Дарья Калинина - Солярий для Снежной королевы
Так что напротив имен тети, ее дочки и зятя подруги поставили жирные галочки. Этой троицей и их ребенком они завтра займутся в первую очередь. Но для очистки совести все же решили выяснить и о других наследниках. Оказалось, что Танины дяди – вполне обеспеченные люди, лишенные материальных проблем. К тому же оба дяди были по горло заняты на работе, так что глупости вроде похищения Таниного ребенка вряд ли им пришли бы в голову.
– А вот Светка – она могла, – откровенно призналась Таня. – И тетя Марина меня недолюбливает. Всегда говорила бабушке, что меня следовало в детский дом сдать.
– Да ты что?
– Правда, правда. Она такая злая! И дядю Костю, когда он бабушке деньги для меня давал, тоже осуждала. Мол, у него своя семья, свои траты. А на меня, коли уж мне не повезло сиротой остаться, нечего тратиться.
– Какая жестокосердная у тебя тетя!
– Злая, но уж какая есть. Хотя особой добротой тетя Марина и впрямь никогда не отличалась. Светку свою только любит, что правда, то правда. А к остальным по-разному относится. К тем, у кого деньги водятся, – подлизывается. А к тем, кто еще бедней ее самой, – их она открыто презирает и насмехается. Мне она всегда говорила, что если ребенок сиротой остался, то это не просто так. Что просто так Бог никого не наказывает, а если наказал, значит, за дело. И не грех такому сиротке еще и от себя тумаков добавить.
– Да уж, не поздоровилось бы тебе, кабы не бабушка!
– Бабушка у меня мировая, она всегда за меня заступалась, – согласилась с ней Таня. – Только старенькая бабушка уже совсем. Я как-то не задумывалась об этом – живет себе и живет, а теперь, после ваших слов, даже страшно стало – вдруг еще и с бабушкой что-нибудь случится?
На это сыщицы ничего не могли ответить Тане. Решение подобных вопросов было точно не в их компетенции. А вот что было в их силах, так это помочь Тане понять, кто из ее родственников мог желать зла маленькому Пашке настолько, что даже попытался избавиться от ребенка. И подругам, если они хотели в этом деле разобраться хорошенько, предстояло лично познакомиться со всеми членами Таниной семьи и уяснить для себя, хватит ли у кого-то из них подлости поступить так с Таней и ее мужем.
Глава 6
Так что следующий день начался для подруг с визита к Тане домой. Они заранее договорились с Таней, что она под предлогом необходимости поддержки всей родни позовет к себе максимальное количество родственников.
– И смотри, тетю Марину не забудь пригласить. Она и ее дочь у нас главные подозреваемые.
– Не беспокойтесь. Тетя Марина со Светкой обязательно придут, даже если я их и не позову. Они обе такие противные: где у кого какое горе, тут же припрутся, сядут и начнут сочувствовать, да так фальшиво! Сразу видно, что не сочувствуют они, а прямо до чертиков обе рады, что у человека горе. И в душе их прямо распирает от восторга, что не с ними, а с другим человеком на сей раз беда приключилась.
– Да, бывают такие завистливые люди. Но значит, ты им еще не говорила о случившемся с Пашкой?
– Я им не говорила.
– И сами они тебе не звонили?
– Не было от них звонков.
– Хм… странно.
Леся задумалась. Если верить словам Тани, то ее родственницы не должны были упустить такой замечательный случай – поиздеваться над несчастной матерью. Если похищение Пашки – это их рук дело, то они должны были оказаться рядом с Таней одними из первых. Впрочем, возможно, они просто очень осторожные особы и не хотят выдать себя.
– Ну, ты сообщи родне, мы тоже к тебе приедем, посмотрим, кто появится первым.
В душе Леся надеялась, что это будут тетя Марина или ее дочь. Тогда сыщицы могли бы с чистой совестью начать работу по разоблачению этих женщин и их предполагаемых черных замыслов. Ожидания сыщиц оправдались. И если Светлана появилась у Тани уже ближе к вечеру, когда с работы вернулся муж, которому она и вручила малыша, то тетя Марина примчалась сразу же, как только узнала от Тани о несчастье.
– Деточка! Танечка! – насквозь фальшивым голосом восклицала Танина тетка, душа племянницу в своих объятиях и норовя обмусолить ей лицо многочисленными поцелуями.
Таня, как могла, увертывалась от теткиных ласк, но все равно вышла из ее объятий порядком помятой и с лицом, густо измазанным ярко-алой помадой.
Подруги с интересом наблюдали за тетей Мариной. Она оказалась женщиной крупной и физически очень хорошо развитой. Такой под силу было справиться не только с Таней, но и со старшим Гуцей.
