Дарья Донцова - Диета для трех поросят
– Пока она сладкое не съест, с места не сдвинется, – вздохнула женщина.
– Вы рискуете, уходя даже на короткое время, – отметила я, усаживаясь в кухне на деревянный стул с резной спинкой. – Фаина Климовна легко открыла входную дверь!
Варя порозовела.
– Тут нет посторонних, а в соседней квартире живет Иван Федосеевич, он к Фаине Климовне часто заглядывает, старички о чем-то беседуют. Я не ждала чужого человека. Непременно пожалуюсь директору. Что за дела такие? Дежурная свои обязанности не выполняет. Тут им не муниципальное заведение, где можно на людей плевать! Это платный пансион и…
– Думаю, вам не следует гнать волну, – перебила я Варю. – Вы ведь не родственница Фаины, а сиделка, следовательно, можете получить упрек от нанимателя. Он скажет те же слова: «Плохо свои обязанности выполняете» – и вы лишитесь работы.
Варя разгладила ладонью скатерть и вдруг улыбнулась.
– С Фаиной никто не уживается, очень уж она злобная и хитрая. Родные люди с бабкой дела иметь не хотят. От Рогачевой восемь сиделок сбежали, а я зацепилась. С одной стороны, ключ к ней подыскала, с другой – мне квартира обещана. Я же бездомная, поэтому все вынесу. Никто меня не уволит! А дежурную следует наказать. Вам чего надо?
– Некоторое время назад сюда звонила женщина… – начала я рассказ.
Варя без особых эмоций выслушала меня и равнодушно ответила:
– Ошибка вышла. Трубку схватила Фаина, ей развлечение поболтать, иногда местные подружки звонят – Роза Михайловна из девятой или Галина Алексеевна с пятого этажа. Из города звонить некому, там у Рогачевой приятелей не осталось, поэтому я никогда к аппарату не бегу. А тут слышу, Фаина надрывается: «Алле, алле…»
Я обрадовалась, что сиделка разговорилась, и слушала внимательно. И вот что узнала.
Варя отобрала у бабули трубку и строго сказала:
– Слушаю.
В ответ лишь тишина.
– Говорите! – велела сиделка. – Великолепно слышу, как вы дышите. Что за идиотские шуточки? Иван Федосеевич, вы как маленький, честное слово! Заходите в гости, не сопите. Вот уж придумали себе забаву…
– Так я уже здесь, – раздалось за спиной.
Варя обернулась, в комнате стоял старичок-сосед.
– Это не вы звоните? – изумилась компаньонка.
– Не люблю на расстоянии беседовать, – потер руки Иван Федосеевич. – Лучше лично зайти, тогда чаем угостят!
Варя повесила трубку и соединилась с рецепшен – по непонятной причине ей стало очень тревожно.
– Кто нам сейчас звонил? – спросила она.
– Из города беспокоили, – ответила администратор.
– Да ну? – изумилась Варя.
– Попросили соединить с двести четвертой квартирой, – уточнила дежурная.
– Номер звонившего определился?
– Конечно.
– Диктуй! – приказала Варя, которой становилось все тревожнее.
Потом она, не мешкая, соединилась с незнакомым абонентом и, услышав хриплое «Алло!», с места в карьер поинтересовалась:
– Вы звонили Рогачевой?
– Кому?
– Фаине Климовне.
– Нетуть у нас таких знакомств, – прокашляла тетка. – Чего надоть?
– Ваш телефон определился, вот я и решила выяснить, – вежливо объяснила Варя.
– Мабуть, ошибка, – миролюбиво заявила собеседница, – али плохо набрали.
Варя назвала вслух цифры.
– Таки мой наборчик, – согласилась незнакомка. – Но я не тренькала, некады нам, торговля идет.
– Извините, – растерянно сказала Варя и отсоединилась. Ей бы успокоиться, ведь понятно, что кто-то просто ошибся, но сиделку по-прежнему грызла тревога.
Фаина Климовна, как все люди с неустойчивой психикой, легко «считывает» чужое настроение, поэтому, поболтав пару часов с соседом, она вцепилась в Варю, словно репейник в бродячего пса:
– Кто хотел поговорить со мной? Зачем звонили?
– Не знаю, – искренне ответила Варя.
– Врешь!
– Ошиблись номером, – сказала сиделка.
Фаина Климовна покраснела, тяжело задышала и заорала:
– Знаю! Лидочка сюда спешит, а ты, гадина, ее не пускаешь!
Поняв, что у подопечной начался очередной припадок, Варя заявила:
– А между прочим, в буфет только что привезли замечательные трюфели.
– Да? – осеклась старуха. – Ты мне принесешь?
– Прямо сейчас сбегаю, – пообещала Варя.
– Так чего стоишь? – засуетилась старуха. – Поторопись!
