Иоанна Хмелевская - Закон постоянного невезения

Это всегда лучше.

– До сих пор я не солгала вам ни единого слова.

А вот вы меня обманываете.

– Как это?!

– Вы заставляете меня торчать здесь в дверях в неприлично раннее время и вести с вами абсолютно идиотский разговор, при этом утверждая, что ни о каком давлении не может быть и речи…

– В отношении последнего прилагательного я с вами целиком и полностью согласен. Но ведь это вы меня заставляете, а не я вас. Если бы вы показали мне удостоверение личности, я бы спокойненько ушел, и все.

– Если бы вы мне сказали, в чем дело и в чем меня подозревают, я бы показала вам нужный документ, и вы бы тоже спокойно ушли.

– Какие подозрения? А может быть, вы ценный свидетель?

– Свидетель чего?

Сержант почувствовал, что сейчас сойдет с ума, и утешала его только мысль о том, что дальше с этой ужасной бабой будет разбираться сам Бежан. Тут он вспомнил, что она отказывается отвечать.

– Я буду вынужден отметить в рапорте, что вы отказались удостоверить свою личность. Мне очень жаль…

Ужасная баба вовсе не расстроилась.

– Да пожалуйста, отмечайте. Меня действительно зовут Иза Брант, точнее говоря, Изабелла, но я уже много лет пользуюсь кратким именем Иза, и какого-то там тринадцатого я действительно была дома, так что ваши отметки меня совершенно не трогают. Но вы должны мне сказать, в чем дело. Иза Брант действительно что-то совершила или была свидетелем чего-то?

Сержант изо всех сил старался окончательно не одуреть. Может, у этой дамульки провалы в памяти?..

– Когда вы последний раз видели пана Доминика? – выпалил он вдруг.

– Какого Доминика?

– Доминика Доминика.

– Вы заикаетесь? – подозрительно осведомилась она. – Интересно, до сих пор я этого не замечала.

Это оттого, что вы нервничаете?

Сержант почувствовал, что его терпение на пределе. Стиснув зубы, он задал еще один вопрос:

– А вы вообще знаете или знали Доминика Доминика? Прошу вас серьезно подумать над ответом.

Подозреваемая серьезно подумала.

– Да, знала. В детстве я изучала религию, и священника, преподававшего нам катехизис, звали Доминик Вольский. Но с тех пор больше никого такого не знала, на Домиников в моей биографии был какой-то неурожай. Однако хочу обратить ваше внимание на то, что этот священник был…

Сержант Забуй не выдержал. Не тащить же эту бабу за волосы в управление, да еще без санкции прокурора! Радовала его только мысль о том, как с ней будет справляться Бежан.

Он еще нашел в себе силы поклониться и элегантно попрощаться.

10

По дороге к дому жертвы Бежан и Гурский встретили сержанта Вильчинского, который уже поджидал их, весьма радостный и довольный собой.

– Я тут пораспрашивал людей, – отрапортовал он, сев в их машину. – День этот все помнят, так как это было тогда, когда у Голембяка сено на шоссе вывалилось. Большого движения здесь никогда не бывает, а местные машины все знают, так что чужая сразу бросается в глаза. Ну, во всяком случае, можно заметить. В сумме таких совсем чужих машин болталось в округе три, а одну так даже дорожная полиция записала в Вечфне Костельной.

– Интересно, какого черта дорожная полиция делала в Вечфне Костельной? – подозрительно спросил Бежан.

– Рассчитывали на молодого Пронжека. Им сообщили из Млавы…

– Кто такой молодой Пронжек?

– А, один такой поганец, племянник прокурора, берет чужие машины, как свои, и даже не крадет их по-настоящему, просто бросает где попало, а ворам это только и надо. Ездит по пьянке и без прав.

– По Вечфне Костельной? – недоверчиво спросил Роберт.

– А там ему как раз удобней добираться до своей малины, ну, то есть этой, как ее, дачи, он туда всяких разных профурсеток возит, а как его поймают, так без разговоров пару сотен отстегивает. И так каждый раз.

– И что?

– И ничего. Едет дальше.

– И машину у него не отбирают? И даже донесения не составляют?

Сержант посмотрел на Гурского с глубочайшей жалостью и пожал плечами.

– Уже после девятого раза бросили – чего из себя дураков-то корчить. Бумаги жалко. А так как дядя на молодого Пронжека обычно собаку спускает, то сопляк предпочитает заплатить, чтобы не донесли…

– С ума можно сойти…

– Ладно, перестань пока исправлять окружающий мир, – прервал его Бежан. – Так что записала дорожная?

