Елена Логунова - Принц в неглиже
Оставшиеся прокламации я пристроила, позвонив в штаб одного знакомого кандидата в депутаты: ребята обещали раскидать наши листовки вместе со своими по почтовым ящикам горожан.
— Хорошая фактура, — завистливо сказало доверенное лицо кандидата, сравнивая нашу листовку со своей.
Кандидат, физиономия которого на листовке была обрезана на квадрат по середине лба, третьему подбородку и бульдожьим щекам, в сравнении с Монте явно проигрывал.
— На выборах горожане будут искать в списках Монтика, — сказала я Ирке.
— Пусть ищут, — угрюмо отозвалась подруга. — Может, кто-нибудь и найдет…
На работу я заглянула ближе к обеду, и как раз вовремя: коллеги из пресс-службы ГУВД кое-что нарыли.
Приняв телефонограмму, я перезвонила на сотовый Ирке и глубоко задумалась.
Полковник Лапокосов получил интересующее его сообщение несколько раньше. Поскольку ни раздражения, ни нетерпения он не скрывал, капитан Сидоров, докладывая, подбирал выражения очень осторожно:
— Нашли.
— И? — На более пространные реплики нервничающий полковник не был способен.
— Поздно.
— Что?
— Они улетели. Оба.
— Когда?
— Утром.
— Куда?
— В Ларнаку.
— Куда-куда?
— На Кипр.
— Как?
— Так, — соблюдая рифму и темпоритм, ответил Сидоров. — Ой! Виноват! Самолетом.
Полковник немного помолчал, опасно багровея. Лейтенант Филимонов осторожно попятился к двери, уходя с линии огня.
— Первое: заказать два билета на ближайший рейс в Ларнаку. Второе: дом и контору Никонова-Беримора обыскать сверху донизу. Искать бумаги, фотоснимки и пленки, дискеты, кассеты… эти, как их… — Он раздраженно пошевелил пальцами.
— Лазерные диски, мини-диски, пленки для стриммера, — зачастил Филимонов.
— И все это принести мне! — оборвал подчиненного полковник.
С самолетом возникли проблемы: выяснилось, что из екатеринодарского аэропорта можно улететь на Кипр только в воскресенье. Из Новороссийского морского порта можно отбыть в Лимассол на пассажирском судне «Вера», но только в пятницу, что полковника никак не устраивало, кроме того, на круиз по Черному и Средиземному морям у сыщиков не было времени. Зато из соседнего Ростова можно было отбыть в Ларнаку во вторник утром. Скрепя сердце полковник Лапокосов принял последний вариант.
Быть собакой — удовольствие маленькое. Что такое собачья жизнь, Дон прочувствовал на себе. Он лежал на ковре в каюте Тил, всячески отдаляя момент неизбежного перевода на ночевку в зверинец.
— Кошка рыжая в полоску, толстая до безобразия: когда сходит по ступенькам, плюхается на живот. — Дон рассказывал о своих соседях по зверинцу.
— На чей живот? — зевнув, спросила Тил.
— На свой собственный! — рявкнул Дон.
Ему было страшно обидно наблюдать, как Тил до упаду веселится и проматывает «деньги на расходы», пока он мучается в обществе жирных рыжих кошек.
— Слушай, можно я тут останусь? — с робкой надеждой спросил Дон.
— Ни за что! — решительно возразила Тил. — Продолжай, мне очень интересно. — Она снова зевнула.
— Про попугая я тебе уже говорил — это тот, который ругается так, что канарейки краснеют…
— Дальше?
— Дальше — собака, такса. Длинная, как скамейка, лапами на уши наступает… — Дон подумал и пояснил: — На свои уши.
— Поняла, — сказала Тил.
— Есть еще поросенок ручной. Такая холеная розовая скотина в бриллиантовом ошейнике.
— Из настоящих бриллиантов? — ахнула Тил. — И почему я не поросенок!
— Кто это сказал? — невинно вопросил Дон. И немедленно получил подушкой по голове. — Укушу! — предостерег он, демонстрируя сверкающие клыки.
— Тогда будешь грызть ими кости! — пригрозила Тил. Сочувствуя Дону, она ежедневно посылала ему в зверинец огромный среднепрожаренный бифштекс. Любопытствующим было сказано, что именно такая диета позволяет породистому бирсдогу бороться со стрессами морского путешествия.
— Он мог бы потерять его, — задумчиво сказала Тил.
— А? Кто? — очнулся Дон.
— Поросенок мог бы потерять ожерелье, — нарочито четко выговаривая слова и гипнотизируя Дона взглядом, пояснила она. — Ведь мог бы?
— Нехорошо красть бриллианты у маленьких поросят, — проникновенно сказал Дон. — Может быть, этот ошейник — его единственная радость!
— Он стал бы моей единственной радостью, — пробормотала Тил, разочарованно откидываясь на подушки.
— Знаешь, там у нас есть крокодил, — сказал Дон. — С настоящей крокодиловой кожей…
— Ну и что? — безучастно спросила Тил.
— Он мог бы потеряться, — предложил Дон.
Она невесело хмыкнула:
— Крокодил тебе не нравится?
— Мне все не нравятся, — честно признался Дон. — Попугай, потому что он много болтает; канарейки, потому что они не боятся кошки; кошка, потому что она не боится меня; крокодил, потому что я сам его боюсь; поросенок, потому что он слишком любопытный; черепаха, потому что она прячется… Даже белые мыши — потому что у них глаза красные!
— А люди здесь вполне симпатичные, — легкомысленно сказала Тил.
Дон сердито заерзал на своем коврике. Он уже собирался пройтись по адресу неотвязных кавалеров Тил, когда в дверь постучали, и в ответ на мелодичное «Войдите!» в каюту вплыли оранжерейный букет и прикрепленный к нему неотвязный кавалер, он же — симпатичный человек.
— Я сама справлюсь, — поспешно шепнула Тил.
Дон холодно кивнул и выполнил команду «сидеть», пристально глядя на непрошеного гостя и демонстративно барабаня хвостом по паркету. Неотвязный приблизился — и началось!
Возможно, не следовало кусать мистера Нахала только потому, что он попытался обнять Тил — в самом-то деле, не жена ведь она Дону, жениться он мечтал на добродушной женщине, обученной какому-нибудь мирному, сугубо женскому ремеслу. Но кто мог знать, какой ненормальной будет реакция укушенного! Собаки в отличие от нахалов не ходят с пистолетами, а самая лучшая бирсдожья шкура не заменит бронежилета, так что последовавшая затем бешеная гонка по коридорам лайнера, сопровождавшаяся выстрелами и однообразно-оскорбительным «Убью скотину!», запомнилась Дону как кошмар.
Будь он обычным псом, его собачьей жизни очень скоро пришел бы конец. Но в данном случае потерять шкуру вовсе не значило расстаться с жизнью, наоборот: достаточно было проскользнуть в зал-ресторан, нырнуть под накрытый скатертью стол и несколько раз взмахнуть стянутым со стола ножом, как вместо опального бирсдога на свет являлся невинный, как младенец, человек… К несчастью, столь же голый. Поскольку без одежды и документов Дон не мог рассчитывать на успех предприятия, от соблазнительной мысли досрочно сбросить собачью шкуру он отказался.
Дожидаясь конца переполоха, Дон лежал под столом и думал, какой он несчастный и одинокий. «Сирота казанская», как говорят русские. Мамы нет, папы нет… Впрочем, папу или хотя бы какие-нибудь его следы наверняка можно было бы отыскать, работа в Национальном агентстве расследований открывала для этого широкие возможности, но у Дона были связаны руки: еще в детстве он клятвенно пообещал маме, что не станет искать отца. И еще одно обещание взяла с него заботливая родительница: что сын не будет иметь ничего общего с миром преступности. Правда, те же русские говорят: «От тюрьмы и от сумы не зарекайся…»
Под утро, когда последние посетители ресторана разошлись по каютам, Дон вылез из-под стола и пробрался в каюту Тил.
— Наконец-то! — воскликнула она. — Как ты себя чувствуешь?
— Как собака, — устало огрызнулся Дон.
Но в чем-то ему повезло: остаток ночи он провел хоть и в собачьей шкуре, но зато в человеческой постели. Тил без особых уговоров уступила ему свою кровать: назавтра Дону предстояли марш-бросок на четвереньках и стремительная трансформация в хомо сапиенс, поэтому он должен был выспаться и набраться сил.
Пока Дон спал, Тил приготовила ему новый ошейник: широкий кожаный ремень с зашитыми в него документами, деньгами и картой-схемой Екатеринодарского края. Действовать на территории чужого государства Дону предстояло в одиночку.
Узнав, что Монтик улетел на Кипр, Ирка прискакала ко мне на работу, сломила сопротивление охраны, пустила корни в гостевой диван и заставила меня направить усилия в нужном ей направлении. Очевидно, помимо меня, подруге помогал бог: как ни странно, поездку удалось устроить без особых хлопот и затрат.
Зная по опыту, что справочной службе «Екатеринодарских авиалиний» безоговорочно доверять нельзя, я позвонила в пару-тройку знакомых турфирм и узнала, что во вторник агентство «В добрый путь!» запускает пробный рейс — чартер на Кипр. Организаторы проекта нуждались в рекламе, и договориться с ними труда не составило. Остаток дня прошел в сборах и приготовлениях.
