться не могла, и душа огнем горела, точно Ванькина шевелюра на солнце.
Конечно, Маша понимала, что Сашков почтовый ящик — мелочь мелкая за ее серьезную обиду да травмы физические и моральные, но… Что она еще могла?! Не киллера же ей нанимать?
И потом — курочка по зернышку клюет. Маша не раз слышала, приоткрыв свою дверь, — на втором этаже они с Ванькой квартирку занимали, пятикомнатную, — как бессильно сыпал проклятиями ее враг, снова обнаружив покалеченный ящик. И жалела, что Сашок не видел ее торжествующее лицо.
Настоящим триумфом стала Машина последняя вылазка, когда она догадалась поджечь бумагу в ненавистном ящике. Ночью на дело пошла! Даже скорее утром. К пяти часам Ванькин сон особенно крепок, да и жильцы еще не покидают постелей, зачем ей свидетели?
Ох и горело ж! Маша целый коробок спичек извела, прежде чем заполыхало как следует. А то коптит да коптит, тяги никакой, что за дурацкие ящики нынче делают? Руки обломать за такую работу.
Зато потом… Нет, не зря она старалась! У Маши слезы умиления на глазах выступили, когда чистоплюй очкастый сошел с рельсов и в ярости загнул такое…
Маша и на площадку выглянула, чтобы убедиться — у ящиков беснуется именно Сашок Кочетков, а не ее драгоценный муженек или кто-то из прихвостней-охранничков.
Именно тогда Маша и поняла: все мужики одним миром мазаны. Шляпа, галстук и белоснежная сорочка — обычная маскировка. А под ними — мохнатая шкура орангутанга.
Ха, куда только та интеллигентность и подевалась! Сосед с четвертого этажа вел себя просто безобразно. Плевался, топал ногами, бил кулаком невинные стены, а уж словечки подбирал… Ванька бы от зависти спился, хорошо, не слышал!
Плохо было другое — Маша совершенно не представляла, как ей переплюнуть собственную последнюю акцию. В голову ничего интересного не приходило, хоть плачь. Оставалось одно — повториться.
Маша огорченно вздохнула: не оставлять же подлеца в покое? Он расслабится, она снова начнет помирать от скуки, и кому это пойдет на пользу?
Нет, нужно держать данное себе слово — Сашок Кочетков еще приползет к ней на коленях. Если, само собой, догадается, кто ему мстит. И за что.
Маша хихикнула: интересно, тогда он обратит внимание на ее одиночество? Ранимую душу? Неземную красоту? И готовность сменить покровителя?
Ванька хоть и дурак, но здорово ею гордится, на тряпки и украшения денег не жалеет, престиж для Ваньки важнее. Вечно хвастается женой перед приятелями. Таскает ее по ресторанам…
Вспомнив последнюю попойку, Маша застонала: господи, ну почему ее Ванька такой кретин?! И совсем не похож на тех красавцев-мужчин, что описаны в женских романах. У-у-у, рыжий таракан!!!
***
На «дело» Маша Епифанцева вышла в проверенное и самое безопасное время — двенадцать часов дня. Привычки немногочисленных жильцов Машей были давно изучены, и она точно знала — в квартирах сейчас никого нет.
Мужики, как и положено, денежки для семьи добывали, дети давно в школе, неработающие жены — в салонах красоты или в магазинах. И почтальонша уже ушла. А самая опасная свидетельница, баба Катя с четвертого этажа, Сашкова соседка, — ох и вредная же старуха! — до двух часов отдыхает, у нее режим, как в санатории. Баба Катя пеклась о своем здоровье как о государственном достоянии!
На всякий случай Маша взяла сигареты и приоткрыла дверь на площадку. Покурила минут пять, прислушиваясь, и удовлетворенно кивнула — тишина, как в склепе.
Маша покрутила в руках стамеску и невольно фыркнула: ну и видуха у нее со стороны! Гранд дама с ломиком. Разбегайся, народ, Машка Епифанцева на разбой двинулась! Короче, медвежатники отдыхают.
Бросив взгляд на почтовые ящики, Маша довольно улыбнулась: она не ошиблась, рекламные газеты на местах. Значит, можно приступать к работе, почтальонша ей не помешает.
На серого пушистого кота, дремлющего на подоконнике, Маша особого внимания не обратила. Лишь машинально отметила его немалые размеры и попыталась прикинуть, кому из жильцов он принадлежит. На бродячего кот никак не тянул, слишком ухожен, паршивец.
Но никто на ум не шел, и Маша забыла про нечаянного зрителя. С хрустом вывернула новенький замок и оценила собственную квалификацию взломщика на «отлично». Затем извлекла увесистую пачку газет и журналов и подпрыгнула от внезапного рева за своей спиной. Словно кто сирену включил!
«Неужели подлец Кочетков сигнализацию поставил?»— с ужасом подумала Маша. И мгновенно представила, как в родной подъезд врываются крепкие мужички в пятнистой униформе и масках.
Машина фантазия наградила их автоматами Калашникова, сунула в руки гранаты, резиновые дубинки, ручные пулеметы и на этом забуксовала. Маша понимала, что стрелять парни начнут вряд ли, дубинами орудовать тоже… интересно, что же с ней будет, если застанут на месте преступления?
