Маргарита Южина - VIP-услуги для змеюки
– Ты мне лучше скажи – из-за чего вообще людей убивают?
– Из-за жестокости!
– Нет, ну это понятно. А вот что двигает убийцами? – задумалась Василиса, мусоля коту ухо. – Больше всего преступлений из-за денег, так?
– Так. Но работницы из-за денег убить не могли – им ничего не обломилось, и, даже наоборот, работу потеряли. А родственникам Анна Петровна наверняка и не мешала – зарабатывала в своей парикмахерской, да в дом же и несла.
– Может, тогда дело в наследстве? – предположила Василиса.
– Тоже не верится. Тогда бы не стали какую-то игрушку прицеплять, убили бы, да и все.
– А может быть, тут какой-то ритуал? – сама себя напугала Василиса.
– Не знаю. Завтра надо к Соне сходить. Ей же тоже, говорят, змею подкидывали, а никакого ритуала не свершилось.
– На этой оптимистической ноте и успокоимся, – браво завершила размышления Василиса. – Давай спать, а то как бы завтра к Соне не проспать.
– Только смотри, прямо с утра и понесемся! А то я тебя знаю, пока один и тот же сон два раза не пересмотришь… – строго предупредила Люся и отправилась в кровать.
Утром Люся ругала себя нещадно. Опять сглазила все планы!
Она еще сладко спала, когда в ее глаза настойчиво залезли чьи-то пальчики.
– Васенька, ну что ж ты руки-то не знаешь куда засунуть? – пробормотала она с упреком.
Люся сонно уворачивалась, но пальчики ее везде находили и упрямо пытались добраться до зрачка.
– Да что ж такое?! О-о-ой! И кто это к нам присол? В такую-то рань? – засюсюкала Люся, увидев, что по ее постели ползает маленькая Ниночка, внучка Василисы.
– Вставай, Людмила, чуть ребенка не задавила, – пробурчала рядом Василиса.
Она с самого утра хмурила накрашенные брови, и было заметно, что не слишком обрадована ранним визитом сына, подбросившего детишек.
– А что, мы опять засветились у твоего сына? – заморгала глазами Люся. – И как только он все узнает? Печенью чует, что ли?
– Люся, ничего не поделаешь, – печально вздохнула Василиса и уныло подняла глаза к потолку. – Не печенью он чует, а просто у меня нахватался. Ты же знаешь – у меня интуиция, вот он ею и заразился. По крови, наверное…
– Нет, ну что ж такое! Чуть-чуть ему наше поведение не понравится…
– Я бы сказала так: как только наше поведение кажется ему подозрительным…
– Какая, на фиг, разница! Еще сам ничего толком не знает, а уже нас обезоруживает – детишек подкидывает, чтоб мы дома сидели! – возмущалась Люся. – А еще, главное, потом радуется: «Вот и славненько! Вот и довольны все – и мы с Лидочкой, и девочкам понравилось!» Хоть бы раз спросил, а мы-то довольны? Мы же… У нас же сейчас самое пекло! Вот-вот лицом к лицу с преступником встретимся! Прямо-таки к бандитам в пасть попадем! Куда ж мы с детьми?
– Он потому внучек и приносит – чтобы мы по пастям не шарились, неужели не понятно? Нет, я, конечно, люблю девчонок… – поддерживала подругу Василиса.
– Я тоже. Запиши где-нибудь: «Я тоже»!
– Люблю, но чувство долга! Ответственность перед безоружными людьми, оказавшимися перед лицом опасности… Люся, как можно еще сказать?
– Ты ему потом хоть что говори, а сейчас надо детьми заниматься, – вздохнула Люся и тут же защебетала: – Наденька! Выросла-то как! А Ниночка… Сама ножками ходит! Ах ты, девочка моя золотая!
– И никакая она не золотая, – обиженно надула губки шестилетняя Надя. – Я трогала – она такая… кожаная.
Василиса уже гремела на кухне кастрюлями. Когда приводили детей, она старалась накормить внучек повкуснее.
– Ты лучше расскажи, почему в садик сегодня не пошла, – крикнула она с кухни.
– Мне папа сказал: «Надежда! Сегодня у вас в группе конкурс красавиц «Мисс Ляля». А поскольку красавица из тебя никакая, сиди лучше с бабой Васей и с бабой Люсей! Среди них ты на первую красавицу тянешь».
– Вот наглец, да? – появилась в дверях Василиса. – Надо было так девчонку обидеть?
Наденька уже и не обижалась. Она просто уныло смотрела в окно и скребла пальцем по стеклу.
– А во сколько у вас конкурс? – спросила Люся.
– Я не знаю во сколько, – горько ответила девчушка. – Нам говорили – после сна. Да я и не хочу. Там, наверное, Аленке приз отдадут, потому что у нее мама воспитательница.
Люся молча полезла в шкаф.
– Люсенька… Люся, ты что там ищешь? – насторожилась Василиса. – Ты что потеряла, горе мое?
Люся не обращала внимания на подругу. Она вытягивала из чистого белья аккуратненькую пачечку денег, завернутую в газету. Василисину заначку. Все, что та накопила на роскошный белый свитер, о котором мечтала. Правда, тысяча оттуда уже перекочевала в карман к Татьяне Рябовой, но это и вовсе говорило о том, что дальше деньги беречь незачем.
– Люся! Но это же… – всплеснула руками Василиса. – Точно! Ты на платье Наденьке, да? Ну что ж ты так долго спала? Не могла раньше проснуться и это придумать, столько времени ребенок страдал!
Наденька так и не сообразила, что задумали бабушки. Только когда баба Люся вернулась с Малышом с прогулки, а в руках у нее горел яркими красками нарядный пакет, у девчушки появилась смутная догадка.
– Это… это кому? – дрожащим голоском спросила она.
– Сейчас посмотрим, – томила ее Люся и разложила на кровати маленькое платьице необыкновенной красоты.
Что это было за платьице! Пышная многослойная юбочка, тонкая розовая цветастая ткань! А еще атлас! А еще прекрасная вышивка! И совершенно прозрачная органза! Но и это не все. Точно такой же бант! И даже не один, а целый венок из семи крупных бантов! И даже белые тонкие гольфики не забыла купить любящая бабушка.
– Как ты думаешь, кому? – лучилась Люся. – Наверное, бабе Васе, а? Видишь, она даже плачет.
Василиса и в самом деле что-то расчувствовалась, но быстро спохватилась и упрятала красоту в шкаф.
– После сна, Наденька, я сама отведу тебя в садик. Посмотрим, что скажет твой отец, когда ты вернешься в короне! А сейчас поиграй вон с Ниночкой.
Наденька вела себя просто героически. Она помогала бабушкам готовить обед, пыталась расчесать Малыша, кормила Финли, а потом и вовсе отключилась – усадила сестренку рядом с собой и по-взрослому приказала:
– Нина Павловна! Ну хватит уже себя вести по-дитячески! Прям неудобно за тебя, честное слово. И так бабушки волнуются, у них какое-то дело не раскрывается, а тут еще ты со своими капризами! Иди лучше, почитаем «Сказку о рыбаке и рыбке». Кто ее написал, знаешь? Правильно, Александр Сергеевич Пушкин. Ну слушай.
В три часа подружки торжественно ввели внучку в группу Наденького детского сада, и дети притихли. Конкурс можно было не проводить – и без того было видно, кто станет победительницей.
– Наденька сегодня просто королева! – воскликнула воспитательница. – Ну, сегодня ты унесешь корону первой красавицы!
– И вы так считаете? – глупо хихикнула Люся. – А Наденька нам все утро только одно твердит: «Все равно воспитательница свою Алену первой красавицей сделает!» – представляете? А мы ей объяснили, что у воспитателя не только дети есть, но и чувство справедливости, честности, правда ведь?
– Конечно! – пылко мотнула головой воспитательница. – Мы всегда воспитываем в детях именно эти чувства! Я им всегда говорю: «Детки! Растите честными!» И дочери своей все время твержу! Вот буквально утром так и сказала!
– А еще мама мне сказала, что все равно я побежду! – капризно выкрикнула незнакомая подругам девочка. У девочки были почти по-взрослому накрашенные глаза и обтягивающее платье с разрезом до самой попы. – Пусть они хоть как стараются! Мне мама корону даст!
Воспитательница покраснела, будто ее ошпарили.
– Алена, веди себя прилично.
– Но ты мне сама так говорила! Сама!
От кожи воспитательницы можно было зажигать спички, так пылало ее лицо.
– Аленушка, правильно, я так сказала. Но только если ты и в самом деле будешь красивее всех, – ущипнула потихоньку педагог свое невоспитанное дитя.
– А я красивее! Все равно я первая красавица! Я! Ты обещала! Я! Я! – упала на пол девочка и в истерике принялась сучить ногами.
Подруги не стали следить за воспитательным процессом – они спешили к Соне. Проходя по коридору садика, Василиса возле телефона остановилась.
– Люся, подожди минутку, – попросила она и стала быстро набирать номер. – Алло! Паша? Паша! Забери сегодня Наденьку из садика. Я не смогу, у меня случился невыносимый грипп… А я говорю – заберешь! И готовься к серьезному разговору, красавец!
Разговор с сыном выбил Василису из колеи напрочь. Направляясь к автобусной остановке, она не переставала удивляться черствости единственного чада и, казалось, ничего вокруг в данный момент не видела и не слышала. Но это только так казалось. Внезапно, перед самой дорогой она насторожилась, будто охотничий пес, уставилась в одну точку, а потом ретиво рванула через дорогу, позабыв про подругу, а заодно и про гудящие машины.