– Только номер, даже без фамилии, но это не был молодой Пронжек. За рулем сидела женщина, ехала по правилам, и она-то как раз и сообщила об этом сене, потому они и отпустили ее без всяких, документы в руках держали, но фамилии никто не запомнил. «Тойота авенсис», госномер у меня есть, вот…

– WE 24507, – прочел Бежан на листочке. – А как эта женщина выглядела, тоже никто не запомнил?

– В общих чертах. Блондинка. Ничего себе.

– Может, крашеная, – неохотно выдавил из себя Роберт, заранее готовый к всевозможным обманам.

– Дальше, – распорядился Бежан.

– Что дальше?

– Машины.

– А, да. В Дыбах перед магазином чуть попозже, так через полчасика – тоже «тойота». Темно-синяя, номер был всем без надобности, а заметили ее, потому что она страшно выла. Что это была «тойота», подтвердил малдитовский паренек, он ее всю оглядел и даже название прочел. А что касается цвета, то, известное дело, каждый свидетель свой цвет видит, но Малдитова утверждает, что этот был как две капли похож на свитер клиентки, с которой она как раз ругалась. Свитер я осмотрел лично, точно – темно-синий.

– Дальше.

– В Заленже стояло такси. Радиотакси, черная «карина». Номер WX 168T. Стояло себе и стояло, никто из него не вылезал, а разглядывал его некий Гленбер, вообще-то он в автосервисе работает, но на бюллетене был, потому что ногу себе повредил.

Ходить не может, поэтому сидел и приятелей ждал, а со скуки запоминал все, что видит. Потом это такси уехало в сторону Яблонова, а Хойжак говорит, что оно ему коня напугало на дороге от Дыб до шоссе. Ну, то есть Хойжак коня молодого объезжал, и машина его напугала, но он не разобрал, чья это была машина, так что явно чужая и вроде бы такси. Но это было спустя час, если не больше, так что он не уверен.

– Дальше.

– С теми, что совсем чужие, это все…

– Ты же говорил, что было три машины.

– Ну три и есть. В Вечфне, в Заленже и в Дыбах.

– Я тут вижу либо две, либо четыре.

– Какая-то была та же самая, так что у меня вышло три, – защищался сержант. – Такси, например.

Только вот время не очень-то совпадает.

– Ну хорошо. А мотоциклы?

– С мотоциклами сам черт не разберет, их там полно носится. Разве что уж какой совсем необычный, но такого не было. Каждый ребенок бы заметил.

– Ну что ж, ты неплохо поработал, – к полному изумлению сержанта похвалил его Бежан, когда тот уже готов был почувствовать себя незаслуженно обруганным. – Еще только уточни для меня время и сообщи адреса свидетелей.

– В рапорте все имеется, – гордо ответил сержант и подал Бежану трактат, отпечатанный на старенькой и крайне разбитой пишущей машинке. – "Е" там чуток западает и "F", да и хвостиков не хватает, но, думаю, прочесть можно будет…

Бежан кивнул и сразу же позвонил куда следует.

Михалину Колек они застали в доме бывшего благодетеля за приведением в порядок его одежды.

Она крайне старательно отглаживала брюки, а рядом с гладильной доской на двух стульях громоздилась аккуратная стопка свежевыглаженных рубашек.

Разве что кальсон не было видно.

– Зачем вы это делаете? – жестко спросил Бежан. – Ведь он же их никогда больше не наденет.

– А причем здесь это? – ответила Михалина с неприязненным упрямством. – Пусть он с того света видит. На могилы ведь тоже цветы кладут, а откуда вы знаете, что покойник их не нюхает?

Возразить было нечего, ибо Бежан действительно не мог быть в этом уверен. Он прикинул, сколько же у нее брюк в запасе – две пары, так что ей с ее тщательностью будет чем заняться до самого вечера. Он обнаружил Михалину в спальне, когда открыл дверь конфискованными ключами. Он вовсе не намеревался быть ни любезным, ни тактичным, наоборот, решил продемонстрировать грубость, жестокость, хамство и все самое что ни на есть дурное. Минуту он раздумывал, где это хамство у него лучше получится, здесь, в спальне, или внизу, в салоне. А может быть, в том, ранее недоступном кабинете?

А, ладно, не помешает опробовать каждое помещение.

– Вы тут, я вижу, совсем, как у себя дома, устроились, – сказал он с иронией. – Надеетесь остаться навсегда? Так ведь вы вроде бы не наследница?

– У него есть сын, – коротко и мрачно отпарировала Михалина.

– Да что вы говорите! Ну надо же, какой противный человек! Ведь если бы не этот выродок, то имущество – в пользу государства, а какая-то доля и вам бы досталась, разве не так?

– А вы как думаете? Я тоже много чего знаю…

Она замолчала, но Бежан быстренько ухватился за эту тему.