Керри Гринвуд - Радости земные
Джейс так и сидел на ступеньке, что меня удивило. Я думала, он сбежит, как только я повернусь к нему спиной. Помогая ему подняться, я сказала:
– Здесь есть душ. Помойся как следует. И голову вымыть не забудь. А я выстираю твою одежду. Потом дождешься, пока вещи высохнут, и пойдешь. Думаю, к тому времени тот тип будет уже далеко отсюда. Договорились?
Я думала, Джейс заупрямится, но он лишь буркнул «спасибо», и, взяв гель и халат с полотенцем, шмыгнул в ванную. Через минуту из приоткрывшейся двери выпало невероятно грязное шмотье мальчишки, а потом раздался шум льющейся воды. Забросив вещички в стиральную машину, я установила режим «сильное загрязнение», поскольку режима «грязнее некуда» не предусмотрено, и продолжила печь хлеб.
Выпечка подходила к концу, когда из ванной вышел распаренный и чистый до блеска Джейс. После душа он стал по крайней мере на два тона светлее и оказался блондином. Я дала ему лед, приложить к губе, и отправила последний противень в печь.
– Хорошо у вас здесь, – сказал Джейс, – тепло.
– Это сейчас хорошо, – возразила я, – а летом тут настоящее пекло.
Я окинула его пристальным взглядом. Зрачки в норме, ведет себя адекватно.
– Джейс, а где ты живешь? – поинтересовалась я.
Он вытащил руку из кармана халата и сделал неопределенный жест, который означал, надо думать, «то тут, то там». Похоже, из него и клещами ничего не вытянешь, но давить на парнишку я не собиралась. Я пекла хлеб, машинка стирала, а Джейс сидел на стуле и с интересом наблюдал за мной.
– А что это? – спросил он, кивнув на кадку с дрожжевой закваской.
– Опара, – объяснила я. – Смесь дрожжей и теплой воды. Каждый день ее надо подкармливать мукой и сахаром. Некоторые пекари называют это чистой закваской. Дрожжи – живой организм, и за ними нужно ухаживать.
– Ухаживать, – повторил Джейс как послушный ученик.
Я бросила на него взгляд. В халат моего бывшего мужа с легкостью уместилось бы и два Джейса. А весил парнишка от силы сорок килограммов. Как говорится, в чем душа держится. Наверняка общается с беспризорниками, спит под мостом и питается когда и чем придется. Лично я испытываю материнские чувства исключительно к кошкам, и видимо поэтому Джейс напомнил мне голодного тощего котенка, выброшенного бессердечным хозяином на улицу. Когда программа у стиральной машины закончилась, я извлекла из барабана одежку и отправила нижнее белье и спортивные брюки в сушилку. А с футболкой вышла незадача: она не перенесла стирки и буквально расползлась у меня в руках. Джейс заметно погрустнел.
– Я дам тебе другую, – успокоила его я.
– Свою, что ли? – спросил он. Я кивнула.
– Супер! – присвистнул он. – Она будет на мне болтаться. То есть, мне будет в ней удобно, – спохватился он. – Ведь я тощий, а вы…
Я остановила его, пока он не сказал чего лишнего:
– Какую футболку ты хочешь?
Он сказал, что с длинными рукавами, – наверное, все наркоманы предпочитают рубашки с длинным рукавом, – и я нашла в недрах шкафа изрядно подсевшую темно-красную футболку. Но на Джейсе она все равно висела, как на вешалке.
Пока мы пили кофе, Джейс задал мне еще несколько вопросов про хлеб. Умных, кстати сказать, вопросов. Если его не допрашивать, с ним можно ладить. Я даже поймала себя на мысли, что мне интересно с ним разговаривать. Дело в том, что я люблю свою работу и общаться на эту тему мне всегда приятно.
Наконец последняя порция выпечки была готова, а одежка Джейса высохла. Он переоделся в ванной, засунул халат в стиральную машину и, сказав: «Спасибо, пока!», был таков. В чистой одежде он выглядел вполне прилично. Губа у него еще поболит, да и жевать долго будет неудобно. Хотя наркоманы, я так полагаю, едят не слишком много.
А потом началась обычная круговерть. Сначала я препиралась с разносчиком (нет, в понедельник обязательно найду нового!), потом заявилась Госс – в пупке золотое колечко. Булочную пора приводить в порядок. То есть в ней чисто с точки зрения даже самого строгого санэпидеминспектора, но городской смог постепенно въедается в портьеры, ковры и даже лак на паркете. Госс поведала, что Кайли отправилась на очередной кастинг. Мероу снабдила обеих амулетами, и я очень надеюсь, что магия начнет действовать еще до того, как они зачахнут от постоянного недоедания.
Утро было самое обычное. Многие берут выходной, и поэтому по пятницам наплыв покупателей куда больше, чем в любой другой день недели. Я и сама порой закрываю булочную в пятницу, когда во что бы то ни стало решаю посетить распродажу или посмотреть какой-нибудь фильм, а потом вдруг обнаруживаю, что не укладываюсь в график. Травяные булочки разошлись еще до обеда, плетенки тоже все разнесли, а вот с багетами и черничными маффинами дела обстояли похуже. Я съела один (Госс не стоит и просить продегустировать продукт, содержащий крахмал), и мне понравилось. Думаю, дело не в качестве продукта, а в специфике рынка, где на сегодняшний момент среди начинок лидирует яблоко с корицей. Ну ничего! Нераспроданные багеты и кексы пойдут в дело завтра вечером в «Супах рекой».