– По телосложению можно ожидать, что Гуцу и впрямь она убила.
– Но говорили, что заказчик – мужчина.
– Кто говорил? Позволь тебе напомнить: никто из ныне здравствующих не видел и не общался с заказчиком Гуцы. Заказчик имел дело только с самим Гуцей. И не факт, что этим заказчиком, вернее, заказчицей, не могла стать тетя Марина.
– Но тогда Гуца бы так и сказал: заказчица, а не заказчик.
– Скажи, вот ты в поликлинике к врачам как обращаешься?
– Ну как… Доктор.
– А если врач – женщина?
– Все равно доктор. Говорить «докторша» как-то не очень удобно.
– Правильно. Неудобно и непривычно. Вот и Гуца мог назвать тетю Таню заказчиком. Ведь он не женихаться с ней собирался, она была для него деловым партнером – клиентом, существом бесполым.
Но Леся все равно сомневалась.
– Тогда есть еще зять тети Марины, – настаивала на своем Кира.
Тетя Марина, выразив соболезнование Тане, покидать свою жертву так быстро, не насладившись ситуацией до конца, явно не собиралась. Она выпила четыре огромных чашки чая, положив в каждую из них не меньше чем по полбанки варенья. Чай превратился в сладкий густой и тягучий сироп, пить который было невозможно, скорее его можно было есть.
Но тетю Марину это не смутило. По своей натуре она была обжорой. Но не доброй и безобидной, а хитрой, лицемерной и жестокой, совсем-совсем не симпатичной. Она не успокоилась до тех пор, пока не съела все конфеты из вазочки и целую гору бутербродов, мотивируя пиршество словами:
– Когда я нервничаю, всегда хочу кушать.
Затем, когда стало ясно, что есть больше в доме уже нечего, тетка Марина уселась рядом с Таней и принялась строить догадки, одну страшнее другой, что могло случиться с похищенным ребенком. Началось от возможности усыновления его другими людьми – «мальчишечка-то у тебя симпатичный, глазки так и блестят» – до возможности похищения Пашки педофилом или даже группой педофилов, которые теперь держат ребенка в уединенном месте, откуда невозможно бежать и где они пользуются им совместно или поодиночке.
И опять же потому, что «мальчишечка-то у тебя очень уж симпопотный! Для безопасности-то лучше иной раз уродом родиться».
Таня от этих теткиных версий бледнела и покрывалась холодным потом, к вящему удовольствию тети Марины, которая по натуре была явной садисткой. Умильно улыбаясь и вслух изо всех сил сочувствуя Тане, она говорила вещи, которые могли довести Таню до сердечного приступа. Особенно когда тетя Марина, уточнив, что выкупа за Пашку не потребовали, авторитетно заявила:
– Ну, ясно! На органы мальчишку разберут! Оно и понятно: какой с вас, бедных учителей, выкуп?! На органы ребенка продать – оно куда выгоднее получится.
Видя, что Таня вот-вот упадет в обморок, Леся вскочила на ноги и воскликнула:
– Ничего такого с Пашей не случится! Похититель неоднократно говорил, что увезти ребенка его подговорил родственник мальчика! И что это не похищение, а перемещение ребенка. И что связано оно с наследством, которое должен получить Паша!
При слове «наследство» глаза тети Марины зажглись, словно фонари.
– Наследство? – воскликнула она азартно. – И от кого же это Пашке наследство-то ожидать?
При этом она вопросительно взглянула в сторону дочери, которая к этому времени уже тоже подтянулась к Тане и сидела рядом с матушкой, являясь ее более утонченной и молодой копией. Но несмотря на некоторую миловидность Светланы, все портила неуемная алчность, постоянно горящая в ее глазах и в глазах ее матери.
Что мать, что дочь, обе были невероятно жадны до всякого рода телесных радостей. Пожрать, поспать, поваляться на пляже, чтобы все было включено, ничего не выключено, и чтобы им это еще желательно не стоило ни копейки. Другими словами, мать с дочерью были любительницами всевозможной халявы. И к тому же они умели добывать ее всевозможными способами, нигде не теряясь и никогда не упуская своего или даже не совсем своего, но того, что могло при известных обстоятельствах достаться им.
В общем, психологические портреты этих женщин были таковы, что подруги склонялись к версии их возможной виновности. Оставалось лишь понять, способны эти две дамы на убийство, или же все-таки на это у них кишка будет тонка. Хотя ради приличной суммы денег эти бабенки могли пойти и на убийство. И мужика своего единственного тоже могли подбить.
Но пока тетя Марина с аппетитом заглотнула наживку и принялась строить гипотезы, от кого малолетний Пашка мог ждать наследства.