И Варя понеслась на первый этаж…
– Конечно, следовало бы спрятать немного сладостей в квартире, чтобы в случае всплеска агрессии живо дать ей плитку, но моя подопечная очень хитра, сразу обнаружит тайник и все слопает, – тихо говорила Варя. – А ей нельзя много шоколада!
Я покосилась на сиделку. Хм, если тебе сто лет, то любые ограничения в питании, по-моему, уже не имеют смысла.
– Я вернулась, а тут вы в шкафу, – довершила повествование компаньонка.
– Кто такая Лида?
– Честно говоря, я не знаю, – призналась Варя. – У Фаины Климовны в мозгу туман. Она частенько ударяется в воспоминания, но всегда сообщает разное. Кричит про работу в Кремле, ответственную должность, личный автомобиль и дачу в Подмосковье, якобы предоставленную ей государством за особые заслуги, а на следующий день выдает другие сведения: жила нищей, считала крошки. То говорит о детях, то сетует о своем одиночестве. У стариков, увы, случается психоз, они выдают желаемое за действительное. Не врут, просто живут в мире грез.
– Она упоминала фамилию Ефремова?
Варя выпрямилась.
– Я ее рассказы давно мимо ушей пропускаю, иначе свихнуться можно.
– Может быть, старуха повторяла имя Ирина? – цеплялась я за последнюю надежду. Не зря же пьянчужка просила соединить ее с двести четвертой квартирой. Что-то связывает ее с Рогачевой.
Варя потерла ладонями виски.
– Увы, я ничем вам не помогу. Старуха всякие имена произносит, правда клинит Фаину Климовну только на Лиде. Вот ту часто вспоминает. Симпатичная девушка внешне, можно сказать красивая. Правда, на вас совсем не похожа, но у Рогачевой бзик – если в дверь звонят, кричит: «Лидуся! Вот радость!» Или наоборот пугается: «Лида! Гони ее прочь, она наш позор!»
– Вы видели девушку? – заинтересовалась я.
– Нет, к Фаине никто не заглядывает, – вздохнула Варя.
– Откуда тогда вы знаете, что Лида красивая?
Сиделка усмехнулась, встала, открыла тумбочку, на которой стояла СВЧ-печка, вытащила небольшую кастрюльку, открыла крышку и вынула маленький блокнот.
– Вот, смотрите. Фаина Климовна его от меня прячет, у нее в квартире есть несколько тайников. В спальне, в батарее, между частями «гармошки», схована связка ключей – очень старых, ржавых. Ими сто лет не пользовались, но, наверное, они для бабки значимы, раз прибрала их. В гардеробе, в самом последнем ящике, под газетой, сумочка лежит – атласная, вечерняя, истрепанная в лохмотья, пустая. Абсолютно бесполезная вещь, как и ключи. А тут, в тумбочке, фотка…
Я откинула кожаную обложку и увидела черно-белый снимок. На меня смотрело красивое, но порочное лицо молодой женщины. Большие круглые глаза, коротко стриженные волосы, чувственный рот, крупная родинка над верхней губой, левая бровь чуть более круто изогнута, чем правая, кончик прямого носа слегка задирается вверх.
– Ирина! – ахнула я.
– Кто? – поразилась Варя.
– На снимке Ирина Ефремова. Та самая женщина, которую я пытаюсь найти.
– А вы не путаете? – засомневалась сиделка. – Переверните снимок.
Я послушалась и увидела надпись, сделанную круглым аккуратным почерком отличницы: «Лидочка. Барвинково. Все еще живы».
– У женщины характерная внешность – родинка, разрез глаз… – забормотала я. Нет, это Ирина, правда намного моложе, чем сейчас, здоровая, красивая. Понимаете, Варя, Ефремова спилась, но ее все равно легко узнать в этой красотке, запечатленной на фото.
Сиделка развела руками.
– Ну уж не знаю… Иногда Фаина Климовна, думая, что я ее не вижу, вытаскивает снимок, целует его и начинает причитать: «Лидочка, что мы наделали! Лидуся, прости меня…» Про Ирину она в тот момент точно не вспоминает.
– Варя, дайте мне, пожалуйста, телефон родных старухи.
Женщина поджала губы.
– Я не знаю никого из них.
– Хотите сказать, что к бабушке не ходят родственники?
– Нет.
– Это странно!
– Почему? – пожала плечами сиделка. – Тут весь контингент такой.
– Однако непонятно!
– Сплошь брошенные, никому не нужные старики.
– А вот и не похоже! – перебила я Варю. – Пенсионерам оплачивают комфортное пребывание в элитном пансионате, тратят немалые средства на наем квартиры и сиделок, следовательно, они небезразличны родным. И те не желают с ними общаться? Право, это нонсенс!
Варя взяла чайник, налила в него воды и заговорила со странным выражением на лице:
– В сороковой квартире коротает век Эмилия Львовна, бывшая актриса, звезда шестидесятых годов, ныне абсолютно забытая. У старухи есть дочь, которая и поселила тут маму. Знаете, почему?
