Валентина Андреева - По секрету с того света
– Мы и звонили, только вы трубку не сняли, – послышалось из-за двери.
– Звоните опять. – Я постаралась взять себя в руки и снова посмотрела в глазок. Ребята переглянулись, пожали плечами, затем один покрутил пальцем у виска, а второй стал по мобильнику набирать номер. Трубка у меня в руках зазвенела, я нажала на кнопку и сказала почти спокойно:
– Слушаю вас.
Паренек с телефоном явно растерялся. Сначала он сказал:
– Э-э-э, здравствуйте. – Я молчала, и он, запинаясь, продолжил: – В общем, мы с заданием от Листратова Виктора Васильевича… Вот.
Я отодвинула засов и открыла дверь. Мы уставились друг на друга. Если ребята ничего интересного из себя не представляли, то моя персона требовала повышенного внимания. Зареванное сорокалетнее чучело, надеюсь, приятной полноты, с взъерошенными волосами и гримасничающим лицом в красных пятнах. В майке, бриджах и босиком. С мокрыми лентами бинтов в одной руке и телефонной трубкой – в другой.
– Проходите, – морщась от боли, проговорила я. На меня внимания не обращайте. Мне, честно говоря, не до вас – на ноги кипяток попал.
– Да, Виктор Васильевич предупреждал, что вам катастрофически не везет, – ответствовал парень с мобильником. Я Саша, а это, – он указал мобильником на второго, – Юра. Мы займемся дверью, а вы попробуйте посыпать ноги солью. Боль снимет.
Они один за другим прошли в коридор, а я поспешила на кухню за солью.
Совет оказался дельным. Боль от ожогов отступила, зато защипали и закровоточили от соли старые раны. Уж не знаю, что лучше. Тем не менее, минут через десять-пятнадцать я почувствовала себя вполне сносно, особенно смыв соль. Перебинтовав кое-как ноги свежим бинтом и приведя себя в относительный порядок, я прихромала в коридор. Там во всю шла работа.
Я еще раз извинилась, поблагодарила за совет и спросила, не видели ли ребята кого-нибудь при входе в подъезд или в лифте.
– Да мне самому несколько раз пришлось воспользоваться солью, хотя врачи и не одобряют. А лифт у вас не работает. Мы на своих двоих поднимались. Дети какие-то навстречу выбежали, – добродушно ответил Саша сразу на все мои вопросы. Юра предпочитал молчать.
– Ирина Александровна, этот шикарнейший засов мы вам оставляем?
– Да-да, конечно. Он меня сегодня, можно сказать, спас, – торопливо проговорила я. – Кто-то пытался открыть дверь ключом и открыл бы, да засов помешал.
– А Листратов знает? – оживился вдруг Юра.
– Не-ет, – протянула я. – Просто не успела ему позвонить. Это перед вашим приходом было, а тут еще чайник…
– Видели, кто пытался открыть? – перебил меня Юра
– Не-ет, – опять протянула я, решив, что говорить про опасения получить последний в жизни синяк, пожалуй, не стоит.
Юра опрометью выскочил за дверь и понесся наверх. Нет, паренек Саша был явно симпатичнее, и я решила сделать ему комплимент:
– Как ловко у вас все получается. Один со всем справились.
– Да еще не со всем справился, – ответил Саша, протягивая мне старый замок вместе с дверными ручками. Я машинально стала все это полировать полотенцем, которое зачем-то прихватила из ванной. – И странно было бы не справиться, все-таки бывший «медвежатник», – жизнерадостно продолжил симпатичный паренек. – Вы не пугайтесь так, – засмеялся он, увидев мою вытянувшуюся физиономию. – Это давно было, в прошлой жизни. А в нынешней, благодаря Листратову, я слесарь-золотые руки.
– Болтаешь много, – сердито оборвал его запыхавшийся Юра и, взглянув на меня, вдруг заорал: – Что вы делаете?! – Он подскочил, вырвал у меня старый замок с ручками, а заодно и полотенце. – Ну все следы начисто уничтожила… – прошипел он, а я от страха спрятала руки за спину. С минуту рыжеволосый Юра разглядывал злополучный замок, со злостью кусая губы, качал головой и ругался сквозь зубы. Саша растерянно стоял, крепко зажав в руке отвертку. Оставив, наконец, замок в покое, Юра буркнул: – Мне нужно позвонить. – Я молча кивнула в сторону кухни.
– А что случилось? – спросила я Сашу.
– Думаю, мы благополучно уничтожили возможные отпечатки пальцев преступника, – потеряв свою веселость, вздохнул он.
– А то преступник такой дурак, что перчатки не надел, – парировала я.
– Может быть, вы и правы, – задумчиво пропел Саша, продолжая что-то завинчивать своей отверткой.
Юра, закончив разговор, прошествовал мимо меня и старательного Саши, бросив тому: «Заканчивай быстрее».
Уже стоя за порогом, он менторски, нудным тоном, повторил наказ господина Листратова на тему моей безопасности. Готова была спорить, что при этом он желал мне, в лучшем случае, провалиться сквозь землю. Ненавижу неискренних людей!
– Вы утащили мое полотенце! – запальчиво сказала я.
Юра недоуменно посмотрел на свои руки, потом на меня.
– Оно на кухне, – услышала я, наконец.
Когда ребятки ушли, я принялась названивать Ладе Игоревне. Первая попытка не удалась – никто не брал трубку, и я, признаться, серьезно заволновалась. Поэтому, услышав через пятнадцать минут приятный голос Лады Игоревны, ее ответ: «Вас слушают», почувствовала облегчение и, улыбаясь сама себе, представилась, совершенно искренне спросила ее о самочувствии. Ну нравилась мне эта женщина – своими манерами, шармом, порядочностью! К таким не прилипает жизненная грязь, их невозможно оскорбить. Если они занимаются рутинной домашней работой, кажется, что они творят что-то неземное…
Разговаривали мы, как старые добрые друзья. В итоге, мне удалось выяснить, что самочувствие Лады Игоревны прекрасное, а также что Анна хорошо осведомлена о наследственных драгоценностях. Она их долгое время упорно, но безуспешно искала. Однажды даже заявилась к Ладе Игоревне с требованием немедленно вернуть «ювелирные изделия». Это случилось за день до ее отъезда, и сделала она это скорее с отчаяния. Во всяком случае Анечка очень бурно рыдала, в буквальном смысле, в бежевую жилетку Ладе Игоревне, жалуясь на зловредного мужа, который назло ей погиб, не сообщив, куда спрятал ценности. А вот по поводу того, знала ли Анна, что Олег «воскрес», Лада Игоревна ничего не могла сказать. Если Анна и знала, то не в ее интересах было в этом признаваться. Знал ли Олег о продаже Анной квартиры, Лада Игоревна с уверенностью сказать не могла, хотя интуитивно чувствовала, что знал. Голос ее звучал ровно и спокойно. Только один раз он дрогнул – когда она сказала, что Олега пока не разрешают хоронить, но Андрей Петрович уже занимается всеми формальностями. Я примолкла, раздумывая, следует ли нам с Натальей быть на похоронах. Умница Лада Игоревна поняла мою заминку правильно, потому что сразу сказала, что в ближайшее время мы не сможем увидеться, но позднее, после похорон… Я пообещала.
Закончив разговор, я подошла к кухонному окну и осторожно выглянула во двор. Незнакомца не было. Очевидно, ушел всерьез и надолго. Интересно, какой все-таки смысл в домофонах? Вчера Виктор Васильевич, сегодня вообще непонятно кто плюс Саша с Юрой зашли в подъезд без ключей от домофона. Уже неделю кодовый замок сломан.
Погрустив немного над пустой солонкой, я позвонила Наталье на мобильник. Ответила она сразу и я, услышав ее «приеду – расскажу», попросила купить соль. Подруга, не жалея собственных денег на оплату телефонного разговора, принялась доказывать, что была целая пачка. И нечего зря транжирить денежки.
– Приедешь – покажу, – устало огрызнулась я, глядя на пустую солонку, и отключилась.
Но не тут-то было. Сразу же раздался звонок и Натальин озабоченный голос рявкнул:
– Ты можешь сказать, что случилось? Куда ты дела соль? Целый пуд!
– Хочешь страшилку? Съела. В одиночку. И тебе не осталось, – грустно сказала я.
– Ну так бы сразу и сказала…
Наташка вернулась из автосервиса одна. Лешик должен был приехать ближе к ночи. Пароль – полтора звонка в дверь, вернее, один длинный и один короткий. Подруга выглядела загадочно озабоченной. Таинственности добавлял начинающий зеленеть синяк под глазом, и меня прямо-таки раздирало любопытство, – что ей удалось выяснить? Тем не менее, я с равнодушным видом спросила:
– Борщ будешь?
– Не-а, – ответила Наташка из ванной, – не выдержала и два мороженых слопала: одно свое и второе твое, а то оно быстро таять начало.
– Вот спасибо! – возмутилась я. Как назло, очень захотелось мороженого. – Я тебя при случае тоже не забуду…
– А что ты кипятишься? – удивилась Наташка. – Возьми из морозилки мое. Я себе еще одно купила. Давай пополам, с кофе, а? – заискивающе проворковала она. Мне ничего не оставалось, как согласиться. Наташкина страсть к мороженому всепоглощающа. В том смысле, что заставляет ее поглощать этот продукт цивилизации в рекордных количествах. И я эту страсть понимаю, хотя и не разделяю. У меня другой фетиш – шоколадные конфеты в коробках. Причем волнуют меня, скорее, не сами конфеты, а именно вид упаковки, красота которой предвещает неземное блаженство вкуса. А он у конфет, в ряде случаев, бывает, увы, весьма посредственным. Так сказать, форма не соответствует содержанию. В последний раз, измученные рекламой, мы с Леночкой, а она в конфетных вопросах истинная дочь своей матери, купили набор шоколадных конфет фирмы «Держава» и испытали жуткое разочарование. Хотя на вкус и цвет… Полмесяца мы по очереди уговаривали друг друга съесть конфетку. Проблему решил папик. Он просто сгреб все конфеты из коробки и отволок их соседским ребятишкам, раздраженно буркнув: «совсем заелись», чем вызвал у нас неизгладимое чувство стыда.