После утреннего происшествия с Джейсом мне до сих пор было не по себе. В городе становится неспокойно, и искать приключения на свою голову мне ни к чему. Ненавижу насилие. Даже в кино. Фильмы типа «Терминатор» не приводят меня в восторг, равно как шпионская «классика» про Джеймса Бонда с бесконечными погонями и мордобоем. Может, все дело в том, что на мне легко появляются синяки? И если «Супы рекой» призваны помогать нищим и бездомным, это вовсе не значит, что их персонал не подвергается насилию. Иначе зачем бы они стали брать на работу «грубую мужскую силу»?
Будучи по натуре человеком увлекающимся и страстным, я не единожды попадала в переделки и наделала в жизни массу глупостей. Помню, как-то раз поутру я обнаружила у себя в гостиной на полу спящую рок-группу. (А бас-гитарист оказался в ванной – он пытался смыть с себя топленое масло. Каким образом он так изгваздался, осталось для меня тайной.) А еще меня однажды угораздило принять участие в… нет, об этом я, пожалуй, умолчу. Ведомая страстью, я купила себе небесно-голубой фартучек с рюшами: в тот вечер мы пригласили на ужин босса Джеймса, истового фаната сериала «Зачарованные». А еще я как-то махнула автостопом в Аделаиду, посмотрела семь баскетбольных игр, схлопотала простуду, а потом чуть не оглохла на репетиции рок-группы в сыром гараже. Все та же неугомонная страсть к новым впечатлениям заставила меня согласиться провести урок кулинарии в средней школе.
Ну вот, кажется, ничего не забыла! И на сердце отлегло. Пожалуй, с моим жизненным опытом я все снесу. И вообще, после урока кулинарии в средней школе «Супы рекой» – это цветочки!
К обеду лотки с хлебом почти полностью опустели, и я, решив закрыться пораньше, расплатилась с Госс и отправила ее затворять ставни. Раздался характерный скрежет, а вслед за ним визг Госс. Я схватила швабру и распахнула дверь, готовая к очередному подвигу (смотри выше мои размышлизмы про страстную натуру).
Однако вместо ожидаемого налетчика я обнаружила Дэниела, которому Госс чуть не угодила ставней по виску, и теперь извинялась на все лады.
– Ой, простите! – пищала она. – Я вас не заметила, ей-богу! Я не хотела!
Потом она узрела его необыкновенные глаза и кожаную куртку. Тут ее осенило:
– Так вы Дэниел, приятель Коринны, да?! Приятно познакомиться! А мне про вас Кайли рассказывала.
Чтобы Госс не ляпнула еще чего, я пригласила Дэниела в дом и закрыла дверь, оставив девчонку на улице, где та еще какое-то время верещала. Дэниел первым делом поздоровался с Горацио, который соблаговолил подняться и благосклонно кивнуть в ответ.
– А по пятницам ты закрываешься рано, – заметил он. – Но ведь ты не еврейка.
– Нет, просто устала как собака, – усмехнулась я. – Поднимешься в гостиную? Тогда захвати хлеб. Выручку подсчитаю потом. Мы с Горацио вчера посмотрели фильм ужасов и жутко перепугались.
– Горацио любит триллеры? Никогда бы не подумал! – сказал Дэниел, приглаживая коту усы. – Мы с ним поднимемся в сад, если ты не возражаешь. А что ты будешь делать?
– Надо убраться, – ответила я. – Правда, у меня тут появился один помощник. Если он придет и сегодня, то мытье полов я оставлю до него.
– И кто же этот помощник? – спросил Дэниел.
Какой же у него приятный голос! Прямо-таки ласкает слух. И внушает спокойствие.
– Его зовут Джейс, – сообщила я Дэниелу, закрывая дверь булочной на засов. – Вчера он вымыл полы за десять долларов. А сегодня приходил ко мне принять душ.
– Мицва! – засмеялся Дэниел, поставил мешок с хлебом на пол и поднял руку, чтобы Горацио перебрался на приглянувшуюся ему полку.
Я открыла горячую воду.
– Ты что, хочешь мне помочь? – удивилась я.
Дэниел снял куртку и засучил рукава. Таким бицепсам позавидует любой атлет.
– Помогу чем могу, – изрек он и взялся за швабру. Когда двое убираются в замкнутом пространстве, возможны два варианта: либо работа спорится, либо кто-то не выдерживает и просит напарника посидеть в сторонке и не путаться под ногами. В моем случае события обычно развиваются согласно второму варианту. Но Дэниел каким-то непостижимым образом угадывал, что я собираюсь делать, еще до того как я осознавала это сама, и ничуть не мешал мне. В результате мы ни разу не опрокинули ведро и быстро привели пекарню в порядок; при этом на Дэниеле не было ни единого мокрого пятнышка, а меня вполне можно было отжимать, как половую тряпку. Я открыла дверь, чтобы пол быстрее просох. Дэниел вышел на порог, присел на ступени, и к нему тут же препожаловал Горацио. В этот самый момент на горизонте появился Джейс с синяком во все лицо. Дэниел тут же вскочил и, осторожно взяв мальчика за подбородок, заметил:
