Ольга Степнова - Пляж острых ощущений

Я не стал уточнять, от кого может быть беременна обезьяна, жившая в клетке у сильно пьющей женщины.

— Дядь, если вы приручите Яну, то знаете, сколько на ней заработать сможете?! Только будет справедливо, если вы мне за нее заплатите. Тысяч восемь-десять. Это недорого за такую жирную, откормленную, к тому же беременную обезьяну.

Я даже не нашелся, что ответить ему, только развел руками.

— Это правда недорого. Обезьяны, знаете, сколько стоят!

— Не знаю и знать не хочу. Топай отсюда. Может, она за тобой побежит.

Пацан помялся слегка у двери, но не вышел.

— Дядь…

— Что еще?

— А если вы мне двести рублей дадите, то я…

— Пошел вон! — заорал я.

Он выскочил за дверь и уже оттуда крикнул:

— Ну не хотите, как хотите! Просто я, кажется, знаю, кто огрел по затылку тетку, которую вы сегодня спасали!

— Стой! — Я выскочил, поймал пацана за шиворот и втащил его обратно в вагончик.

— Я, дядь, видел, как к ней какой-то крендель клеился.

Получив свои двести рублей, пацан расслабился и по-хозяйски развалился на стуле.

— Зови меня Глеб, — сказал я ему. — Извини, чая нет, твоя Яна все высыпала.

— Я дядь, то есть, Глеб, чай не люблю. Так вот, я днем вчера, когда по пляжу ходил, то к тетке этой подруливал, предлагал с Яной сфотографироваться. Но она отказалась, сказала: «Иди, мальчик, иди. Я и так каждый день с обезьянами фотографируюсь, работа у меня такая!» Я пошел к соседнему лежаку, там две девушки с удовольствием с Яной сфотаться согласились. Смотрю, а к той тетке мужик подвалил и вроде как клеиться начал. Она сначала нос от него своротила, а потом к себе на лежак посидеть пустила, улыбаться начала, смеяться и глазки строить. Короче, через пять минут они уже флиртовались во всю.

— Флиртовали, — поправил я.

— Ну да, а потом, ближе к вечеру, я ее с тем же парнем в шашлычной видел. Они шашлыки лопали, пиво пили, ржали и флиртовались.

— Флиртовали, — снова поправил я.

— Так вот, а сегодня утром я с Яной на пляж пораньше пошел, искупаться хотел. Днем не люблю купаться, море похоже на горячий суп, в котором много мяса в купальниках. Обычно я хожу по тропинке, которая идет мимо мусорных баков. Ей мало кто пользуется, только пацаны, которые ходят на пляж торговать всякой ерундой — сигаретами, бутербродами и кока-колой. Идем мы с Яной, мимо тех баков, вдруг она как завизжит! И прятаться за меня начала. Я смотрю, тетка знакомая на земле лежит, и как будто ползти пытается. А на голове у нее кровища.

— Может, это была другая женщина, а вовсе не та, которую ты днем с парнем видел? Откуда ты можешь знать точно? Она ведь лицом вниз лежала!

— Я че, маленький?! — возмутился пацан. — Во-первых, купальник. В этом сезоне желтый цвет не так, чтобы модный. Все больше красный предпочитают и голубой. Во-вторых — волосы и прическа. Они подстрижены у нее по-особенному — затылок коротко, а на макушке длинно. В третьих, рост и это… телоделение.

— Телосложение.

— Да. У нее фигура шик-блеск для такого преклонного возраста. В четвертых, след у нее от ожога на руке был. Я его хорошо запомнил, потому что у меня самого такой же. — Он задрал рукав и на предплечье показал розовый шрам.

— Ты сможешь описать мужика, который с ней познакомился, а потом пригласил в шашлычную?

— Смогу. Он очень на вас похож.

Я налил себе в кружку кипятку и поздравил себя с тем, что этого заявления не слышал майор Барсук.

— Что значит, «очень похож»? — мрачно поинтересовался я.

— Ну просто копия. Я бы даже сказал, что это были… вы. Вы утром мне когда дверь открыли, я подумал, ну все, счас он и меня по башке треснет.

— Не неси ерунды. — Я вылил кипяток обратно в чайник.

— Дядь, то есть Глеб, если ты мне тыщ восемь-десять дашь, я никому не скажу, что ты с той теткой в шашлычной… — Договорить он не успел. Я встал и поднял его вместе со стулом так, что его глаза оказались прямо напротив моих.

— Дядь, ну не баксов же, а рублей. Ванька Босой недавно видел, как со склада товар воровали, так за молчание двадцать кусков заломил.

— Тебя как зовут?

— Петя.

— Не ври.

— Ну Коля.

Я потряс его вместе со стулом.

— Максим Максимович, — сказал вдруг пацан и я почему-то поверил ему. С этим косым проборчиком и подтяжками, ему очень шло это «Максим Максимович».

Я опустил стул на пол и оперся руками о спинку так, что пацан оказался в западне.

— Запомни, парень, — сказал я ему, — ты не посмеешь меня шантажировать. И знаешь, почему?

— Почему? — как примерный ученик спросил парень.

— Да потому что я точно знаю, что это не я. Видишь, как все просто? Давай, рассказывай, как выглядел тот парень и не дай бог тебе что-то наврать, Максим Максимович.

Пацан вздохнул тяжело, видно, понял безвыходность ситуации, и заговорил.

— Он был ростом как ты — метра два, с фигурой как у тебя, волосы такие же темно—русые, ну и лицо твое — подбородок там, щеки, лоб, нос. Глаз я, правда, не видел, он все время в темных очках был. В общем, если бы ты точно не знал, что это не ты, то я бы точно сказал, что это был ты.

Я снова ему почему-то поверил. Хотя, конечно, он мог и наврать с три короба, но я поверил.

— И зачем ты все это мне решил рассказать? — спросил я, с тоской глядя, как Яна в раковине почесывает бока. Может, она и правда, беременная, подумалось мне. Ничего не ест, а такая упитанная.

— Ну не ментам же мне это рассказывать, — рассудительно пояснил пацан. — Они за такое денег не платят. Может, добавите еще сотенку, дядя Глеб?

Я молча вытащил из кармана сто рублей и отдал пацану.

— Я пошел? — Он снова стал паинькой — подтяжки, проборчик, потупленный взгляд.

— Иди, — махнул я рукой.

— Вы Яну творогом, бананами и морковкой кормите, — сказал на прощание он и добавил: — Все-таки, наверное, вы неплохой человек, раз она к вам так привязалась.

— Наверное, неплохой, — согласился я.

Пацан ушел. Обезьяна дремала в раковине. Где-то громко замурлыкала кошка. Элка не пришла и не позвонила.

Я решил, что нужно лечь спать и, раздевшись, плюхнулся на кровать. Но сон не пришел ни через десять минут, ни через полчаса. Меня мучил вопрос: наврал ли пацан о схожести предполагаемого убийцы со мной, или не наврал?

В конце концов, я все же заснул и сквозь сон слышал, как вернулась Беда, как она чем-то шуршит, раздевается и укладывается рядом со мной, бормоча что-то нецензурное про Юлиану Ульянову.

Я улыбнулся во сне. Зная Элку, можно было предположить, что после нашего разговора она устроит мне недельный бойкот. Но она вернулась, залезла ко мне под одеяло, и можно было предположить, что она меня любит, или… или обстановка в квартире Сазона совсем уж невыносима.

Я улыбнулся во сне и обнял ее крепко-крепко.

Беда была теплая, мягкая, и почему-то очень лохматая.

Утром я проснулся от той же тревожной мысли — наврал или не наврал пацан?

Если вдруг не наврал, то нужно срочно что-то предпринимать. Но что?! Мысль назойливо вертелась в сонном мозгу и наконец я открыл глаза.

На подушке, рядом со мной спала обезьяна. Не успел я протянуть к ней руку, как она была уже в раковине. Выругавшись самым сильным из известных мне выражений, я ближайшие тридцать минут снова пытался поймать мартышку. Меня подстегивало еще и то обстоятельство, что эта тварь где-то устроила себе туалет и в вагончике нестерпимо воняло.

Наконец, я плюнул, решив, что попрошу у Сазона денег и куплю новый вагончик. А здесь пусть живет эта сволочь.

В дверь неожиданно постучали — негромко, но очень настойчиво. Так стучатся только очень сильные неприятности. Сердце мое дало сбой, а от недоброго предчувствия задрожали коленки. Обругав себя за идиотскую мнительность, я быстро оделся и распахнул дверь.

На пороге стоял майор Барсук и двое парней в штатском — его обычная свита.

— Глеб Сергеевич Сазонов? — зачем-то спросил майор.

— Вы же прекрасно знаете, что это я, — я отступил назад, давая ему пройти.

— Ффу-у-у-у!!! — сморщился майор так, что даже его крепкий затылок пошел жирными складками. — Чем это так воняет? Вы что тут испражняетесь, что ли?

— Это Яна, — пояснил я и хотел указать на мартышку, но ее нигде не было видно.

— Кто?!

— Обезьяна.

— Обезья-яна Яна, — нараспев вывел Барсук. — Складно вы всегда врете, уважаемый внук Сазона Сазонова. Складно и нестандартно.

Я почувствовал себя совсем скверно после этих его слов.

Барсук окинул внимательным взглядом мое холостяцкое логово. Парни тоже просканировали глазами тесное небольшое пространство.

— Женитесь на одной, беременеете другую, а живете и вовсе с макакой, — ухмыльнулся он гаденько.

— Зачем вы пришли? — перебил я его.

— А вы не догадываетесь?

— Нет.